Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

буровато-зеленый массив ближнего леса, на горизонте высилась гряда Кокшинского отрога, мутно синеющая в заснеженной дали. Костромин вспомнил о своей мечте: как-нибудь в свободное время на лыжах пройти к берегам горной Кокши, посмотреть на тамошний корабельный лес, о котором он так много наслышался.

– Синеет Кокша! – с вызовом сказал Иван Владимирович управляющему.

– Она у меня досинеется! – пообещал тот. – Вот дотянем до отрога сижемскую узкоколейку – и приберем Кокшу к рукам. Через два года план кокшинскими кубиками выполнять будем!

Чеусов с сомнением покачал головой, но спорить не стал.

Спускаясь с холма, Иван Владимирович спросил у Настырного:

– Я слышал, у вас тут баня знаменитая имеется?

– Есть избушка! – уклончиво ответил начальник Медвежки, почему-то на этот раз не хвастаясь баней, равной которой не было в целой области. – Если желаете, можно помыться.

– Это потом, потом, – включился в разговор Дед Мороз. – Надо еще отчетность посмотреть, да и перекусить не мешает. Идемте прямо в столовую.

Всем работникам треста было известно, что Дед Мороз, посещая участки, никогда не обедал и не ночевал у подчиненных. Он всегда останавливался в комнате для приезжающих, а питался в общей столовой. Многие одобряли эту привычку управляющего, а Чеусов считал ее признаком узости характера и все объяснял неуемной гордыней. Как бы то ни было, комнаты для приезжающих по этой причине во всех леспромхозах и лесопунктах треста содержались в образцовом порядке, и все командированные благословляли Деда Мороза за его святую привычку и жалели, что управляющие других трестов до сих пор не усвоили такой привычки, почему командируемым на их предприятия и приходилось частенько спать на канцелярских столах, жестче которых, как известно, нет ничего на белом свете…

Настырный повел гостей в столовую.

У входа, заслоняя собою дверь, стояла заведующая – маленькая, бойкая. Накрахмаленный халат воинственно топорщился на ней.

– Неудачно… Неудачно вы пришли, – сокрушенно сказала заведующая. – Обед кончился, а до ужина еще далеко, все печи потушены.

– Так уж долго печь затопить?! – обиделся Дед Мороз, не привыкший к таким встречам на других лесопунктах.

– Затопить бы недолго, да дров нет.

– Как нет дров? – опешил управляющий. – Что вы мне сказки рассказываете? Кругом леса дремучие.

Дед Мороз сердито посмотрел на Настырного, а Костромин вдруг вспомнил обещание начальника лесопункта сыграть шутку с управляющим трестом, если тот приедет в Медвежку.

Настырный, не сморгнув глазом, выдержал гневный взгляд Деда Мороза и широко развел руками:

– Всего одна лошадь на лесопункте, а нужно и горючее для электростанций подвезти, и дров целую прорву – для школы, яслей, клуба… О жилых квартирах уж и говорить не приходится.

– Старая песня! – отмахнулся Дед Мороз и сердито спросил у заведующей столовой: – Вы мне скажите прямо: будете кормить или нет?

– Имейте в виду, товарищ, – преувеличенно строго сказал Иван Владимирович, – вы разговариваете с самим управляющим трестом!

– А по мне, хоть министр! Были бы дрова, так накормила бы.

Управляющий осуждающе покачал головой и вдруг рассмеялся:

– Подстроили, черти стоеросовые! Ладно, сегодня же распоряжусь выделить Сижме еще по одной лошади на каждый лесопункт. Теперь накормите?

– Илья Семенович, – спросила бойкая заведующая Настырного, – у Чудодеича в мастерской щепки найдутся?

– Думаю, найдутся! – сказал Настырный, подмигнул заведующей, и та сразу гостеприимно распахнула перед гостями обе створки дверей.

Как только уселись за стол, Чеусов, не тратя времени попусту, подсунул управляющему чистый листок бумаги. В присутствии секретаря райкома Деду Морозу неудобно было отказаться от своих слов, и он написал распоряжение выделить Сижемскому леспромхозу трех лошадей.

Обед на столе появился очень быстро, гораздо быстрее, чем он мог бы поспеть, если бы в самом деле надо было бегать за щепками в столярную мастерскую и готовить все заново. Дед Мороз покосился на тот карман, куда Чеусов предусмотрительно спрятал его распоряжение насчет лошадей, но ничего не сказал.

2

В кабинете начальника лесопункта «кавалькада» разделилась. Дед Мороз вместе с Чеусовым и Настырным сели за стол и занялись проверкой отчетности, а Иван Владимирович с Костроминым и Следниковым расположились в углу на диване с высокой спинкой. Инженер счел момент подходящим и рассказал секретарю все, что узнал сегодня утром об Усатове.

– Дорого же ему это очковтирательство обойдется! – пообещал Иван Владимирович. – Ведь каждый день он бомбардировал райком телеграммами: «Добился перелома», «Выработка лесопункта приближается к плановой»… Вот и приблизилась!.. Вы статью его в областной газете читали?

– Читал, – ответил Костромин.

– Ну и как?

– Не понравилась. Я вообще не люблю такие статьи.

– Разве там что-нибудь неправильно? – спросил Иван Владимирович.

– Нет, все там правильно, но это только одна сторона дела – розовая. Такую статью приятно читать после сытного обеда: она не беспокоит, не подымает никаких новых вопросов, не расширяет горизонтов, а только льстит. Усатов пишет: сотни лет в лесу были пила и топор, потом верхом механизации считались лучок и ледяная дорога, а теперь – электропилы, тракторы, лебедки, и работать стало легче. В конце концов, вот и вся его статья. А кто в нашей лесной области не знает этого?

– По-вашему, обо всем этом не надо писать? – поинтересовался Иван Владимирович.

– Писать обязательно следует, но не так, как это сделал Усатов. У него, в сущности говоря, получилось сплошное юбилейное славословие, польза которого всегда сомнительна, а тем более в отношении лесной промышленности. Усатов назвал свою статью «Зеленый цех», а ведь цеха настоящего в лесу пока еще нет. Есть механизм, есть обученные кадры, а организация труда хромает. Усатов этого не заметил. Он оглядывается назад, на времена царя Гороха, и, конечно же, видит одни сплошные достижения. А для пользы дела надо, по-моему, существующее сравнивать не с прошлым, как это делает Усатов, а с ближайшим будущим – когда богатую технику, пришедшую в лес, мы научимся использовать до дна. Тогда виднее станут перспективы и резче обнажится все то, что мешает нам сегодня работать лучше, чем мы работаем.

– Вот и напишите такую статью, – предложил Иван Владимирович.

– А что, и напишу! Только в свое время. Сейчас я еще не чувствую себя вправе учить других.

Иван Владимирович искоса посмотрел на инженера, словно хотел определить, скоро ли тот почувствует, что обрел это право. В разговор вмешался Следников:

– Тут есть и другая сторона дела. Газету со статьей Усатова мне в санаторий послал Настырный, и я прочитал ее дважды: свободного времени в санатории много было. Больше всего в статье мне не понравилась ее подспудная мысль, вернее – интонация. Наружу она нигде явно не прорывается, но чувствуется всюду. Неужели вы не заметили этого? Представьте себе, на тридцать третьем году советской власти Усатов все еще удивляется, какая она хорошая, советская власть! А чему тут,