На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров

толпами народа, и потому вести здесь наружное наблюдение трудно. На городских пляжах за небольшую плату можно арендовать зонтик, кабинку для переодевания, полотенце, пользоваться душем и прочими услугами. Много разных торговцев – мороженым, кока-колой, пирожками и прочим. (Надо помнить, что среди лоточников могут быть агенты-опознаватели, которые помогают полиции). Пляж Бусео находится в двух километрах от Поситос. Бусео известен своим яхт-клубом и стоянкой для небольших судов. Популярен Мальвин – продолжающий Бусео. Он хорошо оборудован, рядом – много пансионатов и гостиниц. Небольшой и уютный пляж Онда находится на некотором отдалении от Мальвин. Верде – ещё один маленький пляж, рядом с которым расположена школа для плавания.

Карраско – крупный пляж, получивший название от района, в котором расположен. От центра города до него 15 километров. Им пользуются состоятельные местные жители и туристы, так как там действуют самые дорогие отели и построены виллы местных и иностранных миллионеров. За Карраско есть ещё один пляж, не имеющий названия. Члены советской колонии называют его «диким». Действительно, цивилизации там никакой: нет торговых палаток, ни зонтов от солнца, ни питьевой воды. Там часто бывают автолюбители, так как это единственный пляж, куда можно заехать на автомашине».

Из справки легко понять, какой пляж предпочитали для отдыха сотрудники посольства, приезжавшие туда со своей едой, питьём и зонтами от солнца. Самое главное, чтобы детям было где свободно порезвиться[110].

Рябов считал, что для кратковременного инструктажа агентов или «моментального» получения материалов можно было назначать встречи в парках – на вечернее время. Самый большой – парк Прадо, который имеет «уединённые уголки», несколько входов и выходов. По парку проходит трамвайная линия, есть дороги для автомашин. Прохожие встречаются часто, поэтому надо быть начеку. В парке имени Генерала Фруктуосо Риверы можно встречаться только днём, так как вечером он безлюден и имеет один вход. Днём можно использовать зоосад (вечером он закрыт). Дожидаться собеседника можно, сидя в ресторане. Ботанический сад не совсем удобен для оперативных свиданий, поскольку в дневное время и даже по праздникам в нём мало посетителей и много сторожей. Парк Карраско пригоден для встреч только в летнее время. Зимой он совершенно безлюден. Имеет много передвижных постов – пеших, конных, на автомашинах с радиостанцией. В парке расположены виллы уругвайских, аргентинских и бразильских миллионеров, поэтому он хорошо охраняется. Рябов считал, что можно встречаться с агентами и в Парке Союзников, но только со стороны стадиона. В противоположном направлении, там, где проходит бульвар Артигаса, расположены посольства США и Англии. Там есть полицейские посты и негласные пункты наблюдения.

Для встреч с полезными людьми, конечно, чаще использовались рестораны. Горелкин и Рябов досконально изучили «ресторанные возможности» Монтевидео. Иногда обменивались мнениями о кухне, качестве обслуживания, публике. Посол для неформальных бесед с уругвайскими политиками выбирал рестораны только первого класса. Среди них «Эль Агила» на улице Буэнос-Айрес, небольшой и дорогой, посещаемый дипломатами, крупными коммерсантами, состоятельными туристами. Он был примечателен тем, что клиенты обслуживались, по замечанию Горелкина, «без дурацких великосветских церемоний». Нравился ему ресторан «Морини» (улица Реконкисты), самый популярный в столице, возможно потому, что кухня была хорошей, а стоимость блюд «не заламывали» до небес. Там часто бывали вице-президент, министры, члены парламента, журналисты. Экзотикой было то, что официанты красовались в длинных белых фартуках, чем напоминали дореволюционных половых в России. Престижным считался ресторан «Ногаро» (на площади Конституции), находящийся в гостинице того же названия, – французская кухня и достойная клиентура: крупные коммерсанты, дипломаты и полицейские чиновники высшего звена. Любил бывать Горелкин в ресторане «Парк Отеля», где его хорошо помнили и обслуживали как престижного клиента. Рябов считал, что в этих ресторанах активно «работают» разведка «конкурентов» и агентура полиции. В приличную публику нередко проникали контрабандисты, шулера, мошенники, выдававшие себя за коммерсантов и даже аристократов.

Сам Рябов ориентировался на скромные рестораны. Некоторые он описал в своих отчётах. «Метро» – заведение 2-й категории, проходной двор в прямом и переносном смысле слова. Имеет два выхода, посещается самой разнообразной публикой, так как находится на бойком месте (площадь Свободы). Не очень дорогой. В него часто забегают одинокие деловые люди. «Триколис» – ресторан 3-го класса. Итальянская кухня. Посетители – коммерсанты, деловые люди (улица Сан-Хосе). «Данубио Асуль» (улица Колония) – ресторан 2-й категории. Хозяин – венгр, основная клиентура – венгры, югославы, чехи, поляки, уругвайцы. На окраинах Монтевидео удобных ресторанов нет. Существуют небольшие «обжорки», в которых появление хорошо одетого человека привлекает всеобщее внимание».

Для экономии оперативных средств Рябов чаще всего назначал свидания в кафе и конфитериях. «В Монтевидео их множество, – написал он в «страноведческой справке», – от первоклассных до маленьких «боличе», располагающихся обычно на углу двух улиц». Кафе в центре города категорически не подходили: «Они кишат аргентинскими контрабандистами, аферистами, шулерами, парагвайскими и бразильскими заговорщиками и «революционерами» и тому подобной публикой. Хозяева таких точек обычно связаны с полицией, частые гости в них – «блуждающие шпики». Особенно опасна зона, прилегающая к площади Независимости, а также район порта, где можно попасть в историю с подвыпившим матросом или назойливой женщиной легкого поведения».

По мнению Рябова, для рабочих встреч лучше всего подходили кафе «Американа» на авениде 18 июля, с большим залом и колоннами, и конфитерия «Лион д’Ор» на той же авениде, «небольшая и спокойная, без оркестра».

Посольские женщины предпочитали для прогулок и отдыха Парк Родо, расположенный в двух километрах от миссии на набережной Вильсона. Парк получил своё название в честь уругвайского писателя Хосе Энрике Родо. Дети чувствовали себя на территории парка, особенно в летний период, как дома: цирк, карусели, аттракционы, фокусники, всё что угодно, вплоть до катания на лодках по озеру. Работал муниципальный театр на открытом воздухе с эстрадной программой. При желании всегда можно было недорого перекусить в ресторане «Эль Ретиро».

Популярностью у сотрудников посольства пользовались кафе «Тупи-Намба» («старое», площадь Независимости, на улице Хункаль) и «Тупи-Намба» («новое» на улице 18 июля). Бывать в «старом», хотя и неказистом на вид, было престижно. Многие уругвайцы забегали в кафе по несколько раз в день, чтобы «засветиться» среди влиятельных людей. «Новое» кафе стало одним из самых модных в столице и могло вместить несколько сот человек. По вечерам в нём играл оркестр, выступали певцы, чередуя песенки из голливудских фильмов и популярные латиноамериканские шлягеры, чаще всего мексиканские, кубинские и аргентинские.

Страстные, чувственные, ритмичные песни завоевывали среди посольских меломанов всё больше поклонников. Кто-то начинал покупать пластинки «на память», и так – постепенно – складывались коллекции. К первому «завозу» в Советский Союз пластинок с Гарделем, Негрете, Тоньей «Ла Негрой» и другими были причастны, прежде всего, дипломаты и разведчики «сталинской эпохи», «латиноамериканисты», которые, побывав хотя бы раз на далёком