Рассказы и повести - Виктория Токарева

Громов обошел Журавлева и стал прямо перед ним, покачиваясь с пятки на носок.

Летчик увидел своего начальника. Перестал играть. Опустил трубу на колени.

- Я вас разбудил. Извините, пожалуйста...

- Лихач - раз... - Громов загнул один палец. - Пьяница - два. Бабник - три. Ночной трубач - четыре. Вот что, Журавлев, пишите-ка вы заявление об уходе. Сами. Так будет лучше и для вас, и для нас.

Летчик спрятал трубу в футляр и, глядя вниз, сказал очень серьезно:

- Василий Кузьмич, вы никому не скажете?

- Что "не скажу"? - удивился Громов.

- Я больной.

- А как же вы комиссию прошли? - удивился Громов.

- У меня необычная болезнь. Акрофобия. Боязнь высоты.

- Ну-ну... - Громов покачал головой. Сел на ящик. Закурил.

- Это у меня с детства. Я, знаете, когда был маленький, упал с качелей и с тех пор очень боюсь высоты. И падения.

- А что ж ты в летчики пошел? - спросил Громов, переходя почему-то на "ты".

- Назло себе. Чтобы преодолеть.

- Да... - Громов потушил сигарету. Встал. - А может, и не надо преодолевать. Может, тебе лучше музыкой заняться. Играл бы себе на трубе. И не упадешь никогда. Риска никакого.

- Я занимался. Я окончил музыкальное училище.

- И чего? Платят мало? Так это смотря где... Вон у нас в ресторане "Космос" Митрофанов. Трубач. Вдвое больше меня зарабатывает. И живет по-человечески. Целый день на рыбалке, а вечером веселье.

- Но ведь я считаю, что человек должен преодолевать трудности, а не идти у них на поводу, - твердо сказал летчик.

- Ну-ну... - Громов встал. Перед тем как уйти, предупредил: - Ну, а насчет амурных дел ты давай поаккуратней. Тут у нас так: или женись, или не морочь голову, или я тебя вышвырну как кота, и никакая акрофобия тебе не поможет.

Татьяна Канарейкина проехала на своем велосипеде мимо муравейника с муравьями, миновала Сукино болото, выехала на поле и покатила среди высокого ковыля. Трава была не кошена, скрывала велосипед, и если посмотреть со стороны, то можно было подумать, что Танька парит над шелковым ковылем.

У крайней избы стояла бабка Маланья и смотрела с надеждой. А из окна правления высунулась соперница, Малашкина Валя, и крикнула:

- Канарейкина! Тебя председатель зовет!

Танька сошла с велосипеда, прислонила его к забору, поправила на багажнике тяжелую сумку. Возмутилась вслух:

- Ну, Мишка... Из-за своей поганой мотоциклетки всю общественность на ноги поднял!

Она подошла к правлению колхоза. Перед тем как войти, отряхнула юбку ладошкой, покрутила бедрами, чтобы шов стал на место. Сунулась в окно, чтобы посмотреть, как в зеркало, на свое отражение. В окне на нее строго смотрели председатель колхоза Мещеряков и солист ансамбля "Романтики" Козлов из девятого "Б".

Мещеряков махнул рукой, дескать, заходи.

Танька зашла и скромно присела на кончик стула.

- Что такое Варна, знаешь? - спросил Мещеряков.

- Что? - не поняла Танька.

- Сигареты такие есть. "Варна".

- Я не курю. Врет он все.

- Кто врет?

- Мишка.

- Да подожди ты со своим Мишкой. Варна - это город в Болгарии, на море. Курорт. Усекла?

- Усекла.

- Чего ты усекла?

- Курорт.

- Ты слушай. Не перебивай. Мне сейчас звонили... Приехал мужик. Ездит по области. Собирает народные таланты. Потом, кто понравится, - возьмут в Саратов. А там, кто победит, - в Москву, а оттуда - в Болгарию на международные соревнования. Усекла?

- Спортсменов?

- Да ты слушай ухом, а не брюхом, - вмешался Козлов. - Тебе же говорят: народные таланты. Самодеятельность.

- Ну и что? - спросила Танька.

- Так вот, ансамбль просит, чтобы ты у них пела, - пояснил Мещеряков. - А то у них солистки нет.

- Это они народные таланты? - Танька с пренебрежением показала на Козлова. - Надо Маланью или Пахомова выставить. Пахомов на ложках, и на балалайке...

- Во-во... - отреагировал Козлов. - Его сейчас вся область ложками и балалайками... А мы по нему электричеством ударим.

- По кому? - не разобрала Танька.

- По мужику, который таланты собирает, - пояснил Козлов. - Ну, чего смотришь? Тебя же общественность просит. А ты кочевряжишься... А еще комсомолка... Культмассовый сектор.

- Давай, давай, Татьяна, соглашайся, а то некогда мне. Меня народ ждет...

- Тогда и Мишку надо ввести, - поставила Танька свои условия.

- Да ну его! - отказался Козлов. - Он аритмичный.

