Бегом на шпильках - Анна Макстед

— Кто-то пришел! Слава тебе, Господи! — вопит Энди, с трудом поднимаясь на ноги. — Не знаю, кого там черт принес, но моя задница благодарна им от всего сердца!

Мэтт смотрит на меня и молча смеется. «Ну, пожалуйста», — говорят мне его губы.

«Бесполезно, — отвечают ему мои. — Что тут поделаешь?»

— Я согласен с Энди, — говорит Робби, прыгая по ковру и пытаясь запихнуть обе ноги в одну штанину. — По-моему, у нас тут уже столько всего… А я, пахож-же, еще и наварил-ся на шейсят фунтиков.

— Роберт, — отзывается Мэтт, наблюдая за тем, как Робби падает лицом вниз. — Попробуй вставлять ноги по очереди. Может, тебе помочь?

— Нет уж, спсибо. Стой, где стоишь.

— Ну, почему, — говорит Мэтт, — почему все нормальные в половом отношении мужчины, — даже самые последние жлобы, — всегда уверены, что ты только о них и мечтаешь?

Я трясу головой.

— Тебе лучше знать!

— Я — замужняя женщина, — добавляет Мэтт. — И вот еще что, Роберт. Ты, конечно, прелесть, слов нет, но все же далеко не самый хорошенький мальчик в нашей песочнице.

Робби выглядит обиженным.

— То есть?! — Он тыкает пальцем в его мягкий, белый живот. — Ты хочешь скзать, што если б я был, если б я был гомиком, — а я не гомик, понятно? да? я — Парень, Мужик, Чувак! ты понял? — ты бы не захотел со мной трахнуться?

— Роберт, — отвечает Мэтт с серьезным видом. — Ты просто душка, но… — тут его голос понижается до шепота, — …ты не мой тип.

Когда в комнату входит Энди в сопровождении Тони и Мел, мы всем скопом валяемся на диване, хихикая, словно маленькие дети.

— О НЕТ! — кричит Мел, сердито топая маленькой ножкой. — Они тут вовсю без нас развлекаются!

— Мел, ангел мой, — говорит Мэтт. — Тебе просто нужно нас догнать — вот и все. Хлебни-ка для начала «Санг-Тхипа»!

Мел резво пересекает комнату, но, заметив Робби, застывает на месте. Тот второпях застегивает молнию. Я в очередной раз исполняю ритуал официального представления: правда, на сей раз несколько менее твердым языком.

— Так значит, — объявляет Мэтт, вставая, — это и есть тот самый Тони, о котором я столько слышал. Так-так.

Тони смотрит на Мэтта с подозрением.

— Что «так-так»?

— Так-так, Энтони… Что тут скажешь? Ты — точно такой, как я тебя и представлял. Большой Папа-Мишка!

Прежде, чем Тони успевает прожевать эту фразу, Мел вдруг вскрикивает:

— А он что здесь делает?

И тыкает обвиняющим пальчиком в сторону похрапывающего Криса.

— Да, — вторит ей Тони, хмуря брови. — Что он здесь делает? И почему это вы, ребята, все полуголые?

Мел, привыкшая к наготе, игнорирует его замечание.

— Мне очень нравится твоя квартира, Натали, — говорит она. — Можно я похожу, посмотрю?

— Конечно, — отвечаю я, а Мэтт громко кричит:

— Чего это он такой ворчливый, а, Натали? Может, Мишка кашки хочет? Как думаешь?

— Мэтт, — шепчу я, — тсс! Мел, Тони, что-нибудь выпьете?

Мел заправляет волосы за уши и мысленно суммирует присутствующих мужчин. Ее порхающий, словно бабочка, взгляд останавливается на Энди.

— Как, ты сказал, тебя зовут?

— Энди.

— Точно. Энди! Что бы мне выпить, Энди? Ты ведь живешь здесь, да? Покажешь мне квартиру?

