Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

много своего пота и крови. Вспомнить хотя бы караванный путь — он ведь через Грузию пролегал. А наш вклад в сокровищницу мировой культуры?.. Кто еще так щедро выразил литературный гений нации, как Руставели, Бараташвили, Галактион?.. Я уж не говорю о Важа Пшавела. Самоотверженности и благородства одного лишь Цотнэ Дадиани с лихвой хватило бы даже большой нации, чтобы хвастать. А у нас кто сочтет, сколько было Цотнэ Дадиани, сколько Миндий и, как сказал поэт, «сколько еще Казбеги»!.. Но мы не хвастаем, потому что нам это не в диковинку. Для нас это — нормальная культурная ситуация.

При упоминании Важа Пшавела юноша почему-то засмущался, понизил голос… Седой крестьянин слушал его заинтересованно, задумчиво и печально, и его белые, подкрученные кверху усы время от времени странно вздрагивают.

Широкоплечий небритый молодец в расстегнутой рубашке сидит так, что занимает три четверти скамейки… И хотя его собеседнику, смуглому, тощему — кожа да кости — человечку с запавшими тоскливыми глазами, больше оставшейся ему трети и не надобно, он все равно так старательно и безропотно сжался в уголке, как это только и пристало истинно угнетенному и несчастному человеку.

— Если ты, парень, не умеешь пить и вообще в галстуке родился, то чего ради ты сел за наш стол?.. Я же не прихожу в библиотеку и не мешаю тебе там.

Ну ладно, пришел, так сядь в конце стола, коли ты человек, и сиди там, будто и нет тебя. Нет, ты петушишься и мозолишь мне глаза со своим треклятым галстуком и понять тоги не можешь, что плевать мне и на тебя и на галстук твой, будь он хоть самый модный!.. А потом еще лезешь во главу стола, усаживаешься там, и метровый твой язык несет невесть что, и ты не думаешь вовсе, что я ведь побью тебя, братец, как не побить, честное слово!..

Ты, дорогой, блаженна память отца твоего, ты должен знать, что когда я две бутылки выпью и вино меня разберет, то я должен их на ком-то выместить, иначе не протрезвею… Что ж ты лезешь ко мне на глаза со своим галстуком?! Мир твоей семье, или тихо в сторонку отойди или скажи хотя бы, что зятем моего директора стать собираешься, и я другого побью, мне ведь все равно!.. Почему я должен из-за тебя терять работу и в тюрьму идти! Ведь не будь у меня отложено на черный день пары грошей — сидеть бы мне сейчас в тюрьме!.. А разве я могу выдержать в тюрьме?!

При последних словах детина расстегивает и последнюю пуговицу на рубашке, обнажает необъятную волосатую грудь и жалобными глазами смотрит на собеседника. Человек кидает быстрый взгляд на мужественную черную поросль, поджимает губы, отводит глаза и принимается старательно глазеть в окно, будто на скамейке — он один.

С левой стороны в среднем ряду сидят парень и девушка. Парень очень сосредоточен, серьезен… Он высок, у него дымчатые очки с большими модными стеклами, длинные, тщательно уложенные волосы. Девушка молода и красива той чувственной, вызывающей красотой, на которую безошибочно клюют мужчины, когда видят таких девушек. На ней потертые джинсы «Супер-Райфл» и мужская рубашка «Сафари», эффектно подчеркивающая все, что нужно подчеркнуть.

Парень увлеченно говорит:

— Органы наших чувств — лишь орудие, инструмент, не более… Да! Вселенная — это передатчик, а человек — лишь приемник, работающий всего на пяти волнах, потому что у него пять органов чувств. Вселенная посылает нам множество сигналов о своем существовании, но мы воспринимаем из них лишь часть, те, что соответствуют нашим пяти волнам приема. Как мало, как до обидного мало!.. А ведь, наверное, существует и какое-то иное сознание, с куда более широким диапазоном восприятия. В одном и том же пространстве, одной и той же Вселенной существует множество сознаний, не только одно наше, и все они по-разному воспринимают мир. Но каждое из них живет только в своем измерении, оно — автономно. А наука наша наивно считает, что пять человеческих органов чувств якобы исчерпывают все параметры Вселенной… Наука пытается создать образ мира по пяти крошечным точкам наших чувств, наших реакций… О какой же истине, скажи мне, дорогая, может идти речь в таком случае!..

Парень говорит с тем увлечением, которое обычно оставляет после себя, когда схлынет волна возбуждения, холодную сухость в горле и неприятное чувство пустоты, тоскливой исчерпанности… Девушка не сводит с него глаз. Ее томный, разнеженный взгляд бродит по лицу парня, задерживаясь всякий раз на его губах. Ясно, что она далеко не так усердно воспринимает научно-фантастические сигналы, как требует того пламенное самозабвение ее собеседника. Время от времени девушка приближает свое лицо к губам парня, посылая ему резкие и однозначные сигналы своей Вселенной, но все они, увы, исчезают втуне и бесследно, так как юноша работает пока на другой волне.

Водитель иногда косится в зеркальце, окидывает взглядом свою паству и снова смотрит на серую ленту дороги.

Больше ничего в автобусе не происходит…

Кроме тех пассажиров, о которых уже сказано, есть конечно же и другие… Краснощекий мужчина с брюшком, старуха в черном, чисто одетый, чисто выбритый, гладко, волосок к волоску причесанный молодой шутник, пышнотелая женщина с ярко накрашенными губами и прочие… Они тоже, каждый на свой лад, принимают участие в беседе, затрагивая экономические, политические, социальные и другие темы, но и они сами и разговоры их для нашего рассказа несущественны, и потому мы на них не остановимся.

В самом последнем ряду сидит, как было уже сказано, пьяный мужчина, вцепившийся в свой портфель… Иногда просыпаясь и мучительно борясь с одолевающей его тяжелой, похмельной дремой, он прилежно, но тщетно пытается сосредоточить расплывающийся фокус своего отрешенного взгляда на белых крупных коленях сидящей в переднем ряду, лицом к нему женщины…

Нужно, пожалуй, отметить еще и молодого вора, который с грустным и раздраженным видом стоит у задней двери. Под мышкой у него сложенные газеты, ширинка не застегнута, и он явно недоволен тем, что в автобусе так свободно.

Что же касается того Высокого Мужчины, который сидит молча, обособленно, уйдя с головой в чтение журнала, то его пока никто не замечает. (Очень скоро, можете быть уверены, он обратит на себя всеобщее внимание.) Он станет камнем, брошенным в это