- Без Мишки я не буду.

- Ладно. Бери Мишку, - согласился Мещеряков. - Собирайте свою шантрапу и репетируйте.

- И трубача из Верхних Ямок надо взять.

- Из Верхних Ямок нельзя, - запретил Козлов. - Он не наш.

- Владимир Николаевич, это летчик, который нас опыляет. Вместе хлеб сеем. Можно сказать, член бригады.

- Ну, если вместе, значит, наш. Бери.

- Тогда пусть мне Малашкина на бланке официальное письмо отстукает: так, мол, и так... А я представитель общественности.

Николай Канарейкин сидел в аудитории машиностроительного техникума напротив очкастого парня и, беззвучно шевеля губами, смотрел в потолок.

Очкастый полистал зачетную книжку Николая, потом спросил, нарушив тягостную тишину:

- Николай Егорович, сколько вам лет?

- Сорок пять, - ответил Николай.

- Понятно... А зачем вы учитесь?

- Мещеряков заставляет.

Мещеряков действительно хотел, чтобы у него в колхозе были дипломированные кадры.

Очкастый протянул Николаю зачетку, вежливо пригласил:

- Приходите на будущий год.

Николай взял зачетку и пошел к двери, и в это время из его правой штанины выпала шпаргалка гармошкой.

Студенты-заочники, каждый из которых годился ему в сыновья, дружно и беззлобно засмеялись.

Николай шагнул через шпаргалку. Вышел из кабинета в коридор. Из коридора на улицу. Залез в газик, снял свои ботинки, переобулся в резиновые сапоги, заляпанные подсохшей светлой грязью.

В это время к газику подошел сержант Ефимов.

- Привет, Коля, - поздоровался Ефимов. - А я дочку твою вчера видел. Просто красавица вымахала...

- Где ты ее видел? - хмуро удивился Николай. Танька сидела на почте, сортировала письма и думала о своем. Не о письмах же ей думать. И представилась ей такая картина:

...Громов вынес на летное поле небольшой столик. Фрося поставила стул.

- Спасибо большое, - поблагодарила Танька.

- Ручка с чернилами нужна? - спросила Фрося.

- Нет. У меня шариковая, - отказалась Танька и вежливо кивнула летчику. - Приступайте.

Летчик встал перед Танькой и вскинул трубу к губам. Заиграл мелодию зарубежного автора из фильма "История любви". А Танька запела - негромко, вкрадчиво и с вариациями. Получилось просто потрясающе.

Фрося и Громов не выдержали красоты мелодии и, взявшись за руки, лирически затанцевали за спиной у летчика.

- Секундочку... - Танька остановила летчика и обратилась к танцующим: - Простите, я не могу вас взять. Вы не из нашего района.

Те вздохнули и скромно сели на траву.

- А вы играйте, - сказала Танька летчику.

Тот не играл. Широко раскрытыми глазами смотрел на Таньку, будто в первый раз ее видел.

- Какая вы... - с восхищением проговорил летчик. - Мы уедем с вами в Саратов, потом в Москву, потом в Варну. Мы завоюем весь мир, как Армстронг и Элла Фитцжеральд...

- Играйте, играйте, не отвлекайтесь, - скромно, но с достоинством ответила Танька...

...В этот момент распахнулась дверь, и в помещение почты вошел летчик Валерий Иванович Журавлев - не в видении, а на самом деле. Рядом с ним был маленький лысый мужик, который не присутствовал в Танькиных мечтах и поэтому как бы подтверждал реальность происходящего.

Летчик подошел к соседнему окошку и сдал почтовичке Клаве корреспонденцию в бумажном мешке. Потом расписался в ведомости и, ни слова не говоря, направился к двери.

- Товарищ летчик! - окликнула Танька и поднялась со своего стула. Вам письмо!

Танька достала из сумки письмо - то самое, которое отстукала секретарь Мещерякова Валя Малашкина на официальном бланке.

- От кого? - холодно спросил летчик.

- От меня, - растерянно ответила Танька.

Летчик молчал, смотрел на Таньку со странным выражением.

Танька вышла из-за перегородки.

- Не подходи! - неожиданно приказал летчик.

- Да вы не бойтесь, - успокоила Танька. - Я к вам по делу.

Танька протянула письмо. Летчик взял это письмо, разорвал его на две части, потом на четыре, потом разодрал в клочья. Бросил в пластмассовое ведро для мусора и сказал лысому мужику:

- Вы свидетель!

Что вы делаете? Ну что вы делаете? - возмутилась Танька. - Это ж документ.

Летчик повернулся к Таньке спиной. Вышел и хлопнул дверью. Сошли с крыльца.

Летчик вдруг остановился, снял с себя ботинки и пошел босиком.

- Заземляюсь, - объяснил он свои действия. - Чтобы электричество вышло.

- Простите, эта девушка ваша знакомая? - поинтересовался лысый человек.

- Нет. Она меня преследует.

- А... Любовь... - мечтательно проговорил человек и поднял лицо к небу. В небе висело одно-единственное кучевое облако.