Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предельно мирное постановление, однако, не привело, как предполагали в ПБ, к прекращению конфронтации со стороны Троцкого и его соратников. Потому-то вопрос о разногласиях и оказался в центре внимания пленума ЦК, открывшегося 14 января 1924 года. Предполагавшего всего лишь утвердить тезисы докладов, выносимых на обсуждение Тринадцатой конференции РКП: об очередных задачах экономики — исполнявшего обязанности главы правительства Рыкова, об очередных задачах партстроительства — генсека ЦК Сталина, о международном положении — председателя ИККИ Зиновьева, об итогах дискуссии — секретаря ЦКК Ярославского.
Сразу же после открытия пленума председательствовавшему на нем Каменеву в повестку дня пришлось внести изменения. Из-за плохого состояния здоровья Рыкова его выступление перенесли на второй день работы. Сначала же обсудили вопрос, стоявший на последнем месте, — об официальном распространении писем Троцкого и «46-ти». Решили все же их опубликовать, но как «закрытое письмо ЦК». Отвергнув предложение Зиновьева предпослать им историю оппозиции начиная с Десятого съезда. Затем предоставили слово Сталину для изложения своих тезисов и проекта резолюции об очередных задачах партстроительства.
Генсек сделал довольно краткий доклад, который именно поэтому и вызвал острую дискуссию. Точнее, язвительные, как всегда, реплики и замечания Радека, но главное — выступление как бы от имени всей оппозиции Пятакова. Выступление, продолжавшееся втрое дольше, нежели речь генсека. Именно оно, это выступление Пятакова — веское, с хорошо продуманными и подобранными доказательствами — и заставило Зиновьева подняться на трибуну.
Нет, Григорию Евсеевичу не было особой нужды выступать в поддержку предложений Сталина. Да еще со столь пространной речью. Если не с еще одним докладом, то во всяком случае — содокладом. Ведь участники пленума и без того готовы были непременно поддержать генсека. И все же Зиновьев, похоже, не смог противиться желанию произнести очередную пылкую речь. Свою, особенную. Подтвердить ею лишний раз мнение о себе как о главном борце с оппозиционерами и их взглядами.
Если это так, то вот отсюда-то, от явной спонтанности выступления Зиновьева и все особенности его речи на январском пленуме. Редчайшая ее неряшливость, нехарактерная для него. Фактически пересказ знакомого слушателям всего того, что он уже говорил прежде — на собраниях бюро ячеек в Москве и Петрограде, что публиковали газеты. Да еще и прямые повторы, в том числе цитаты из басни Крылова «Кот и повар».
Тем не менее, даже в таком, бесспорно непродуманном загодя выступлении проскочило немало того, что в ином случае, при иных обстоятельствах, Зиновьев никогда бы не высказал. Тем более — на пленуме ЦК.
«Сейчас самое главное, — начал Зиновьев, — надо понять, что за всем этим стоит в стране. И в этом отношении надо будет использовать предстоящий съезд Советов, так как там будет массовое представительство. Надо будет хорошенько прислушаться к настроениям. С точки зрения большевистской, ленинской партии мы против оппозиции абсолютно правы. Мы, несомненно, правы против этого рецидива меньшевистского ревизионизма. Но в том-то и дело, что ведь вся Россия не обязана быть большевистской. И в нашей партии есть слои, которые не были и не могут быть вполне большевистскими».
Высказав столь противоречащую всему, провозглашаемому партией, мысль, Зиновьев продолжил в том же духе.
«Что же стоит, — задался он вопросом, — за всем этим в стране? Трудно сказать сразу. Нужно дослушать, пощупать съезд Советов, но мне кажется, что за всем этим стоит то, что крепнет буржуазия, что растет стремление к политической демократии в стране. Стоит, с другой стороны, то, что крепнет и активизируется беспартийный рабочий и крестьянин (выделено мной — Ю. Ж. ).
Я перечитывал вчера свою первую статью (опубликованную “Правдой” 7 ноября —Ю. Ж.) и без авторского самолюбия должен сказать, что вопрос мною был, ей-ей, поставлен, в основном, правильно. В основном, я говорю, что за нас сейчас растет активность беспартийных рабочих. Эти рабочие, получив кусок хлеба, хотят активно участвовать сейчас и в профсоюзах, и в партии, и в советах (выделено мной — Ю. Ж. ). Это — главное. Это настроение сотен тысяч рабочих и крестьян, желающих принять активное участие во власти, волной отражается на наших членах партии…
Вот это надо иметь в виду и заранее твердо сказать, что нет худа без добра, и что в этой худой дискуссии были и хорошие стороны, что мы демократизм, который наметили, должны провести. Потому что управлять страной, где беспартийный рабочий и крестьянин основным куском хлеба удовлетворены, надо таким образом, чтобы сама партия была активнее, чтобы в ней самой был проявлен принцип рабочей демократии. Это — главное».
Сочтя, что сказанного явно недостаточно, Зиновьев добавил: «Что стоит за этим в стране? Дать вполне оформленный ответ, повторяю, сейчас нельзя. Можно дать только контуры ответа — стоит нечто серьезное. Для того, чтобы оказаться на высоте положения, что у нас растет середняк-рабочий, растет крестьянин, для этого нужно серьезно применить резолюцию о демократии вопреки демагогическим выкрикам меньшевистских ревизионистов, которых мы у одного края нашей оппозиции видим».
Отделавшись лишь намеком на собственный же вопрос, Зиновьев перешел к раскрытию иной ипостаси проблемы.
«Теперь я перехожу к вопросу о том, что стоит за этим внутри нашей партии. Совершенно ясно, что стоит. Мы не слышим ни в одной ячейке, ни на одном собрании, чтобы кто-либо предложил, чтобы мы приняли резолюцию о том, что статья Троцкого “Новый курс” правильна. Т. Пятаков не предложил этого ни на одном собрании. А вы вспомните, товарищи, как мы дрались в свое время за программные статьи т. Ленина. За каждую запятую готовы были умереть. Мы дрались с меньшевиками за каждую запятую. А почему вы не дрались здесь за каждую запятую? Потому что вы сами почувствовали, что это гниль. Я взял на днях брошюру т. Троцкого “Наши политические задачи” (1904 год), посвященную Павлу Борисовичу Аксельроду, и там некоторые страницы слово в слово напоминают нынешние доводы т. Троцкого. Это и есть определенный рецидив меньшевизма.
И здесь нужно сказать, что нет худа без добра. Совершенно правильно редакция “Правды” сказала, что теперь будет идти борьба против разбольшевичения партии. И вы посмотрите. У нас сейчас в партии 66 тысяч крестьян на 56 тысяч рабочих. Мы не можем без этих 66 тысяч управлять страной: но было бы на смех курам сказать, что эти 66 тысяч крестьян — законченные большевики. Они, в сущности, только сочувствуют большевикам — в