Тони внимательно смотрит на Энди. Энди не замечает его взгляда.

— Я не знаю, что тебе выпить, — отвечает он. — И это квартира Нэт. Уверен, она сама тебе все покажет.

Он улыбается Мел, но улыбаются лишь губы. Складка недоумения омрачает чело Мел. Она привыкла к тому, что мужчины хватаются за эстафетную палочку ее флирта обеими руками.

Мне становится ее жалко.

— Лично я думаю, тебе стоит попробовать «Советский удар», Мел, — советую я.

Тони, чье настроение к этому моменту из угольно-черного перерастает в черное как смоль, пихает Криса ногой. Судорожно дернувшись, Крис просыпается, морщит лоб и начинает стонать. Заметив Тони, он кое-как принимает сидячее положение.

— Ты! Нам с тобой надо кое в чем разобраться, — говорит он хриплым голосом.

— Да? Ну, давай, разберемся.

— Это ты подбил «Монстров» снюхаться с Пирсом, они нарушили контракт…

— Э-э, какой контракт? Разве у них был контракт? По-моему, нет. Еще что? Ничего? Вот и отлично. А теперь — заткнись.

Крис поднимается, с трудом удерживаясь на ногах.

— Но… но… А где моя рубашка? — бормочет он. — И дубленка?

— Вот твоя рубашка, — говорю я кротко, указывая на смятую, испачканную кучу на полу. — Боюсь, Бел еще не успела ее постира…

— Но зато закончила с дубленкой! — гордо похваляется Бел, потрясая чем-то, напоминающим замшу. — Правда, она немножко… немножко…

— Моя дубленка! Ты же испортила ее, мать твою! Ты, маньячка! Ты… Это же модельная вещь… да ты хоть знаешь, сколько я за нее отвалил?! Шесть с половиной сотен! Что ты… господи, голова просто раскалывается… все, я ухожу отсюда… зачем я вообще приходил… а вы, вы все тут… вешалки стоячие!

— Думаешь, тебя кто-то слушает? — говорит Энди.

— А что значит: «вешалки стоячие»? — интересуюсь я.

— Думаю, это значит: «придурки», — отвечает Энди. — Крис, должно быть, понабрался у каких-нибудь кокни!

— Да ты, я смотрю, у нас просто деспот, Тони, — воркующим голоском говорит Мэтт, пока Крис спасается бегством.

— Ты ведь не собираешься к нему клеиться, правда, Мэтт? — спрашивает Робби.

— Я столько времени угробила на эту его дубленку! — кричит Бел. — А он?! Ай, да пошел он! Все, я умираю с голоду. Иду в закусочную.

— Сомневаюсь, девушка, что вы найдете где-нибудь поблизости рыбу с картошкой!

Бел игнорирует Робби с его сомнениями и, нетвердо держась на ногах, делает вираж в сторону двери. Но тут в поле ее зрения попадает мой брат, и она останавливается.

— Ты ведь брат Нэт, так?

— Тебе-то что?

— Знаешь, — говорит Мэтт, — а ты и вправду гундос.

Я прицеливаюсь, пытаясь легонько пнуть Мэтта, но промахиваюсь.

— Перестань, Нэт, — говорит Энди. — В этой комнате только ты одна до смерти боишься Тони. Ой-ой-ой, наш Большой Папа-Мишка, с каких это пор ты у нас стал таким крутым?

Мел хихикает.

— Он не крутой, он самый милый! И, вообще, никто почему-то не спрашивает, как прошел спектакль.

— Никто не спрашивает, потому что все и так знают: ты была просто великолепна, дорогуша.

— Нет, я была ужасна! Спина болела, а ноги меня просто убивали. Это был не балет, а настоящая агония. Я была похожа на огромного, тяжелого слонопотама.

— Ерунда. Ты была легкой, блестящей, безукоризненной, — успокаивает ее Тони. — Правда, мне очень не понравилось, как на тебя пялился этот похотливый Оскар.