Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

– человек спит, – удивлённо произнес он. – Матрос, наверное. Намаялся за день у орудия, водки хлебнул, да тут же и прилёг. Троньте его ребята, авось очнётся. Пусть в укрытие идёт спать. Неравен час – бомбой накроет.

Один из солдат наклонился и потряс мохнатый куль, из-под которого доносился мерный храп. Храп прекратился. Высунулась голова в папахе с седыми вислыми усами.

– А чего вам? – спросил сиплым голосом казак.

Подпоручик Саврасов подошёл ближе.

– Да ты не здоров, брат, али с похмелья, что посреди бастиона валяешься?

– А вам чего, ваше благородие? – сердито ответил казак. – Сплю. Ступайте, не троньте меня. – И вновь голова спряталась под бурку.

– Как бы к тебе под бок бомба не прилетела, – не отставал Саврасов. – На что же даром губить христианскую душу?

– Так тикайте сами отсель, а мне и тут добре, – огрызнулся казак. – Тикайте до биса. Не мешайте.

– Чудной человек? – удивился поручик Константинов.

– Пластун, – объяснил Павел. – Они – люди странные. Нам их не понять. Словно из другого мира.

– Встречал таких на Дону, – вспомнил Константинов. – Народ отпетый, ничего не боятся. Оно и понятно, коль с малых лет с черкесами воевать привыкли.

Капитан Тонгаль показал Павлу, куда расставлять рабочих. Дневная смена ушла в город, ночная принялась за восстановление бастиона.

Солдаты расчищали разбитую амбразуру, как вдруг из рва послышался голос:

– Служивые, подсоби!

Рабочие помогли подняться пластуну, приползшему из секрета.

– Впереди, отсюда шагов сто, мож чуть больше, новую батарею собрались закладывать, – сообщил он командиру бастиона, капитан-лейтенанту Завадовскому. – Бревна принесли, туры навалили….

– Покажи, в каком направлении? – попросил командир.

– А вон-на! – указал разведчик. – Вишь, звезду яркую, так прямо под ней.

– Паршиво! – сделал вывод капитан-лейтенант. – Эдак с неё нам за шиворот бомбы кидать будут.

Завадовский попросил поручика Константинова выстроить своих солдат.

– Задача следующая, – начал он. – Враг готовит батарею, которая завтра будет нам бить во фланг. Необходимо разрушить работы. Для этого придётся сделать вылазку. Кто охотник, шаг вперёд.

Солдаты не шевельнулись.

– Охотники есть на вылазку? Шаг вперёд! – повторил командир.

Никто не вышел из строя.

Завадовский повернулся к Константинову и недовольно спросил:

– Как это понимать, поручик?

– Ваше превосходительство, наш полк под Силистрой воевал.

– Я знаю.

– Никогда охотников не выкликивали. Коль надо идти в дело – все идут, – объяснил поручик.

– Вот оно что, – понял капитан-лейтенант. – Но мне нужно всего две сотни.

– Хорошо, ваше превосходительство, я отберу.

Пластуны бесшумно пробирались по полю, указывая дорогу. Следом шли стрелки. За ними Константинов и Саврасов вели две сотни солдат и матросов. Павел с полусотней сапёров двигались в хвосте, неся с собой шанцевый инструмент.

Пластуны остановились, подали знак. Стрелки тут же рассыпались в цепь. К пластунам ближе подошли матросы с тяжёлыми короткоствольными мушкетонами, заряженными дробью. Все остальные легли на землю. Павел приказал и своим сапёром тоже залечь. Впереди слышались удары кирок и лязг лопат. По команде пластунов, стрелки дали залп, после залпа, что есть мочи, закричали «Ура!» и тут же упали на землю. Из вражеской траншеи раздались ответные выстрелы. Пули прожужжали над головами разведчиков.

– В штыки! – вскочил Константинов, и солдаты бросились в атаку.

Павел поднял сапёров.

– Русские, сюда! – кричали впереди.

Павел спрыгнули в траншею. Кругом лежали тела. Валялся брошенный инструмент. Сапёры хватали кирки и заступы, принялись разрушать траншею. Бой уже шёл где-то впереди: крики, выстрелы, ругань…. Павел наткнулся на штабель брёвен и досок.

