Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

доверившись ему, вложила свою тонкую ладонь в протянутую руку. Всеволод ободряюще ей улыбнулся. Сердце Анны затрепетало. Он подвёл свою супругу к Астрид, и вёльва связала их запястья лентой, вложила в свободную руку Всеволода кривой клинок из чёрного вулканического стекла[32], взяла в руки чашу.

Анна, мельком заглянув туда, немного успокоилась. Ибо не было в чаше ни крови, ни чужого бьющегося сердца. Она была пуста. Всеволод же посмотрел Анне в глаза так же, как смотрел на неё в храме, когда они венчались: с любовью и надеждой на светлое будущее.

– Сегодня ты становишься моею женой не только перед Богом нашим, – заговорил он, – но и перед той, кого смертные кличут Смертью. Я беру на себя ответ за каждое твоё слово, поступок, а также за твою жизнь. Мы будем вместе в горе и в радости, в болезни и в здравии. И даже смерть не разлучит нас, ибо она принимает мою клятву, и имя ей – Хелль.

И занёс руку для удара. Анна до последнего верила, хотела верить, что удар предназначался для вёльвы. Но нет. Чёрный клинок вошёл княгине под солнечное сплетение, разрезая одежду, плоть и могильным холодом проникая в самое сердце. Рот её наполнился кровью, а ноги потеряли силы, подкосились. Но какая-то неведомая сила не дала княгине упасть. Чья-то злая воля держала её обмякшее тело.

Всеволод рывком достал клинок, и Астрид подставила чашу, наполняя её кровью, толчками покидавшей тело Анны.

– Отпей, ты заслужил, – вёльва протянула князю кубок.

Всеволод отпил и закашлялся, будто подавившись. Кубок выпал из ослабевших пальцев и покатился по полу, разбавляя серость гридницы багровыми пятнами.

Князь всё кашлял, он опёрся на стол, не в силах сдержать судорог, его ноги подкосились, и он едва не упал. Только какая-то неведомая сила удержала его на ногах. А откашлявшись, он выпрямился и посмотрел на Астрид уже совершенно другим взглядом. В жёлтых, змеиных глазах с вертикальными зрачками была сама смерть.

Астрид задержала дыхание от благоговения перед божеством. Пусть и не сама Хелль откликнулась на её зов, но прислала в подмогу своего младшего брата. Ни одна лесная ведьма не сравнится с ней силой.

В этот момент она чувствовала трепет, чувствовала, как княжества одно за другим падает к её ногам.

– Мой господин… – голос её дрожал от возбуждения. – Прими от меня дар.

Она показала рукой на жмущихся друг к другу, оцепеневших от страха девушек.

Змей даже не удосужился посмотреть на них.

– Ты обманула нас, Астрид, – он сделал шаг к ней и схватил вёльву за горло. – Ты сказала, что никто не защищает эту землю, а мешает тебе только хозяйка лесов.

– Так и есть… – прохрипела она, чувствуя, как носки её мягких туфель отрываются от пола. – Никого кроме неё не…

Вся гридница погрузилась в тишину, нарушаемую только хрипами вёльвы. Тот, кто пришёл в освободившееся тело Всеволода, убил бы её, но он почувствовал, что теряет контроль над своим телом. Пальцы его разжимались один за другим, пока наконец Астрид не упала на пол, хватая воздух. На лебединой шее остался быстро синеющий след от руки князя.

Тихонечко скрипнула дверь, и в гридницу вошел мужчина. Дружинник Владимира, судя по форме. На простоватом рябом лице была гримаса отвращения, а в поясных ножнах покоился клинок, дышащий могуществом.

– Здравствуй, Йормунганд[33], – поздоровался незнакомец с божеством, как с равным. Голос его был чрезвычайно низким, басовитым.

– Зачем пришёл?

– Не дерзи старшим, – незнакомец нахмурился ещё больше. – Я надеялся на разговор. Уходи. И никогда не возвращайся.

– Кем бы ты ни был. Я служу только Хелль.

– С твоей сестрой у меня будет отдельный разговор. И с отцом. И с дедом тоже[34].

– Они тебя и слушать не станут.

– Меня – станут. Оставь ведьму мне и уходи.

Йормунгард сощурился, присматриваясь к собеседнику. Вроде молодой парень. Но нет-нет и проглядывается в нём что-то старческое, но не немощное, нет. Могущество существа, стоящего перед ним, уже не вызывало сомнений.

– Ну что, уйдешь с дороги или будем удобрять землю Новгородскую кровью ассов?

Йормунгард понимал, что сестра с него потом жёстко спросит за отсупление без боя. Но Кощей просит уже сейчас. И заступиться за него будет некому.

– Итак? – Кощей медленно достал клинок из ножен, и тот едва заметно задрожал от переполнявшей его силы. – Негоже приходить в чужие земли без предупреждения. Хоть ты и не слишком могущественное божество, но и ты зачем-то нужен. Уходи. И передай Хелль, что я с неё строго спрошу.

– Это уже не твоя земля, – Йормунгард зло оскалился. – Эти люди предали тебя! Зачем ты их защищаешь?

– Вероятно, затем, что, несмотря на переход в другую веру, они остались моими детьми. В каждом из них есть первоначальная тьма, созданная моим отцом. Каждый из них – мне семья.

– Хелль – так же, как и ты – смерть! Вы делаете общее дело!

– Не совсем. Хелль – может, и смерть. Но я – покой.

Йормунгард сглотнул вязкую, ядовитую слюну. Он старался не думать о том, что сделает с ним сестра, если он вернётся без благих вестей. Даже когда они узнали, что Астрид замахнулась на владения, хозяева которых всё ещё достаточно сильны, Хелль не отступилась, несмотря на уговоры.

Слишком долго она томилась в холодном и пустом Нифльхейме. Слишком долго хотела попасть обратно на землю – для неё это была важная ступенька по лестнице вверх. Она не была готова проигрывать и отыграется на брате, если он вернётся ни с чем. Его бессмертие станет наказанием.

Решение пришло быстро. Йормунгард собрался и прыгнул на противника. Трупный яд капал с его пальцев.

Однако Кощей легко увернулся от смертоносной атаки.

– Не хорошее дело ты задумал, – Кощей смотрел на Йормунгарда сверху вниз. – Уходи, пока позволяю. Твоя сестра не убьёт тебя.

– Этого и боюсь, – процедил сквозь зубы Йормунгард.

Острие клинка, жаждущего крови, упёрлось в посеревшую кожу на шее того, кто несколько минут назад был ещё Всеволодом. Он почувствовал, как одно только прикосновение начинает пить божественную силу, ослабляя, лишая и без того призрачного шанса на победу.

– Ты уверен, что хочешь этого? Ты – не человек. У тебя нет права переродится. Уйдёшь в корни древа мироздания и навсегда останешься там.

Вместо ответа Йормунгард смиренно склонил голову, подставляя открытую шею для удара. Короткий взмах меча, и голова Всеволода покатилась по полу, роняя единичные вязкие капли тёмной крови. Глаза его закрылись, на этот раз навсегда.

Кощей постоял немного со склонённой головой, мысленно прощаясь