Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

Они шли по мрачному коридору выстланному бардовым ковром. Факела тихо потрескивали, пламя колыхалось от сквозняка. Август шёл впереди. Его тёмные волосы были смяты, на спине болтался подвешенный на шнурок аметист. Чак старался ползти вровень с Августом, а Габриэль отставал. Он хотел спросить, куда они идут, но молчал, решив, что если это так важно, Габриэль увидит всё собственными глазами. А если Август решил над ним пошутить, Габриэль придумает способ отомстить ему или ответит каким-нибудь пакостным заклинанием, которое успел выучить за пребывание в Башне, благо, скорость рук позволяла уложиться в пару дозволенных для колдовства секунд, и змей был рядом.

— Сюда, — шепотом позвал Август, остановившись возле тяжёлой металлической двери. С трудом отворил её. Из проёма подуло прохладой весенней ночи.

За дверью оказался винтовой проход в башню, где вместо окон были узкие незастеклённые арки. За ними виднелись вершины гор, окружённые облаками. Юноши мёрзли, обнимали себя за плечи и сутулились.

В конце винтового коридора находилась низкая тяжёлая дверь. В полный рост сюда мог пройти разве что гном, поэтому юноши пришлось пригнуться. Ход вывел их на обзорную площадку крыши. Её поверхность усыпали звёзды. Габриэль случайно задел одну, и она с тихим звоном покатилась, взлетела и поплыла. Звёзды висели в воздухе, качались на щупальцах облаков, проплывали прямо перед лицом и задевали за плечи. Габриэль вспомнил, как ещё несколько дней назад тянулся за той единственной звездой из окна своего дома. Сейчас в своём множестве они потеряли значимость.

Ветер окатил запахом ночи, поднял пыль и стих. Небо простиралось от края до края, от полосы леса и за пределы вершин гор. Габриэль подошёл к краю крыши и остановился, задумчиво глядя вниз.

— Хочешь меня отсюда столкнуть?

— Разумеется. Вожу сюда новичков и толкаю. Знаешь, как погиб наш предыдущий сосед?..

— Ты столкнул его с крыши?

— Да.

— А он что?

— А он упал.

Каменные дорожки у подножия Башни выглядели муравьиными тропками, крыши беседок — грибными шляпками, фонари — светлячками. Земля выглядела совершенно не страшно, в отличии от неба, что не имело дна и обхвата — бездонное, тёмное, колючее…

— Опасно стоять так близко.

— Как же иначе ты столкнёшь меня?

— Как-нибудь столкну. Ты только не сопротивляйся.

— Ладно.

Габриэль обернулся, посмотрел на Августа затуманенным звёздами взглядом, и они сели рядом. Август замахал руками, разгоняя звёзды как светлячков. Чак радостно ползал, пытаясь поймать хоть одну, щёлкал пастью, а звёзды, звеня, разлетались. Прежде чем начать говорить, Август огляделся, словно пытался кого-то увидеть.

— Я скажу кое-что важное. И пока я говорю, делай, что у тебя хорошо получается: притворяйся, что слушаешь, и не перебивай, — Август недолго помолчал, проверяя, готов ли Габриэль выполнить всё, что он скажет. Габриэль молчал, равнодушно взирая чёрными очами сквозь горизонт. Август вздохнул, придвинулся ближе и зашептал:

— Спектакль кончится, когда ты станешь одним из нас. Я не знаю, действительно ли ты сын того Манриоля, но то, что Рональд и Раймон были братьями — это правда. Я слышал об их битвах от выпускников, что были тут до меня. Им удалось застать Рональда живым. Он до сих пор здесь, в склепе, в Саду Памяти. Но всё это сейчас не важно. Сейчас ты любишь человека, который делает Белый Шум. Маги хотят, чтобы ты убил его во время прохождения ритуала. Ритуалу нужна жертва любви. Маги хотят промыть тебе голову.

— Знаю.

Август осёкся, замолк. Испуганно заозирался, вглядываясь в темноту, как будто искал кого-то. Габриэль держал в ладони звезду, она пульсировала и звенела, освещая его лицо, придавая коже серебристый оттенок.

— Тогда зачем ты здесь? Ты… — Август снизил голос до шёпота, — правда хочешь его убить? Ради силы?

Габриэль смотрел на звезду так внимательно, как если бы смотрел сейчас на Августа. Но он не смотрел на него. И не отвечал.