– Козлов, – позвал он ефрейтора. – Кремний неси и порох.

Они с ефрейтором запалили штабель. Огонь осветил разрушенную траншею, тела убитых.

Тень метнулась из-за штабеля. Козлов кинулся вслед, вскоре волок за шиворот француза. Пленник был маленький, худой. Пробовал отбиваться руками и ногами, но Козлов держал его крепко.

– Да это же малец! – удивился Павел.

Мальчишка устал дёргаться, понял, что не вырвется и заплакал.

– Чего заныл? Не убьём. Радуйся: война для тебя закончилась, – назидательно сказал ему Козлов.

Мальчишка не понял и зарыдал ещё сильнее.

– Отходим, – прозвучала команда.

Бросились обратно к бастиону. Не забыли захватить все, что нашли в траншее. Вдогонку летели пули, рвались гранаты. Наконец спустились в ров, поднялись к амбразурам.

– Видишь, где пылает? – крикнул Павел пушкарям. – Туда бейте.

Он присел за бруствер. Рядом опустился Константинов, достал трубку.

– Славно налетели, – сказал поручик, пытаясь унять дыхание.

– Славно, – подтвердил Павел.

– Саврасова жаль. Убили, – с сожалением произнёс поручик и закурил. – Эх, вместе тысячи вёрст прошли, пуд соли съели, и на тебе!

– Куда мальца, ваше благородие? – спросил Козлов, указывая на французского мальчишку.

– Так, куда положено, сдай в комендатуру.

– Ваше благородие, – поморщился ефрейтор. – Засмеют ведь. Кого в плен взял? Воробья общипанного. Гляньте, какой он жалкий.

Мальчишке на вид было не больше четырнадцати. Худой, чумазый. Большие тёмные глаза с испугом глядели на солдат.

– Так отведи его в госпиталь. Пусть за ранеными французами приглядывает, – нашёлся Константинов и обратился к пленному на французском: – как звать тебя?

– Марсель, – несмело ответил мальчик.

– Глотни, Марсель. – Он порталу ему флягу с водкой. Мальчик подумал, что это вода, сделал большой глоток. Чуть не задохнулся.

– Эх, кулема! – Козлов всунул ему ржаной сухарь. – Жуй!

– Какой черт тебя суда занёс? – спросил у мальчишки Константинов.

Тот отдышался и быстро залепетал тонким голосом. Вокруг собрались солдаты, поглазеть на пленного.

– Ваше благородие, о чем он пищит так жалостливо? – спросил Козлов у Павла.

– Говорит, из портовой бедноты, – перевел Павел. – Отец – инвалид, ногу потерял на войне. Мать белье стирала, да от чахотки сгорела. Две сестры есть, в порту проститутками работают. Отец его из дома выгнал, сказал, что бездельника кормить не будет. Вот, он в армию и подался. Барабанщиком служил.

– Вот те и Хранция, – сказал один из солдат. – Это мы все думаем, что у нас в Россее плохо. А оно и у них житие не лучше.

– Может, отпустить его? – предложил Павел.

– И то – верно, – согласился Константинов. Сказал мальчишке, что он может идти обратно. Казаки его пропустят.

Мальчишка неистово замотал головой, заголосил.

– Не хочет, – развёл руками Константинов. – Веди его в госпиталь, – приказал Козлову.

***

– Хотите чаю? – предложил Меньшиков генералу Горчакову.

– Спасибо, не откажусь, – поблагодарил генерал.

В штабной палатке кроме них двоих никого не было. Снаружи чернела ночь. Свеча, казалось, горит ярко, хотя едва освещала полог. Иногда, далеко внизу, на оборонительной линии вспыхивали выстрелы орудий, озаряя на короткий миг силуэты укреплений, через какое-то время долетал грохот.

– Сейчас передо мной стоит задача: не допустить штурма Севастополя до наступления холодов, – объявил Меньшиков. – Перед армией союзников поставлена иная задача – покончить с нами до конца октября. Нам надо выдержать натиск и заставить их предпринять долгую