Рассказы и повести - Виктория Токарева

Летчик тоже посмотрел в небо и тоже увидел это облако.

- Хорошо быть молодым, - сказал вдруг лысый человек.

- Все говорят: хорошо, хорошо... А я пока от своей молодости ничего хорошего не вижу. Живу не там. Делаю не то.

- Это неправильно. Надо жить Там. И делать То.

- Я от себя не завишу. Я завишу от обстоятельств.

- И я от себя не завишу. Я завишу от случая. Как золотоискатель.

- И до каких пор зависеть? - спросил летчик.

- Пока кому-нибудь не надоест: вам или случаю.

Подошли к правлению колхоза.

- Спасибо, что подбросили, - поблагодарил "золотоискатель". - Но если и здесь вокально-инструментальный ансамбль, то я просто повешусь.

Возле леса стоял вертолет "МК 44-92", а возле вертолета-сестры Канарейкины. Танька и Вероника. Танька забивала в сопло огромную кормовую тыкву, а Вероника стояла рядом и руководила.

- Еще щелочка осталась, - показала Вероника. - Тут самое главное герметичность. До конца забивай.

Танька стала забивать до конца.

- Думаешь, не взлетит? - усомнилась она.

- Никуда не денется, - убежденно сказала Вероника. - Вон Вадим Мишке в прошлом году выхлопную трубу картошкой забил, так он три дня свою мотоциклетку завести не мог. Идет! - ахнула Вероника.

К вертолету босиком, держа ботинки в руке, шел летчик.

- Товарищ летчик! - окликнула Танька.

Летчик не отозвался. Залез в свой вертолет и стал там надевать ботинки. Это было очень унизительно.

- Пусть, пусть полетает, - ехидно заметила Вероника.

Заработали винты. Девочек обдало ветром.

Зажмурившись, они стали пятиться.

- А говорила: не заведется! - крикнула Танька.

- Все равно не полетит! - крикнула Вероника.

Вертолет отделился от земли, стал набирать высоту.

Сестры растерянно переглянулись.

- Товарищ летчик! - заорала Танька. - Стойте. У вас там тыква в трубе!

Вертолет поднялся метра на три и рухнул на некошеный луг, именуемый в авиации "квадратом сорок пять".

- А я что говорила! - восторжествовала Вероника. Она подбежала к Таньке и толкнула ее в спину.

- Иди пой! - велела она.

Летчик вылез из кабины, верее, даже выпал.

- Живой! - обрадовалась Танька.

Летчик приподнялся, отошел от вертолета. Сел в отдалении, уперся глазами в пространство. У него было такое выражение лица, какое, наверное, и бывает у людей, потерпевших авиационную катастрофу.

- Контузия, - сказала Вероника.

Танька подошла к летчику, присела перед ним на корточки и заглянула в глаза.

- Больно? - ласково спросила она.

- Я упал, - пожаловался летчик.

- Я знаю. Я видела.

- Спой ему, - снова посоветовала Вероника.

- Не надо, - попросил летчик.

Он поднялся и пошел к вертолету, неотрывно глядя на него.

- В чем дело? Ничего не понимаю... - пробормотал он, обходя вертолет.

- Валерий Иванович, вы не ищите! Это я вам тыквой выхлопную трубу забила! Я ж вам кричала...

Летчик подошел к соплу и увидел, что оно действительно забито большой тыквой. Он обернулся и некоторое время с пристальным недоумением смотрел не Таньку.

- Зачем? - тихо спросил он.

- Потому что мне надо с вами поговорить, а вы не слушаете.

- Ну, говори.

Танька молчала.

- Ну, говори, говори...

- Я вам цепочку принесла. - Танька достала из кармана цепочку и протянула летчику.

Тот взял ее с Танькиной ладони. Спросил:

- Все?

- Нет, не все! Я хотела вам сделать официальное предложение!

- Теперь все?

- Теперь все.

- Так вот. Запомни: если я тебя еще раз увижу... - Летчик медленно пошел на Таньку.

Танька живо нагнулась, подняла с земли камень - тот самый, которым она забивала тыкву.

- Вот только подойди! - пригрозила Вероника.

Летчик вытащил из сопла тыкву и потряс ею над головой.

- Вещественное доказательство! - объявил он. - В милиции поговорим.

- Герой кверху дырой! - крикнула Танька.

- Монах в разрисованных штанах! - добавила Вероника.

И пошли в разные стороны. Летчик - к вертолету. Танька - к дому.

Танька пошла и заплакала. Как сказано в Библии: "И исшей плакался горько". Вероника тоже присмирела и насупилась.

Вышли на дорогу. По дороге шел Мишка Синицын, сутулый от усталости. Мишка весь день проработал в поле на тракторе, а сейчас возвращался домой.

- Ты чего? - спросил он у Таньки.

Танька прошла мимо него по дороге.

- Чего она? - спросил Мишка у Вероники.