— Ты не похож на них… кто приходит сюда, чтобы стать магом, — Август снова огляделся. — Ты словно уже маг. Но другой. Если кто-то узнает, что я тебе сказал, меня накажут.

Глядя на звезду в ладонях, Габриэль лучезарно улыбнулся, а затем с губ его сорвался смех. Тихий и горький, как плачущая песня ветра.

— Как только ты произнесёшь клятву… всё изменится, — Август говорил, изо всех сил стараясь игнорировать его смех. — Так было со всеми. Со мной. Потом всё будет по-другому. Они только кажутся милыми. Они заставляют нас улыбаться.

Август замолчал. Габриэль смеялся, и глаза его были закрыты, и бороздка тени пала между бровей, и улыбка была искажённой. Август толкнул его, опрокинув безмятежные звёзды. Габриэль упал на бок, и смех оборвался всхлипом.

— Они не кажутся милыми. Мне сказать, какие они? Мне сказать? — Габриэль неуклюже сел и посмотрел на Августа, и звёзды, что отражались в его глазах, приумножились в тысячу раз. — Ты тоже в этом замешан. Это Сэликен заставил тебя говорить со мной. Так и скажи ему, что я ни секундой не сомневался. Я скажу эту клятву!

— Меня никто не заставлял. Если ты скажешь клятву, а потом решишься уйти… тебя никто не будет держать. Но ты лишишься рассудка. Или покончишь с собой. Они замучают тебя до смерти.

Габриэль молчал, и тогда Август закричал на него:

— Это академия тёмной магии! Здесь нет курсов целительства, не было и не будет! Ложь, кругом ложь! Даже самый сильный маг не может исцелить и царапины, о чём ты думаешь! Это противоречит их тёмной сути!

Что-то проскользнуло вдалеке, разогнав поющие звёзды. Август обернулся и побелел. И веснушки сделались чёрными.

— Меня услышали, — потеряно прошептал он.

— Это просто змея.

— Мне конец. Это ты виноват! Ты, ублюдок! — Август вскочил с места и убежал. Хлопнула дверь люка. Габриэль помчался за ним, испугавшись, что Август запер его на крыше. Но Август его не запер. Дверь люка поддалась. По лестнице грохотали удаляющиеся шаги.

Глава 4…одна клятва

Это было почти как пощёчина. Болезненная. Отрезвляющая.

Это она заставила Габриэля прийти сюда и встать на краю скалы, откуда открывался унылый вид на серое море с зелёной тиной у кромки берегов. Волны пенились и бурлили, взрывались брызгами и грызли острые камни.

Габриэль не был похож на себя. Его нещадно отстриженные волосы свисали куцыми сосульками, тяжёлое от сырости платье перекосилось, оголив плечо, висело на нём, как мешок, а на запястье бинт алел маковой кляксой.

Он не собирался драматично лететь со скалы, хотя кобровцы, что стояли внизу, этого только и ждали. Он вовсе не хотел привлекать к себе их внимание и надеялся, что они скоро уйдут. К счастью, рокот волн заглушал их голоса, и они становились похожими на крики чаек.

Несколькими часами ранее

***

Сегодня утром Габриэль пришёл утром к Сэликену с первыми звуками колокола. Непричёсанный, в мятой пижаме — серой, с голубоватой каймой. И заявил, что готов произнести клятву. Он думал, что Сэликен отправит его умываться, назначит время, оповестит жителей башни и устроит торжественное посвящение или хотя бы проведёт собрание, на котором объявит Габриэля полноправным учеником. Но выслушав его просьбу, маг ещё раз уточнил, действительно ли Габриэль готов, потом достал из ящика письменного стола лист бумаги, перо и… нож с изогнутым лезвием. Увидев его, Габриэль часто заморгал.

— Пиши слова, произноси их вслух. И поставь подпись.

Маг сидел за столом в окружении книг и свитков. Позади него раскинулось широкое окно с искристыми облаками. Воздух был свеж и разряжен.

— А зачем нож?

Так и не получив ответ, Габриэль сел в противно-мягкое кресло, подвинул к себе листок, обмакнул перо в чернильницу и вывел первую букву магического слова. Руки дрожали, а в груди трепыхалось сладкое предвкушение таинственной жути. Слова, что уже несколько дней вертелись на кончике языка, прогнали тревогу, и так было вкусно шептать их вслух.