Том 1 - Григорий Анисимович Федосеев

всю дикость и красоту гор Восточного Саяна. Несомненно, все, что лежит южнее Канского белогорья и прорезается реками Кинзилюком, Кизыром и их многочисленными притоками, является еще не тронутым уголком Сибири.

Мы присели на вершине отрога и с наслаждением, присущим только путешественникам, рассматривали лежащие вокруг хребты. Я достал путевой дневник и стал заполнять его необходимыми мне записями.

Двуглавый пик, куда мы шли, теперь был близко.

Основными породами, из чего сложены Саяны, являются граниты, гнейсы, диориты, порфириты, туфы, мраморы и разные сланцы. Альпийская зоны — пики, гряды, гольцы, «столбы» чаще всего сложены из трудно поддающихся разрушению гранитов. Это еще не успевшие выветриться остатки складок тектонических процессов. Более же слабые породы сильно размыты, они-то, исчезнув, и создали основной характер альпийской зоны.

Уже вечерело, и горы подернулись нежно-синеватой дымкой наступивших сумерок. На север от нас виднелось Канское белогорье. Поверхность этого сурового барьера изрезана извилинами быстро сбегающих с него речек и глубокими ущельями, прихотливо перепутанными между собою. Скалы, глубоченные провалы да снежные поля делают Канское белогорье суровым и неприветливым. Оно было убрано то тонкими, то бесформенными или самыми причудливыми фигурами, напоминающими замки, статуи, огромных верблюдов, рогатых чудовищ или семейство неизвестных нам животных, выточенных временем, осадками и ветром из камней. А левее и дальше сквозь сгустившуюся синеву убегали к горизонту изломанной линией голубоватые цепи гор, тоже убранные пирамидальными вершинами, башнями и фантастическими существами. Эти хребты уходят к югу и, словно океан, теряются в дымке необозримого пространства. Таковы отличительные особенности гор, расположенных южнее Канского белогорья.

Нас окружали альпийские лужайки, еще более красочные, чем таежные елани. Они разбросаны всюду — между скал, россыпей, по седловинам. Высокотравные растения на них встречаются редко, их сменяют истинные альпийцы. Они низкорослы, и чем выше, тем ярче и крупнее их цветы. Тут и ярко-фиолетовые огоньки, с еще более крупными цветами, чем по субальпийскому лугу, белые зонтики ветрениц, темно-голубые змееголовки, мытники. Иногда мы видели между камней живописные лужайки фиалок, небольших приземистых растений, с необычно крупными бледно-желто-фиолетовыми цветами. Взор приковывают поляны лука, невысокие осочки да совсем крошечные ивки, едва достигающие нескольких сантиметров высоты.

Среди расщелин и даже в холодных, никогда не отогреваемых солнцем местах растут рододендроновые. Они селятся под обломками скал, на россыпях, но непременно там, где есть хотя бы горсточка почвы.

В подгольцовой зоне хребтов находит себе приют кабарга, там живет бессчетное количество медведей, сокжоев и очень много изюбров. Для всех них природа создала исключительно благоприятные условия. В течение всего лета по мере таяния снегов появляются на горах все новые и новые лужайки зеленой травы. Звери идут за снегом и, питаясь сочными кормами, поднимаются все выше и выше, и в августе их часто встречаешь в альпийской зоне. Помимо прекрасного корма, там всюду природа разбросала минеральные источники и солонцы, охотно посещаемые дикими животными.

В одном из левобережных ущелий Белой мы наткнулись на большое количество следов изюбров и сокжоев. Наше предположение, что этим ущельем звери пользуются, кочуя с вершины Агула к Белой, оказалось ошибочным. Диких животных привлекал тухло-кислый источник, к которому нас и привели следы. Источник просачивался по щелям почти горизонтальной скалы. На ней мы увидели пять воронок, глубиною более дециметра, с тщательно отполированными стенками и доверху наполненных водою. Казалось, что кто-то нарочно выточил их, иначе — как могли образоваться в монолитной скале эти совершенно одинаковые чашки.

— Мне кажется, что это гнезда более мягких пород, когда-то вкрапленных в скалу и позже размытых водою, — сказал я Прокопию.

Тот двинул плечами и продолжал рассматривать воронки.

— А знаешь, я думаю, что их вылизали изюбры.

Я удивился.

— А вот, присмотрись хорошенько, ведь чашки-то по размеру как раз по мордочке зверя, к тому же они образовались там, где больше поступает воды.

Может быть, Прокопий был и прав. Если тысячелетиями изюбры пили воду из тех мест на скале, где ее можно было всасывать непрерывными глотками, то в таком случае они, несомненно, могли губами «выточить» и отполировать углубления. Этот вывод напрашивается еще и потому, что все чашечки были поразительно похожи друг на друга, будто были сделаны одним мастером.

Пересекая одну из разложин правобережного хребта, мы увидели хорошо наторенную тропу и были удивлены странной находкой. На тропе лежал изюбровый помет необычного красноватого цвета. Шарики помета были настолько гладкими, будто отполированными.

— Да ведь это чистейшая глина, — удивленно произнес Прокопий, рассматривая шарики.

Я не поверил и попытался разломить, но увы, шарик оказался крепко сцементированным и состоял из красной глины, без примеси растительного корма.

— Неужели изюбр ест глину? Вот чудо, никогда не слышал, — продолжал удивляться Прокопий.

Мы пошли тропою, рассчитывая, что она поможет нам найти разгадку. Километра через два к ней присоединилась еще одна тропа, и скоро она привела нас к подножью тупого отрога. Еще не доходя до него, мы увидели красную полоску обнаженной глины, опоясывающую отрог. Это были солонцы. Туда со всех сторон тянулись тропы, а вокруг нее все было взбито, не росли ни кусты, ни трава. Сама же глина была изрыта лунками. На пыльной земле мы видели совсем свежий отпечаток копыт изюбров. Нам это казалось странным; красная глина встречается там всюду, а в некоторых местах из нее сложены даже горы, но ее никто не ел. Эта же глина, видимо, в своем составе имела соль, что и привлекало изюбров.

День заканчивался. Ради любопытства мы тогда решили провести ночь у солонцов. Старый кедр, растущий внизу, у самого излома отрога, прикрыл нас своей густой кроной, а маленький скрадок позволил нам незамеченными наблюдать за солонцами. За короткую июньскую ночь солонцы посетило восемь зверей различных возрастов. Удивительную осторожность проявляли они, появляясь на солонцах. Кого же звери боятся? Это на первый взгляд странное поведение животных объясняется просто: если их там не тревожит человек, зато медведи не дают покоя. Они очень часто посещают природные солонцы с намерением полакомиться маралятиной, и иногда это им удается.

В эту ночь мы наблюдали семейство маралов. Еще не успело солнце скрыться за макушками гор, как к нам в скрадок прикатился камешек. Мы насторожились и стали внимательно следить за склоном отрога. Не более как через минуту оттуда скатилось еще несколько камешков, и мы увидели выше солонцов быка марала. Он находился от нас метрах в восьмидесяти, что позволяло осмотреть его даже при вечерних сумерках. Его голову украшали строго симметричные десятиконцовые панты. Он был одет в летний рыжий наряд и казался словно выточенным.

Зверь осмотрел внимательно место, затяжными глотками втянул воздух,