На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров

Ежегодник «Эль Сигло». Адресная книга по стране. Содержит список домохозяев и квартиронанимателей в алфавитном порядке и по порядку расположения улиц. В ежегодник включены только лица, юридически проживающие в данном доме.

«Кто есть кто» – биографический справочник по государственным, общественным, политическим деятелям страны. Издатель собирает сведения, посещая кандидатов на включение. Оставляет анкету для заполнения. Эти данные и печатаются. Они, конечно, неполные и стопроцентно доверять им нельзя. Включение платное – 10 песо.

«Официальный путеводитель». Издаётся ежегодно национальным управлением по туризму. Содержит необходимые данные для туристов и иностранцев, впервые приехавших в страну».

Много сил и времени у Рябова отнимала работа с эмигрантами. В первое время, когда в Южной Америке действовало только советское посольство в Уругвае, через его руки проходили сотни заявлений с прошениями о репатриации. Рябов с несомненным знанием дела анализировал ситуацию с эмиграцией: «В регионе живёт, приблизительно, 300 тысяч выходцев из нынешних советских республик. Они приехали в Южную Америку, соблазнённые обещаниями легкого заработка. Многие не смогли устроиться материально и хотят вернуться домой… Эта эмигрантская масса практически не разрабатывается, хотя сильно засорена националистическими и антисоветскими элементами.

С помощью различных источников и обработки антисоветской прессы я подготовил «кондуит» на одну тысячу человек, в котором учтено большинство антисоветских элементов. Некоторые из них уже зарегистрировались в качестве советских граждан и сдали местные паспорта для обмена на советские документы».

Выходцам из России уругвайские власти доверяли всё меньше. С марта 1945 года полиция Монтевидео приступила к переписи русских. По сведениям Рябова, это делалось по указанию начальника полиции Гомеса Фолье. В анкете были пункты, которые по местным законам – антиконституционны. В частности, о политических взглядах и религиозной принадлежности. На вопрос о целях такой переписи полицейские «счётчики» отвечали по-разному. Часто звучало: «Это делается по просьбе советской миссии». Или: «Это начальный этап переписи всех славян и граждан республик, входящих в состав СССР, литовцев, латышей и других». Перепись завершена не была. Забили тревогу СМИ и общественные организации: попирается Конституция Уругвая!

Немало проблем доставляли экипажи советских судов, которые стали чаще заходить в порт Монтевидео. В телеграмме, направленной в мае 1946 года в Москву, Рябов сообщил об одном таком ЧП: «Личный состав парохода «Академик Крылов» вёл себя недисциплинированно: моряки посещали публичные дома, встречались с враждебными русскими элементами из эмигрантских организаций. Стажёр «Васильев» попал в полицию за драку в пьяном виде на улице. Перед следующим рейсом парохода необходимо провести основательную чистку команды».

В 1946 году персонал посольства начал обновляться. Вместе с членами семей было не более 25 человек. Обстановка в коллективе была спокойная, но без ЧП не обошлось. В мае 1948 года в день празднования третьей годовщины Победы в посольстве покончил с собой шофёр Дятлов. Как рассказала его жена, он выпил неочищенного спирта и на почве ревности порвал ей праздничное платье. Такое с ним уже случалось. После этого Дятлов ушёл в подвальное помещение. Кто-то из сотрудников слышал, как он сказал вслух: «Всё! Конец лавочке!» Потом видели, как он несколько раз выходил и спускался в подвал, видимо, подбирал место для самоубийства.

Встревоженная жена поспешила на поиски и нашла его повешенным на полотенце. Ноги его немного касались бетонного пола. С большим трудом Дятлова сняла его, развязала узел на полотенце. Оказалось, что муж ещё жив. Дятлова побежала за помощью, но когда сотрудники пришли на место происшествия, шофёр был уже мёртв. Был вызван уругвайский врач, который констатировал смерть Дятлова. Посол Горелкин предсказал: «Теперь начнётся шумиха в прессе. Агата Кристи, том тринадцатый, убийство в советском посольстве». Он корил себя за то, что вовремя не откомандировал Дятлова, поверив его словам, что «с выпивкой покончено».

Если считать первым сигналом антисоветской холодной войны в Уругвае события у редакции газеты «Эль Диа» в мае 1945 года, то 9 октября 1948 года можно считать датой её окончательного прихода в страну. В этот день в кинотеатре «Трокадеро» должна была состояться премьера антикоммунистического фильма «Железный занавес». Это была голливудская интерпретация судьбы Игоря Гузенко, сбежавшего шифровальщика посольства СССР в Канаде. Он прихватил с собой секретные коды и черновики телеграмм и передал эти материалы канадской контрразведке. Руководство компартии Уругвая приняло решение саботировать показ «глупой и грубой кинофальшивки». Как только на экране замелькали первые титры, в зале раздался громкий топот ног по полу, в сторону экрана полетели бутылки с дёгтем и едкой, дурно пахнущей жидкостью. Раздались крики «Долой империализм янки!», «Это фашистский фильм!», «Вечная дружба с Советским Союзом!».

Тайная полиция была предупреждена о подобном развитии событий в «Трокадеро». Протестанты направлялись в кинотеатр «по разнарядке» из низовых организаций КПУ, и, по-видимому, среди них были осведомители. Протесты в кинотеатре и на подступах к нему пресекли быстро, с неожиданной для уругвайской полиции жестокостью. Было задержано более сотни человек, многих допрашивали с применением пыток, выясняя, кто организовал акции саботажа, было ли причастно к этому советское посольство. В какой-то мере эти допросы стали проверкой эффективности Службы разведки и связи, созданной в 1947 году (SIE – Servicio de Inteligencia y Enlace). Личное внимание ведению допросов уделял комиссар Хосе Додера, шеф SIE. Доказательств о причастности к протесту посла Горелкина и дипломатов получить не удалось. Арестованные повторяли одно и то же: «Это первый антисоветский фильм, который мы увидели, и для нас любое оскорбление Советского Союза равносильно оскорблению нас самих». Пресса всячески изощрялась, доказывая, что «красный след» всё-таки имеется и что посольство необходимо изгнать из страны. В полиции тоже сделали выводы: компартия Уругвая в кадровой работе опирается на славянские и еврейские круги.

Из посольского отчёта об обстановке в Уругвае: «Антисоветская кампания в США повлияла на ухудшение ситуации вокруг посольства. Усилилась местная враждебная пропаганда. Прививается психоз войны. Заметны попытки изолировать наших дипломатов, нас реже приглашают на приёмы. Даже те дипломаты из латиноамериканских стран, которые в более «интимной» обстановке охотно беседуют с нами, на официальных приёмах стараются держаться подальше. Ответственные правительственные лица миссию не посещают. Активные участники «Комитета Антинаци» в период второй мировой войны после начала антисоветской кампании «превратились» в ярых проамериканцев. Один из них выступил в парламенте с требованием разрыва отношений с СССР. За зданием посольства ведётся постоянное наблюдение из двух стационарных НП. Подобные акции осуществляются в отношении нашего консульского отдела. Ведётся негласный контроль посетителей. В частности, Коновалов, председатель Комитета им. М. Горького, и его друзья всякий раз после посещения миссии замечали за собой наружное наблюдение».

«Миниатюрный» Уругвай уже не казался Рябову «удобной площадкой» для оперативной работы: «Здесь находятся многие панамериканские учреждения, часто проводятся конгрессы. Расположение страны на стыке двух исторических соперников – Аргентины и Бразилии – делает её идеальным