Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

из двух должно перестать существовать, и тогда они никогда не смогут встретиться друг с другом…

Между прочим, я уже собрала нужные документы и, наверное, скоро выступлю с публичной лекцией и окончательно докажу, что грузины состоят из того же вещества, что и французы… — Тут она замолкла ненадолго, задумалась и снова тихонечко запела: — Люблю и мать, люблю отца, себя же больше всех люблю, но сын родителей чужих дороже мира мне всего.

Кончив петь, вновь обернулась к Высокому Мужчине и благодарно улыбнулась ему.

— Я знаю, почему вы спрятали журнал… Рыцарь не может позволить себе беседовать с дамой и читать в то же время статью о бруцеллезе… Ведь так?

— Да. Вы правы, конечно… Но что же тут рыцарского?

— И скромность украшает рыцаря… Каким алфавитом написана эта статья, современным или церковным?

— Современным.

— Хотите, мы с вами восстановим церковное письмо, а современное изгоним?

— Зачем?.. Люди уже привыкли к современному. А алфавит есть алфавит. Не все ли равно?

— Как это «все равно», Брут?.. Две разные линии — это, по-вашему, все равно? — Мзекала покачала головой, и лицо ее опечалилось. — Человек стоит на пути деградации… И у вас — смотрите! — так сильно вытянулся нос!

Высокий Мужчина улыбнулся.

— Нос у меня, действительно, не маленький.

— А разве это хорошо?.. И вообще зачем вам читать об этих бруцеллезах? Не лучше ли прочесть «Тристана и Изольду» или «Критику чистого разума»?

— Я, конечно, предпочел бы, но ведь должен кто-то прочесть и эту статью. Разве вам не жаль, если она так и останется никем не прочитанной?

Мзекала внимательно посмотрела на Высокого Мужчину и потом кивнула.

— Это верно, но почему же никто не пожалеет меня? — она опустила голову, прикрыла тяжелые от краски веки. Потом сказала Высокому Мужчине:

— Я очень хорошо помню вас. Два раза я видела вас во сне, но это было очень давно. До вашего рождения. Боги не считаются с возможностями людей. Ни Христос, ни Будда, ни Маго… — здесь она запнулась, лицо ее приняло таинственное выражение, она сделала Высокому Мужчине знак приблизиться, и когда он наклонился, шепотом сказала ему на ухо: — Магомет, по-моему, никогда и не был богом, он был самозванцем. — Она коснулась пальцем губ. — Тсс, тише об этом. — И громко продолжила: — Да, никто не считается с возможностями людей…

— Может быть, мы просто не в силах постичь…

— Рассудите сами, — прервала его Мзекала. — Ну к чему было придумывать моральные кодексы?.. Разве Сатана не бог?.. Дайте мне вашу папку, я подержу ее.

— Нет, нет, не беспокойтесь… Она не тяжелая.

— Не противоречьте даме. — Мзекала с улыбкой погрозила ему пальчиком, взяла папку и положила себе на колени. Потом вдруг весело рассмеялась: — Психиатров страшно огорчает то, что я дочь солнца и луны. Они ведут себя так, будто совсем, ни капельки не верят в это… А на самом деле — верят, как не верить, на это-то у них ума хватает. Но, — она оглянулась и понизила голос до шепота, — завидуют.

— Вы должны войти в их положение, — сказал Высокий Мужчина. — Такова их профессия, иначе они не могут.

— Это верно, вы совершенно правы, но они такие нервные, бедняги, на все обижаются…

— Что ж им делать…

— Да нет, я не сержусь на них, бог с ними!.. Да и как прикажете на них сердиться — они ведь настоящие дети!.. Вы умеете летать?

Высокий Мужчина вздрогнул, отвел глаза от Мзекалы и стал смотреть в окно… Долго смотрел. Потом медленно, тяжело покачал головой.

— Раньше умел… — И замолк.

Мзекала неотрывно смотрела на него… Смотрела и ждала.

После долгого молчания Высокий Мужчина тихо сказал:

— Потом я забыл, как летают… Теперь вот хожу по земле, просто хожу…

Мзекала прикусила губу, уставилась перед собой неподвижным, тяжелым взглядом.

— С какой страшной силой притягивает вас всех к себе земля!.. Знаете, если так и дальше будет продолжаться, вы можете превратиться в пресмыкающееся?..

— Знаю, — тихо ответил Высокий Мужчина.

После этих слов в автобусе надолго воцарилось молчание.

Высокий Мужчина смотрел в окно. Мзекала, нахмурившись, приложив друг к другу, тщательно вымеряла свои пяди… Остальных пассажиров в это время будто и вовсе не существовало.

Наконец, когда оказалось, что пяди равны, Мзекала сказала:

— Я не оставлю вас.

— Благодарю вас, — ответил Высокий Мужчина, не отводя взгляда от окна.

— Я всегда буду молиться за вас… Моя молитва не может быть не услышана.

Высокий Мужчина внимательно посмотрел на Мзекалу.

— Откуда в вас столько доброты?

Мзекала польщенно и с достоинством улыбнулась.

— Я ведь дочь солнца и луны, не забывайте!.. И неожиданно добавила: — На следующей остановке я выхожу.

— Как, уже?..

— Вы расстроены?

— Честно говоря, да… Но не обращайте внимания — это мой эгоизм.

— Это благородный эгоизм… — Мзекала помолчала. Потом вдруг резко повернулась, глаза ее влажно блеснули, губы дрогнули в робкой и какой-то беззащитной улыбке.

— Хотите, мы станем вечными друзьями?..

— Конечно, но разве это возможно?

— О да, возможно!.. Но только не давайте мне своего адреса, это бессмысленно, я все равно не смогу прийти к вам. В конце концов, я дама… Но если придете вы… — она глянула на Высокого Мужчину и улыбнулась: — Придете?

— С вашего разрешения…

— Разрешаю, — с королевским величием произнесла Мзекала и, подняв с пола чемоданчик, положила его на колени, поверх папки Высокого Мужчины… Раскрыла. В чемоданчике лежали два отточенных и два не отточенных карандаша, резинка и множество исчерканных красными чернилами листов бумаги. Мзекала лукаво посмотрела на Высокого Мужчину, кивнула на рукопись и быстро, заговорщицки шепнула:

— Когда-нибудь прочту вам…

Потом вытащила из-под