- С летчиком поругались, - объяснила Вероника. - Ну ничего, мы ему тоже врезали. В милицию жаловаться полетел.

- А в милицию-то зачем? - не понял Мишка.

- А мы ему диверсию подстроили.

- Это как? - снова не понял Мишка.

- Выхлопную трубу забили тыквой. Он взлетел, а потом как грохнется, чуть глаза на колени не выскочили.

Вероника побежала догонять Таньку.

Мишка остался стоять, приспосабливая новость к своей нервной системе. Он не мог идти. Стоял и смотрел, как удаляется по дороге Танька. Видел ее горестную спину, склоненную в плаче светлую голову, ноги в разнообразных царапинах, как у подростка.

Мишке никто не мешал смотреть, и он стоял до тех пор, пока Танька не свернула с дороги и не скрылась за избой Маланьи.

Летчик набирал высоту, зажмурившись по привычке. В эти мгновения он чувствовал всегда одно и то же: животный страх.

"Животный страх" происходит вовсе не от слова "животное", как многие думают, а от слова "живот". Страх селится в животе и оттуда правит человеком.

Летчик испытывал это чувство всякий раз, когда отрывался от земли и земля уходила из-под ног.

Но сегодня все было по-другому. Летчик прислушался к себе: в животе под ребрами было совершенно спокойно, умиротворенно и даже беспечно. Он предположил, что весь страх, отпущенный природой одному человеку, он израсходовал час назад, когда падал вниз, потеряв управление. Но это было час назад. А сейчас он не чувствовал ничего.

Летчик приоткрыл один глаз и посмотрел вниз. Земля была зеленая и веселая. Он не поверил себе и открыл второй глаз. Было снова совсем не страшно и очень красиво.

Летчик потянул на себя ручку управления, набирая высоту. С этой высоты уже можно было догадаться, что Земля круглая.

- Не боюсь, - снова удивился он. - Не боюсь! - крикнул он птицам.

Поднял лицо к близкому солнцу и крикнул в самое солнце:

- Не боюсь!

Солнце подрагивало лучами, будто радовалось вместе с летчиком. Вертолет витиевато шел в голубом небе, как гигантская радостная стрекоза.

Бабка Маланья сидела в своем дворе под вишней и пела на мотив "страданий":

А у тебя, ну правда, Вань,

Твои друзья такая пьянь,

Такая пьянь, такая рвань,

Ну правда, Вань...

Председатель колхоза Мещеряков и "золотоискатель" по фамилии Чиж стояли посреди двора и слушали Маланьино народное творчество.

Во двор вошел Мишка, присоединился к слушателям.

- Бабушка, - деликатно перебил Чиж, - а теперь что-нибудь старинное спойте, пожалуйста. То, что ваша мама пела или бабушка, например.

- Так это и есть старинное, - возразила Маланья. - Это мой дед еще пел...

- Нет, бабушка. Это современное. Это слова Высоцкого.

- Так, может, мой дед его и знал.

- Вспомни что-нибудь еще, баба Маланья, - попросил Мещеряков. - Подумай и вспомни.

- Щас вспомню, - пообещала Маланья и задумалась.

- Владимир Николаевич, - тихо спросил Мишка, - вот если у вертолета выхлопную трубу законопатили и вертолет упал. Что будет?

- Кому? Вертолету?

- Да нет. Тому, кто законопатил.

- Что будет? Посадят.

- На сколько?

- Лет на десять.

- За что?

- Как - за что? Покушение на убийство и порча государственного имущества.

- Вспомнила! - сказала Маланья и заголосила на тот же мотив: - "Свистят, как пули у виска! Мгновения, мгновения!.."

- Это из Штирлица, - узнал Мещеряков.

Николай Канарейкин вошел во двор, открыв ногой калитку.

Посреди двора стирала Вероника.

- Где твоя сестра? - грозно спросил Николай.

- В сарае.

Николай подошел к сараю. Там было заперто.

- Таня! - позвала Вероника. - Тебя папа зовет!

Николай хорошо дернул дверь. Дверь распахнулась.

На сене с распущенными по плечам волосами, как сестрица Аленушка, сидела скорбная Танька.

- А ну встань!

Танька поднялась.

- Раздевайся! - приказал Николай.

- Зачем? - спросила Танька и стала расстегивать кофточку.

- Наголо? - поинтересовалась Вероника.

- И ты тоже! Раздевайся! - заорал Николай на Веронику.

Вероника живо стащила через голову свои ситцевые одежонки. Скинула с ног сандалии.

Николай собрал платья и туфли и зашагал в избу.

Войдя в избу, Николай открыл шкаф и снял с плечиков весь девчоночий гардероб. Затолкал в большой сундук. Повесил сверху замок. Запер. Спрятал ключ в карман.

- Чего это ты делаешь? - В комнату вбежала жена Лялька.

- А ты помалкивай! А то и твои запру! Вырастила вертихвостку. За парнями бегает! Милиция удержать не может!

Николай выскочил во двор. Лялька за ним.