Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

уже виде!.. – Я осеклась, испугавшись, что невольно напомнила ему о Гурте. Но если Хоуку и было не по себе от моих слов, поддразнивания явно распалили его сильнее. Он решительно встал и стянул с себя рубаху. Взялся за шнуровку на штанах.

– Отвернись.

Настала моя очередь закатывать глаза, но я выполнила просьбу, продолжая посмеиваться над его мальчишеской стеснительностью. Не дожидаясь, пока он решится войти в воду, я нырнула, а когда вынырнула, Хоук оказался прямо передо мной, по пояс в воде, весь покрытый мурашками.

– Окунись, быстрее согреешься. Можем устроить заплыв наперегонки до середины речки и обратно.

– Я… – Хоук замялся и посмотрел на меня хмуро. – Не совсем умею плавать.

– Тоже потому, что ещё не вырос? – Я хихикнула.

– Потому что никогда раньше не плавал.

– Совсем?

– Ну ванна, думаю, не считается.

– И в речке ни разу не плавал?

Хоук посмотрел на меня с сочувствием.

– «Никогда раньше не плавал» уже подразумевает, что в речке тоже.

– Не придирайся. – Я отмахнулась. – Лучше расскажи, как так получилось.

Хоук пожал плечами.

– Принцу нельзя покидать замок до Преображения.

Я присвистнула, а потом округлила глаза в неожиданной догадке.

– Только не говори мне, что это опасное путешествие – твоя первая вылазка из гнезда?!

Хоук покраснел ещё гуще, выдавая себя с потрохами.

– О, это многое объясняет! – Я легла на спину и сделала несколько широких гребков руками, отплывая от него.

– Что объясняет? – Он продолжал стоять столбом.

– Твою наивность! Неопытность, доверчивость, невинность… Мне продолжать?

– Спасибо, достаточно.

Я снова захихикала и нашла ногами дно. Дразнить Хоука было весело – мне нравилось смотреть, как он смущается. В эти моменты он становился особенно очаровательным. Я брызнула на него водой. Он зажмурился, закрываясь руками.

– Ты чего?! Холодно!

– Ложись на воду, дорогой принц, будем учить тебя плавать.

Мы плескались в воде до тех пор, пока не замёрзли настолько, что посинели губы, а зубы выплясывали бешеный танец, мешая говорить. Ещё долго я дрожала у костра, а потом уснула на горячей шкуре волка, который согревал нас по ночам. Но, несмотря на это, чувствовала себя превосходно. Благодаря Хоуку я успела забыть о Гильдии и поверить в то, что у меня может сложиться другое – светлое, тёплое, как янтарь, – будущее.

Мы пришли в город, чтобы раздобыть еды и попали прямиком на ярмарку. Я в нерешительности стояла на перекрёстке, то и дело поправляя лямку заплечного мешка. Длинные ряды торговых палаток вдоль улиц вели к центральной площади, на которой развлекали народ проезжие циркачи и музыканты. Раньше ярмарки я видела только издалека, сейчас тоже не стала бы подходить ближе, но Хоук, увидев мой голодный взгляд, потянул меня в толпу.

– Выглядит потрясающе! Пойдём, заодно и еды там купим.

– Или растратим деньги на всякую чепуху. – Я удержала его на месте, впрочем, не особо-то и сопротивляясь.

– Ну и ладно! Золота ещё достаточно, можем позволить себе небольшое развлечение.

Хоук снова потянул меня за рукав. На этот раз я поддалась и последовала за ним.

Пока Хоук с восхищением разглядывал прилавок с украшениями, не обращая внимания на продавца, который с подозрением косился в нашу сторону, я присматривалась к лавке с книгами. Спросила цену тоненькой книжки с интригующим названием «Принцесса-людоед» и, услышав ответ, отдёрнула руку, так и не коснувшись обложки. Я и не думала, что книги такие дорогущие! Теперь понятно, почему Варден их в основном крал.

– Нравится? – Из-за моего плеча выглянул Хоук, схватил книгу и помахал ею продавцу. – Мы её берём!

– С ума сошёл? Это же куча денег! – Я попыталась отнять у него книгу, но Хоук проворно извернулся, смеясь.

– Эй, козявки! Или платите, или убирайтесь! – гаркнул на нас продавец. – Устроили тут!

Хоук скорчил ему рожу, но монеты отдал, а книгу протянул мне с улыбкой.

– Держи, считай, что это подарок на Ночь Аанъя. Она совсем скоро.

– Что ещё за ночь аан-чего?

– Летнее солнцестояние, вы его не празднуете?

– Празднуем. – Я кивнула, разглядывая книгу. Мне уже не терпелось её почитать. – Это День Алтара. В его честь жгут костры и запускают в небо фонарики. – Я оторвалась от книги, посмотрела на Хоука и невольно улыбнулась. – Спасибо. Но у меня нет ответного подарка.

– Это пустяки. Мне достаточно твоей улыбки. – Он забрал у меня книгу, быстро сунул её в мой же заплечный мешок и снова потащил меня в толпу. – Пойдём танцевать! Я, кажется, тысячу лет не танцевал!

– Но мы не купили еды!

– Ещё успеем!

Мы ворвались в круг танцующих людей, Хоук закружил меня и запрыгал в такт со всеми, будто всю жизнь только и делал, что учил ярмарочные танцы. Он двигался быстро, грациозно и очень изящно, настолько, что скоро все взгляды были прикованы только к нему. Люди останавливались, хлопали и улюлюкали, а Хоук всё не выпускал меня, кружил и кружился сам. Сперва я боялась: боялась внимания, боялась выронить книгу, боялась, что споткнусь, что с головы Хоука упадёт капюшон, скрывающий уши. Но заразительное веселье Хоука и всей площади скоро перекинулось и на меня, и вот уже я плясала вместе со всеми, совершенно не думая о посторонних вещах, следуя за нежными руками и янтарными глазами, которые, кажется, пленили меня насовсем.

Еды мы купить не успели. Танцевали и развлекались до заката и опомнились только, когда ярмарка начала сворачиваться. Брели по стремительно пустеющим улицам. Сумки наши были пусты, желудки полны, ноги гудели от приятной усталости, к груди я прижимала подаренную книгу, а Хоук рядом продолжал пританцовывать под звучавшую только в его голове мелодию.

На углу улицы я заметила старушку-цветочницу. Она медленно, дрожащей рукой пересчитывала монеты, то и дело сбиваясь, а в корзинке у её ног лежали полевые цветы. Среди красных маков и жёлтых лютиков я заметила веточку незабудок.

– Я сейчас. – Махнув Хоуку, я подбежала к старушке, торопливо обменяла монету на незабудки и под её добрый смех побежала обратно. – Вот, – я протянула Хоуку цветы. – Это мой ответный подарок.

Хоук остановился, с удивлением уставился на меня, а потом осторожно принял цветы и вдохнул их аромат. Я замялась, решаясь на то, что собиралась сказать.

– Я… на языке цветов, в общем… – С ножом я всегда обращалась лучше, чем со словами. – Это значит, что я буду помнить тебя всегда. Я буду помнить этот день всегда! Вот! – выпалила я, развернулась и быстро зашагала по улице, надеясь, что Хоук не заметил моих пылающих щёк.

Хоук догнал меня и как бы невзначай взял за руку. Он