Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

– Я хотела не тебя, я хотела пыль, – процедила я сквозь сжатые зубы и пнула его в живот. Сван охнул и согнулся пополам, выпуская меня. – Не смей ко мне приближаться, ясно? Отныне мне плевать, что ты и где ты. Возвращайся домой или нажрись своей пыли до смерти – мне нет совершенно никакой разницы.

Я развернулась и пошла прочь, но не успела сделать и десятка шагов, как Сван догнал меня и схватил сзади за шею.

– Не смей так просто бросать меня!

Я вскрикнула, сжала кулак и уже замахнулась, когда его рука исчезла с моей кожи. Я оглянулась. Хоук держал бледного от ужаса Свана за шею. Вокруг них клубилась тьма. Руки Хоука покрывала густая чёрная шерсть, изогнутые когти впивались в нежную кожу Свана.

– Тронешь Тень без её позволения ещё хоть раз – я тебя убью.

Сван задохнулся от страха, боясь даже пошевелиться в когтях Хоука. Я оцепенела, не зная, что делать. Из-за поворота выбежала Лирана.

– Ну и куда ты так сорвал…ся. Что происходит?! Немедленно отпусти моего слугу!

Я, опомнившись, схватила Хоука за предплечье и попыталась оттянуть от Свана, но он не двигался с места. Потянулась к нити, но она обожгла меня холодом, не позволяя прикоснуться. Я вскрикнула, схватившись за грудь, и Хоук, вздрогнув, выпустил Свана. Тот упал и стал отползать, Лирана тут же встала между ним и Хоуком.

– Хоук… – позвала она, протягивая к нему руки, но он отстранился.

Тяжело развернулся и быстрым шагом направился прочь от замка. Тьма то окружала его, то пропадала, словно пытаясь вырваться. Я пошла следом.

– Не ходи за мной.

– Я твоя Тень, и я иду туда же, куда и мой Король.

Его нельзя было оставлять в таком состоянии. Хоук резко обернулся, и я едва успела совладать с непослушным телом, чтобы не врезаться в его грудь.

– Останься в замке. Это приказ.

Его глаза из янтарных стали непроницаемо чёрными. Я ответила ему решительным взглядом.

– Если ты действительно хочешь, чтобы я осталась в замке. Я останусь. Но не отталкивай меня, если тебе нужна помощь.

Тёмная шерсть подобралась к лицу Хоука, он утробно зарычал, и нас окутала Тьма.

«Тебя здесь быть не должно», – прошептала Тьма, щекоча кожу.

Это не был шёпот, не были слова – это было ощущение слов, которое проникало в каждую частичку моего тела, забивало лёгкие, заполняло меня жаром и стремилось поглотить.

«Ты гнилая. Мне нравится».

Тьма коснулась нити в моей груди и зашипела, отступая от золотого света.

«Я выберусь и сожру тебя. Сожру всех».

«Выпусти меня».

«Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти!»

Вопли сменились мольбой.

«Он держит меня взаперти. А я не могу выжить без тела. Это несправедливо! Я хочу есть! Я голодна! Я подарила ему сердце волка, чтобы вернуть к жизни. А он держит меня взаперти! Давай его накажем? А потом съедим этот мир вместе?»

– Сердце волка? – Я попыталась ухватиться за ускользающее воспоминание.

Тьма услужливо показала мне ущелье. Дракона, беснующегося среди скал. Хоука. Он достал из ножен меч, готовясь сражаться с драконом, а сбоку от него стоял огромный чёрный волк. Я нахмурилась. Где-то я уже видела этого волка… А потом из груди Хоука вырвалось широкое лезвие. Он замер, широко распахнув глаза. С губ пролилась кровь. Его толкнули в спину, снимая с клинка, и Хоук упал прямиком в бездну. Волк клацнул зубами, попытавшись ухватить Хоука, но не успел. Взвыл и прыгнул следом.

Дугал – ну, конечно, кто же ещё! – довольно ухмыльнулся и смахнул кровь с меча.

Тьма поймала Хоука, поймала и волка, готовясь сожрать их обоих. Но потом она учуяла в Хоуке последнюю, ещё не успевшую угаснуть, искру жизни. Это была возможность, которую она ждала тысячи лет. Раньше в неё попадали только мертвецы. Они не могли сказать «да».

Сердце этого мальчишки было не залечить. Клинок Дугала не просто ранил его – с этим Тьма бы легко справилась, – он его разорвал. Поэтому Тьма схватила волка покрепче. Вскрыла ему рёбра и сжала ещё бьющееся сердце. Это было очень приятно – разорвать живую плоть, а потом чувствовать, как трепещет, истекая горячей кровью, сердце. Очень сложно было не поддаться искушению и не съесть его, но Тьма всё же сдержалась и поместила сердце в грудь Хоука. Он открыл глаза, и Тьма услужливо предложила сделку.

Он сказал «да». Он впустил её. Но оказался сильнее, чем она думала. Мерзавец! Он сумел её обуздать, пусть и не до конца.

«Я спасла его! А он заставляет меня голодать! Разве это справедливо?»

«Выпусти меня!»

«Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти!»

Она набросилась на меня, но нить в моей груди вспыхнула золотым светом, и Тьма, завопив, исчезла, а я обнаружила себя в лесу. Как я здесь оказалась? Хоук привалился к дереву, тяжело дыша. Это он нас перенёс? Или его Тьма? Кожу Хоука покрывала чёрная густая шерсть, а Тьма вилась вокруг, стараясь захватить тело. Он скалил клыки, стонал и рычал, стараясь удержать её. Когти крошили древесную кору, руки дрожали.

Я шагнула к нему.

– Не приближайся! – гаркнул он и, согнувшись пополам, закричал. Сдавленно выдохнул, когда стало немного легче. – Уходи. Я не должен был брать тебя сюда… Я не хотел… Но Тьма туманит разум. Я хотел… тебя…

– Верни нашу нить, – я не дослушала.

Он посмотрел на меня. Если бы лицо не искажала боль, взгляд был бы удивлённым.

– Нет, Хель, я уже говорил…

– Тьме она не нравится. Её пугает свет нити, поэтому немедленно верни нашу нить.

– Откуда ты…

– Делай как я говорю, Хоук! Поболтаем позже.

Он втянул воздух сквозь сжатые зубы, а потом я с облегчением почувствовала, как нить снова налилась теплом. Но тут же раскалилась до предела, и я едва не закричала от боли, но сдержалась, радуясь, что Хоук ещё не открыл глаза и не видит меня. Это могло бы его испугать. Несмотря на ужасную боль, я коснулась нити, позволяя испепеляющему жару заполнить меня. Хоук хотел крови, хотел вцепиться мне в горло зубами и разорвать, а потом добраться до сердца, очень вкусного, ещё живого. Оно бы билось в его когтях, пока он слизывал с него кровь. Я сглотнула. Нет. Это не Хоук. Хоук никогда бы так со мной не поступил.

Я приложила руку к груди, отдавая в ответ яркий золотой свет, который хранило моё сердце. Тьма заметалась, распадаясь на рваные ошмётки и исчезая. К Хоуку постепенно возвращался его