Рассказы и повести - Виктория Токарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Громов не отреагировал.
- Очень красивый, - сказала Фрося.
Летчик оглядел себя. Потом сказал сконфуженно:
- Упал.
- Бывает... - отозвалась Фрося.
- Ну, я пойду посплю... А то заблудился вон... Петлял...
- Конечно, - ласково сказала Фрося.
Летчик улыбнулся сконфуженно и пошел своей дорогой.
Фрося и Громов провожали его глазами.
Летчик вдруг обернулся и произнес восторженно:
- Степью пахнет!
- Ага. Пахнет, - согласилась Фрося.
Опять помолчали.
- Ну, я пошел, - пообещал летчик.
- Конечно, - согласилась Фрося.
Летчик удалился.
- Алкаш к тому же, - заключил Громов. Коротко и ясно.
В деревне утро начинается рано.
Солнце только-только вернулось в Бересневку из Америки, а Танька уже вышла, потягиваясь, на крыльцо.
Потянулась. Распахнула глаза и поздоровалась:
- Здравствуй, утро!
"Здравствуй, Танька!" - сказало бы утро, если бы умело говорить.
Потом Танька вошла в сарай и поставила ведро под корову.
- Здравствуй, Пальма! - сказала Танька.
"Здравствуй, Таня", - сказала бы корова, если бы умела говорить.
Струйки молока застучали о ведро. И вдруг утро наполнилось мяукающими звуками электрогитары. Танька прекратила доить. Вышла из сарая. Выглянула через забор, и вот что она увидела: Мишка Синицын сидел против своего дома с электрогитарой марки "Эврика". Рядом с ним сидела секретарша Мещерякова Малашкина Валя, босая и с грязными пятками.
Мишка вопил песню про шикарный город Ялту, а Валя высокомерно поводила головой, будто имела прямое отношение и к Мишке, и к гитаре "Эврика", и к шикарному городу на южном берегу.
Танька посмотрела на орущего Мишку, на разомлевшую от счастья соперницу. Метнулась в дом. Подскочила к проигрывателю. Поставила его на подоконник. Включила на полную мощность.
"Бам-бам-бам-бам-бам! Это поют миллионы!" - заорал певец на всю деревню Бересневку.
Мишка поставил регулятор на максимум и завопил громче проигрывателя. Шло состязание не на качество, а на громкость.
Из соседней комнаты вышел Николай Канарейкин, молча выключил проигрыватель и вытащил предохранитель. Николай был человеком замкнутым и предпочитал словам поступки.
У Таньки стало тихо, а Мишка ликующе вопил:
Я-лта! Где растет голубой виноград,
Ялта! Где цыгане ночами не спят.
Ялта! Там, где мы повстречались с тобой...
Танька закрыла окно и задернула занавески, но песня доставала ее самолюбие, и это было почти невыносимо.
Тогда Танька надела юбку-миди, босоножки на платформе и вышла из дому.
Мишка увидел Таньку. Быстро подвинул лицо к Вале и тихо сказал:
- У меня соринка в глаз попала. А ну посмотри!
Валя полезла руками Мишке в глаз, чтобы оттянуть веко.
- Да ты глазами, глазами!
Валя близко подвела свои глаза к Мишкиным. Они застыли лицо в лицо.
Танька тем временем прошла за Мишкиной спиной в его двор. Завела мотоцикл, села и выехала со двора.
- Эй! - Мишка вскочил. - Ты куда?
- к летчику! В Ялту с ним полечу! - крикнула Танька, и мотоцикл, вихляя, понес ее по дороге.
- Стой! - Мишка выбежал на шоссе и помчался по нему, сильно работая локтями и лопатками. Остановил грузовик. Сел и уехал.
Два недоумевающих существа остались в деревне Бересневка: секретарша Мещерякова Малашкина Валя и корова Пальма.
Летчик Журавлев и механик Кеша стояли на летном поле и ковырялись в недрах вертолета. Вернее, ковырялся Кеша, а Журавлев стоял рядом и морочил ему голову.
- Клапана проверь, пожалуйста...
- Я ж только что проверял.
Летчик постоял, потом пошел к кабине. Остановился.
- А масло мы залили?
- Да я ж десять лет работаю, - сказал Кеша.
- А бензин?
- Слушай, - заподозрил Кеша. - А ты что, не летал никогда?
- Почему же не летал?
- А чего ж боишься?
- Почему боюсь? Ничего я не боюсь.
- Ну и лети.
- Я и лечу.
Летчик залез в кабину.
- Ну, я полетел, - предупредил он.
- Ну и лети...
Летчик огляделся по сторонам, как бы мысленно прощаясь со всем, что так не существенно, если с этим жить, так драгоценно, если с этим прощаться: с полем в ромашках, с простым деревянным срубом на краю поля...
Фрося косила на аэродроме высокую траву, когда на нее, как на голову снег, свалился Мишка Синицын.
- Где она? - в панике заорал Мишка.
- Кто "она"? - не разобрала Фрося.
- Танька!
- Какая еще Танька?
- Брось темнить! Вон мой мотоцикл.
Мишка показал пальцем в сторону дома Громова, где стоял абсолютно такой же, как у Мишки, мотоцикл.
