На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Журнал «Эрсилья» опубликовал репортаж о Жукове и его семье – «Посол в поисках дома», выдержанный в благожелательной тональности. Посол и его команда действительно были заняты поисками подходящего здания для размещения посольства. Чернышёв в предварительном порядке подобрал трёхэтажный дворец с полной меблировкой на авениде О’Хиггинс. Пышное строение Жуков забраковал: слишком шумно, слишком на виду и слишком дорого.
Поиски были продолжены, от посредников по найму и продаже недвижимости не было отбоя: пахло хорошими комиссионными. Первый и второй секретари миссии Михаил Мухин и Николай Воронин сбились с ног, посещая за день по несколько особняков эпохи «селитряного бума» – один другого роскошнее. В еженедельнике «Сенсасьон» появилось по этому поводу сообщение о планах русских купить «Клуб Унион», штаб-квартиру чилийской элиты – олигархов, латифундистов, нуворишей. В клубе традиционно определялся стратегический курс внутренней и внешней политики страны, и известие о его продаже «красным» из-за долгов, накопившихся в результате нерасчетливого хозяйствования, вызвало шок: «Советы обладают огромными средствами и скупают всё, что им заблагорассудится».
Тайные недоброжелатели не дремали: на стенах домов близ отеля появились надписи: «Смерть еврею Жукову», «Вон красных из Чили» и другие в том же роде. Поступали анонимные письма, в которых дипломатам советовали быть осторожными, так как существовала опасность покушения местных нацистов.
Временное проживание в фешенебельных отелях «Каррера» и «Савой» стоило посольству немалых денег. В первом отеле поселились сотрудники рангом повыше, во втором – пониже, и этот «социальный подход» к размещению персонала не преминул отметить в своём материале репортёр «Эрсильи».
Наконец, подходящее пристанище для посольства подыскали на улице Биарриц, где во внушительном, но не выделяющемся в общем ряду особняке были размещены служебные кабинеты и выделены квартиры для некоторых сотрудников. По данным журнала, в доме было около 20 спален, 4 кухни, 9 туалетных комнат и 2 большие столовые. Часть дипломатов поселилась в арендованных поблизости от посольства квартирах, и их адреса и номера телефонов вскоре появились в справочнике МИДа Чили.
Помимо уже упомянутых дипломатов, в посольстве служили: советник по торговым вопросам Алексей Щелоков (прибыл в страну 4 августа 1946 года, то есть несколько позднее, чем его коллеги); третий секретарь Александр Бочкарёв; атташе Сергей Егиазаров. Вот и весь советский дипсостав. Кроме этого, несколько семей техперсонала: водители, дежурные коменданты, повар.
Надо сказать, что Чернышёв не хитрил, когда говорил о небольшой численности советского посольства. По количеству сотрудников оно значительно отставало от посольств недавних союзников по антигитлеровской коалиции – США и Великобритании. Но лет через десять историк Радикальной партии масон Флоренсио Дуран Берналес пустит в оборот такую фальшивку: «Дипломатическая миссия Советов в Сантьяго состояла, по меньшей мере, из тысячи человек, и это фантастическое по масштабам присутствие не могло быть оправдано никакими обстоятельствами. Это походило на армию вторжения, а не посольство».
Сеньор Дуран мог бы почерпнуть необходимые данные в дипломатическом справочнике за 1946 год или в архивном отделе МИД Чили. Однако холодная война требовала постоянной подпитки, и утверждение о тысячеликой «дипломатической армии вторжения» Советов звучало устрашающе актуально.
На первых порах чилийская пресса в основном благожелательно освещала деятельность советских дипломатов. Так, журнал «Эрсилья» не скупился на добрые слова в адрес посла. Особо отмечалось, что Жуков – самый молодой «чрезвычайный и полномочный» в МИД СССР с многообещающей карьерой впереди – ему было тогда 37 лет. Не забыл репортёр упомянуть и о том, что его красавицу-жену зовут Нина, а детей – Алексей (12 лет) и Николай (4 года), что рост Жукова – 1,87 метра, что он черноволос, обаятелен и прост в обращении, весьма элегантен (успел сшить костюмы во время остановки в Нью-Йорке). И ещё он курит «Честерфилд», любит яичницу с ветчиной и имеет фантастическое хобби – увлекается пилотированием. Часть пути от Нью-Йорка до Сантьяго он провёл за штурвалом «дугласа»!
Наверное, иностранные коллеги Жукова в чилийской столице с завистью читали дифирамбы в адрес советского посла и его супруги, по поводу которой было отмечено следующее: светлая шатенка, красит губы, носит богатое манто из черно-бурой лисицы, жемчужное ожерелье и серёжки, а своей манерой приветствовать людей чем-то напоминает королеву. Попутно читателям «Эрсильи» было рекомендовано придерживаться «испанской» манеры написания фамилии Жуков, а не англосаксонской, т. е. не ZHUKOV, а YUKOV, поскольку звучание русской буквы «ж» напоминает произношение «y» в испанском языке. «Многим вещам мы всё ещё должны обучаться у янки и их английских дядюшек, – отметила в одной из заметок «по поводу Жукова» «Эрсилья», – но, конечно же, нет необходимости следовать их фонетическим формулам. Будьте чилийцами, произносите и пишите YUKOV!»
Первым чилийским послом в Москве был назначен известный юрист, деятель правившей тогда Радикальной партии Луис Крус Окампо. Он с симпатией относился к Советскому Союзу, и отправился в Москву со всей своей семьёй. Установление и восстановление дипломатических отношений со странами, таковых ранее не имевших, обнажило проблему достойного размещения посольств. Гостиница «Националь» по этой причине превратилась в огромный дипломатический улей, в котором обосновались иностранные миссии и жили десятки дипломатов. Посол Крус Окампо и его семья воспринимали эти объективные обстоятельства стоически. Все эти сложности преходящи, зато очень немногие чилийцы получили такой шанс: познать жизнь Советской России изнутри, понять, в чём кроются секреты её побед и достижений.
Бытовые сложности забывались в череде приёмов, посещений театров, экскурсий, организуемых Медом. Беритта, молодая жена чилийского дипломата Франсиско Ойярзуна, однажды оказалась в центре восторженных пересудов дипломатического корпуса. Дипломаты были приглашены на премьеру в Большой театр, на которую неожиданно прибыл сам Сталин. Конечно, все занервничали, такое событие! Чилийцы были последними на церемонии представления. Сталин продвигался вдоль цепочки приглашённых гостей, пожимал руки, не говоря ни слова. Когда очередь дошла до Беритты, она неожиданно, в том числе и для себя, произнесла по-русски: «Железнодорожный вокзал находится налево». Сталин остановился, взглянул на неё и что-то переспросил своего переводчика. На уточняющий вопрос Беритта ответила, что это единственная фраза, которую она запомнила после своих занятий русским языком. Сталин разразился смехом. Это был сольный успех Беритты, ведь немногие видели советского вождя смеющимся. В этот день чилийское посольство было в центре внимания дипкорпуса, и Франсиско Ойярзун без устали отвечал на расспросы коллег о том,
