Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

— Одновременно?

— Разумеется. Если столкнетесь с чем-нибудь неясным, сложным, всегда можете обратиться ко мне… в служебное время… Был вчера на защите?

— Да.

— Как прошла?

— Ничего, как всегда.

— Много народу пришло?

— Да так, было.

— А замечаний много сделали?

— Нет, не очень… кое-какие.

— Да, чуть не забыл, — вспомнил руководитель, — обязательно следует обратить внимание, как сказывается материально-экономический фактор на выборе той или иной формы досуга.

В тот же вечер я просмотрел анкету, вопросы были ясные, простые и при этом интересные — люблю я свою специальность. Вернее сказать, нравится ставить вопросы незнакомым людям, — новое состояние, настроение, а главное же, динамичность, целеустремленность — все вместе. Одному нравится одно, другому — другое, третьему — еще что-то, ты записываешь, записываешь, а дело продвигается вперед. Однако на следующий день, уже с утра, я столкнулся с первой трудностью — с выбором профессии респондента. На заводе шумно, к тому же усталые люди не дают исчерпывающего ответа, продавцам некогда — от весов не могут отойти, отпуская всякую всячину, а по домам ходить не станешь, понятно; водители не захотят терять драгоценное время ради тебя, врачи и медсестры — исключено, они иногда сутками дежурят, а меня интересуют люди такой профессии, которые и начинают и заканчивают работу в одно время. Долго ломал я голову, пока наконец не выручили глаза, — на какой-то тихой улочке взгляд мой упал на витрину фотоателье. Вот оно! Вот это мне подойдет — фотографы, как правило, народ живой, словоохотливый, а в ожидании аккуратно причесанных клиентов и время найдут для пространных ответов на вопросы анкеты. К тому же они смотрят на жизнь трезво, через точно фиксирующий объектив фотоаппарата. Я энергично толкнул дверь, зашел и сказал: «Здравствуйте», услышал желанное: «Здравствуйте», спросил: «Вы свободны?» фотограф же: «А зачем я еще тут», но, узнав цель моего прихода, немного смешался, оглядел с головы до пят, я же старался представиться ему прямодушным, приятным молодым человеком, поправил галстук и улыбнулся улыбкой чистосердечного человека, а он, склонив голову набок, рассматривал меня, чужого ему, интересующегося его досугом. И, не давая ему осложнить ситуацию вполне резонным вопросом: «А вам, собственно, какое дело?», поспешил объяснить, что я из столь компетентной организации, как наша, и должен опросить представителей его профессии с целью выяснить, как они проводят свое свободное время, любят ли кино, спорт, телевидение, каково их семейное положение, коммунальные условия и так далее и тому подобное, и лишь однажды, когда я употребил выражение: «различные органы» и слово «инстанция», что-то дрогнуло в его лице, но я тут же изменил лексику, — это так важно в подобных ситуациях, — и обычными простыми словами объяснил, что анкеты позволят нам, исследователям, узнать стремление представителей разных профессий, познакомиться с их взглядами, и все это поможет нам по мере возможности улучшить в будущем их жизнь, повысить ее уровень, тогда он сразу переменился, с облегчением вздохнул и промолвил: «Слава богу».

Мы беседовали откровенно, задушевно, окруженные фотографиями самодовольных красавиц; респондент отвечал выразительно, лаконично, я время от времени шутил, он смеялся, а я поправлял галстук, — люблю почему-то теребить галстук, наверное, потому, что и он меня теребит, но в нашем деле галстук обязателен, во всяком случае, я так считаю, респондент же считал, что легкая музыка лучше классической, спортивная передача — лучше интервью с работниками сельского хозяйства, что стоять в длинной очереди не очень-то большое удовольствие и куда приятнее, устроившись у окна в полупустом транспорте, разглядывать номера частных машин — какой из них счастливый, чем давиться, вытянувшись на носках, в битком набитом трамвае. За каких-нибудь четверть часа анкета была заполнена по всем правилам, попутно мы рассказали друг другу несколько веселых анекдотов, и мои оказались лучше. Заполнить следующую анкету в фотоателье в двух-трех кварталах от этого, возле сквера, оказалось уже легче, поскольку очарованный мною первый респондент дал к своему коллеге сопроводительную записку: «Миша, этот товарищ с запиской от меня — свой человек». Вполне удовлетворительной выглядела и третья анкета, которую я заполнил короткими ответами томившегося от скуки фотографа. Потом я зашел к своему руководителю. «Как идет работа?» — спросил он. «Прекрасно, — ответил я, — уже приступил». — «Быть не может!» — удивился он и дружески похлопал по плечу. Так чудесно, когда руководитель молод, полон сил, здоровья, настоящий атлет, как говорится, и при этом в меру следует моде — слегка, совсем чуточку удлиненные бакенбарды, так же слегка приталенный пиджак и туфли с квадратным мыском, а в нагрудном кармане пиджака платок одного цвета с галстуком. Он проглядывал мои анкеты. «Хорошо провел работу, хорошо, только вот по коммунальным удобствам следовало провести деление не просто на две группы — хорошие и плохие, как указано у тебя, а еще на три такие группы: первая — обеспеченные всеми видами коммунальных удобств, как-то: водопроводом, канализацией, центральным отоплением, газом, ванной или душем, горячей водой; вторая — обеспеченные основными коммунальными удобствами — водопроводом, канализацией, центральным отоплением и третья — «бесканализационная». А вообще хорошо поработал, продолжай так и дальше. Как дома, все в порядке?..» Так он беседовал со мной, душевно, коснулся того-сего — был в прекрасном расположении духа, но вдруг вспомнил что-то, не знаю уж что — призадумался, потом надел темные очки, уперся подбородком в грудь и сухо заключил:

— И, как уже говорил вам, проведение свободного времени характеризуется двумя рядами показателей: а) перечнем занятий и б) данными о продолжительности, интенсивности и тому подобными количественными параметрами этих занятий.

Так или иначе началось дело отлично, но утром следующего дня, в четверг, я столкнулся с тем, кто все мне испортил; да что там столкнулся — сам, своими ногами, ступил я в то проклятое фотоателье. Он даже не слышал, как я вошел, — глядел черт знает куда-то вдаль; опершись о покрытый стеклом стол, подавшись вперед, пристально смотрел сквозь меня куда-то очень, очень далеко, словно я был стеклянный; глаза у него блестели, и я сразу же всем существом почувствовал — навлечет он на меня беду, но все же кашлянул, он очнулся и, смущенно заулыбавшись, сказал:

— Пожалуйста, пожалуйста, вам на паспорт или…

Тогда я стал подробно объяснять цель своего прихода, он внимательно слушал меня, и видно было, сразу все понял, но тут же прервал:

— Простите, вы по собственному побуждению или… — И добавил: — Господи, как вы напоминаете мне