Фрося глянула в ту же сторону.
- Твой, как же... Разбежался.
- А где он?
- Кто "он"?
- Летчик...
- Тут все летчики...
Фрося была бестолковая как пень, и Мишка готов был от нетерпения выскочить из собственной шкуры и бежать во все стороны одновременно.
- Новый... Этот... В цепочках! Конь в сбруе! - Мишка пытался определить приметы летчика.
- А, Журавлев? - сообразила Фрося. - Вон он!
Она показала пальцем на взлетную площадку, от которой, крутя пропеллером, отделялся вертолет.
- Стой! - завопил Мишка. - Держи его! - и ринулся к площадке.
- Эй! Нельзя! - испугалась Фрося и помчалась за Мишкой.
Мишка добежал первым. Ухватился за колесо, которое было в двух метрах над землей.
Вертолет пошел вверх, увлекая за собой Мишку. Деревья стали отодвигаться, а облака, наоборот, приближаться. Мишка уцепился двумя руками. Сильный ветер отдувал его ноги.
- "Чайка", "Чайка", я "Сокол"! У вас на колесе человек! - кричал Громов в рацию. Из окна Громова был виден вертолет и болтающийся в воздухе человек. - Начинайте посадку! Только аккуратно! Только аккуратно!..
На взлетной площадке собрался народ. Здесь был врач с носилками, Громов, механики и пожилой сержант милиции.
Вертолет снижался. Все стояли, подняв головы, и смотрели на Мишку. Когда его ноги оказались на высоте человеческого роста, Кеша ухватил Мишку за коленки и, отодрав от вертолета, оттащил в сторону.
Вертолет сел. Оттуда высунулся обескураженный летчик.
- Что случилось? - спросил он.
- Вот он! - Мишка вырвался из сильных рук механика. Рванул на себя дверь. Заглянул в салон. Там было пусто.
Мишка подбежал к летчику и схватил его за галстук.
- Где она?
- Кто она? - не понял летчик.
- А ты не знаешь? Танька! Канарейкина!
- Какая еще Канарейкина? - Летчик сбросил Мишкины руки и отпихнул его. - Ты что, с ума сошел?
- Ах, так? - Мишка снял пиджак, бросил его на землю и стал засучивать рукава. - Ну подожди, ходок крылатый! Я тебе сейчас так дам, что вспотеешь, кувыркавшись...
- Секундочку, - вмешался Громов. - В чем дело, мальчик? Ты что шумишь?
- Ей и семнадцати нет, а он лезет. Бессовестный! Ну что вылупился? Где она? Куда ты ее дел?!
- Да нету тут Таньки! - вступилась Фрося. - И не было. Чего разорался!
" - Как это - нету? Вон мой мотоцикл стоит.
- Это мой мотоцикл, - сказал Громов.
- Это наш мотоцикл, - поправила Фрося.
Мишка вгляделся в номерной знак. Понял ошибку.
- А где же Танька? - растерянно спросил Мишка.
- А вот пойдем со мной, и вместе поищем, - ласково предложил сержант Ефимов.
Ефимов деликатно взял Мишку под локоть и повел к милицейскому газику. Усадил и увез.
- Я тебя еще поймаю, - пообещал Мишка на прощание.
- Ненормальный! - удивился летчик. - Какая Танька? Какая Канарейкина?
- А тут у нас так, дорогой товарищ Журавлев, - пояснил Громов. - Это тебе не Москва. Провинция. Понял, о чем я говорю?
- Ничего не понял.
- Здесь ничего не скроешь. В одной деревне чихнешь, а в другой тебе "будь здоров" скажут.
- Но поверьте, я действительно не знаю никакой Таньки. Честное слово! - поклялся летчик.
- А вон она... - сказала Фрося.
На летное поле на мотоцикле внеслась Танька.
- Здравствуй, Таня! - крикнула Фрося.
- Щас! - крикнула Танька и промчалась мимо собравшихся. Развернулась и промчалась в обратном направлении.
- Эй, по полю нельзя ездить! - крикнул Кеша.
- А я останавливаться не умею! - крикнула Танька.
Кеша побежал за ней следом, давая на ходу советы:
- Справа на рукоятке рычажок такой, видишь?
- Вижу! - крикнула Танька.
- Так вот его на себя нажми!
Танька резко нажала. Мотоцикл стал как вкопанный.
Танька вылетела, влекомая силой инерции, и грохнулась в траву.
Поднялась, оправила юбку. Пригладила волосы.
- Здрасте, - робко поздоровалась она.
- Здрасте, - ответил Громов.
Танька достала из кармана цепочку с камушком и пошла к летчику.
Летчик на всякий случай попятился.
- Товарищ летчик, я вашу цепочку привезла. Она отлетела, когда я вас палкой стукнула.
Танька показала цепочку.
- Куриный бог, - узнал Громов. - А говоришь: не знаешь.
Журавлев оглядел присутствующих. Хотел что-то сказать. Не сказал. Пошел по полю, не оборачиваясь.
- А цепочку-то? - крикнула Танька.
Летчик ускорил шаг.
- Чокнутый какой-то, - обиделась Танька. - Я вон искорябалась вся, пока довезла.