Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

Остап, размахнувшись, насколько позволяло узкое пространство, кинул свой факел вперёд, и сразу понял – насколько дурная это была затея. Но не бесполезная. Факел с громким плюхом упал в воду и, фыркнув, погас. Однако того мгновения, что он был в полёте, было достаточно.

Жёлтое пламя осветило нагую синюшнюю девку. Она шарахнулась от пламени, но Фёдору на мгновение показалось, что лицо девки странно перекошено: челюсти выехали вперёд, а рот не закрывался из-за огромных зубов.

В следующий момент дружинников повалил раздирающий барабанные перепонки визг. Они, как деревянные болванчики, повалились друг на друга, оглушённые и потерянные. Свет от факелов мигом погас, и туннель погрузился в кромешную тьму.

Остап почувствовал, как сильные, словно тиски, пальцы обвились вокруг голенища сапога, и невидимая в темноте тварь потащила его прочь. От сильного рывка голова его полностью погрузилась в зловонную воду. Воину бы сейчас задержать дыхание, но полная растерянность и вода, вперемешку с поднятым илом, заливающаяся в нос и в горло, окончательно лишили его самообладания. Он закричал и попытался схватиться за ногу брата, мгновенно выводя того из ступора. Вместо крика Остап мог издавать только невнятное бульканье.

Вероятно, именно это его и спасло. Остап почувствовал, как кто-то наступил ему на живот, чиркнул о каменную стену клинок, выбивая ослепительно яркую в темноте искру. Фёдор почувствовал, как остриё его меча с влажным хрустом вошло в череп твари, чуть повыше уха, снося половину головы.

Ужасный мертвячный смрад разлился по туннелю, странным образом приводя в себя воинов, а навсегда упокоенная нежить медленно упала на колени, расплескивая полусгнивший мозг и завалилась вперед. Фёдор этого видеть не мог, но как только он понял, что его цель поражена – зашарил в воде руками, и, едва нащупав руку брата, сильным рывком потянул на себя. Остап наконец смог сделать вдох.

Люди, идущие за братьями, из-за ограниченного пространства не видели нежить, но слух и способность говорить наконец начали возвращаться к ним.

– Чёрт. Всё мокрое. И факел не зажечь. Что это было? – вполголоса выругался кто-то.

– Не поминай нечистого всуе, – перекрестился освободившейся рукой Фёдор. – Не надо факел. Идите сюда – я вижу свет из колодца.

Ворота новгородской крепости открылись. За спиной запыхавшегося лазутчика кипел жаркий бой. Его товарищи ценами своих жизней выигрывали мгновения для того, чтобы он мог впустить захватчиков внутрь. Дружинники Владимира с победными криками пошли в атаку – в умах людей до сих пор сидела мысль, что если ворота пали, то это почти окончание боя. В то, что крепость защищают восставшие из мёртвых, дружинники пока ещё не верили.

Путник, присоединившийся к нападавшим, беспрепятственно прошёл через открытые ворота. Дружинники князя не замечали его в горячке боя, а если и замечали, то признавали в нём своего. Многие знали Василько в лицо. А нежить, лишь завидев, опускала оружие. Только лишь для того, чтобы снова его поднять, как только путник уйдёт с линии огня.

* * *

Княжеская гридница была погружена в серый предрассветный полумрак. Длинные столы сдвинули к стенам, чтобы Астрид ничего не мешало проводить ритуал. Вёльва бережно расставила по покрытой вышитой скатертью столешнице амулеты, раскладывала в одной ей ведомом порядке камешки с рунами. По центру стоял кубок на устойчивой медной ножке, чаша которого была сделана из черепа. Перед самым кубком лежала чёрная шёлковая лента с вышитыми серебром рунами.

По правую руку от вёльвы стоял её главный защитник и помощник – Всеволод. Он влюблённым взглядом ловил каждое её движение, пытался предугадать, что она сейчас пожелает.

Ветер ледяными порывами задувал сквозь открытые настежь ставни, трепал её распущенные волосы. Образа из гридницы были убраны. Отчего-то Астрид было не по себе от осуждающих взглядов святых.

Не понимала она русичей. Как можно было сменить нормальных богов на это. На вечные страдания при жизни ради призрачной надежды – после. Не понимала и хозяйку лесов. Как она, при её-то силе, допустила такое. Понятно же, что при смене божественного покровителя на этих землях её власть стала меньше.

Она ещё раз убедилась, что всё расставлено точно так, как надо для призыва Хелль. Больше Астрид терпеть не могла. Поддержание сотен неупокоенных защитников пили её силы, иссушали кожу. Но хуже всего было то, что её неупокоенные, подчиняясь какой-то незнакомой доселе магии, оборачивались сначала против своих собратьев и вскоре падали замертво. Продолжись так – она очень скоро останется совсем без защиты.

Три десятка девушек разного возраста за её спиной жались друг к дружке, боясь обратить внимание вёльвы на себя. Но не княгиня. Анна стояла чуть впереди с гордо поднятой головой, как будто её тщедушная фигура могла хоть как-то защитить девушек за её спиной. Княгине было не страшно умирать, она уже давно готова ко встрече с Господом и к Великому Суду. Только от чего так бьётся сердце?

Астрид обернулась, посмотрела на великую княгиню и нехорошо улыбнулась ей одними уголками губ.

– Скоро начнём, – тихо проговорила она. – Ты готова, Анна?

– Я – готова, – княгиня посмотрела ей прямо в глаза. – А ты?

Астрид зло сжала кулаки. На протяжении нескольких месяцев она делала всё, чтобы сломить дух Анны. И вот она стоит перед ней не сломленная, не покорённая, со взглядом пылающим, полным вызова. Единственное её поражение.

Астрид затрясло от гнева. Она быстрым шагом подошла к Анне и сорвала с её шеи серебряный крестик. Руку обожгло так, словно он был накалён докрасна. Вёльву передёрнуло, и она, подбежав к окну, размахнулась и выкинула отвратительный амулет в темноту. На ладони остался красный, не желающий затягиваться ожог.

Она до крови закусила губу. Боль отвлекала. Но и ждать Астрид больше не могла – в предрассветной серой мгле она прекрасно видела, что ворота крепости уже открыты настежь, и дружинники князя завязли в бою с её йотунами.

Вёльва подошла к столу, бережно взяла ленту двумя руками, превозмогая боль. Посмотрела в глаза Всеволоду.

– Пора, – тихо сказала она.

Князь кивнул и повернулся к своей супруге. Анна, на миг увидев в полном боли и безумия взгляде прошлого Всеволода, отшатнулась, но быстро взяла себя в руки.

Он же, подойдя к княгине, протянул ей ладонь.

– Скоро этот кошмар закончится, – прошептал он ей на ухо. – Не бойся, я с тобой.

И отчего-то Анне стало так тоскливо, так больно. Показалось, что её любимый супруг вышел из-под контроля разлучницы и снова готов бороться за княжество и за их семью, что Господь услышал её молитвы…

И она,