Кровавый век - Мирослав Попович

М. М. Покровский

Однако авторитет «красных профессоров» не шел ни в какое сравнение с научным и культурным авторитетом «белых профессоров».

«Кузница» и ВАПП считали, что они и являются «пролетарской литературой», требовали прямого партийного руководства литературой, гегемонии пролетарских писателей и тому подобное и щедро раздавали классово-партийные оценки всем своим конкурентам.

В России существовали и развивались объединения некоммунистических интеллигентов-гуманитариев: Психологическое общество (с 1921 г. его возглавлял большой знаток Гегеля И. А. Ильин), «Свободная академия духовной культуры» в Москве (Н. А. Бердяев), «Вольная философская академия» («Вольфила») в Петрограде (Андрей Белый, Александр Блок, Евгений Замятин, Р. В. Иванов-Разумник, В. Б. Шкловский, К. С. Петров-Водкин и др.), Социологическое общество (Н. И. Кареев, П. А. Сорокин). В Петрограде функционировало Общество писателей, формально возглавляемое А. Блоком, фактически – Н. Гумилевым.

Независимые издательства и журналы успешно конкурировали с коммунистическими изданиями. 1921–1922 гг. были годами наивысшей плодотворности некоммунистической интеллигенции, которая осталась в России.

С «красными» писателями и художниками дело обстояло сложнее, чем с профессорами. Из богдановского Пролеткульта выделилась группа «Кузница» (Гладков и др.), которая образовала Всероссийскую ассоциацию пролетарских писателей (ВАПП) при Пролеткульте.

В этом литературно-политическом окружении издавались журналы «На посту» (1923, с 1926-го – «На литературном посту»), «Октябрь» (1924), «Молодая гвардия» (1924). В редколлегию «На посту» входили партийные авторитеты – Каменев, Радек, Невский, Ярославский, Мануильский, Бубнов, Демьян Бедный и пр. В редколлегию «Молодой гвардии» – Авербах (редактор), Радек, Ярославский. Приветствие журналу прислали Троцкий и Чичерин. Таким образом, «пролетарские писатели» имели ощутимую поддержку со стороны партийной верхушки. Тем не менее, о конкуренции «пролетарских писателей» с теми российскими поэтами и прозаиками, которые остались в России, не могло быть речи (так же, как и о конкуренции «красных» и «белых» профессоров).

«Коллеги» составляли то ядро российской интеллигенции, ту ее критическую массу, которая сформировалась еще в Петербурге: чтение стихотворений, доклады и дискуссии в «башне Иванова», близ Таврического сада, в артистических кабаре «Бродячая собака» и «Привал комедиантов», на собраниях «Вольфилы», в зале училища Тенишева, где формалисты спорили с традиционалистами, в зеленом зале «Зубовского дворца» (позже – Института истории искусств), где выступали литературоведы, философы, писатели. В этих дискуссиях вызревали передовые идеи нового века (хотя их участники бывали наивными и нетерпимыми). Здесь царила – у представителей несовместимых, казалось бы, направлений – настоящая высокая культура, наследие русского Серебряного века.

Некоммунистическая интеллигенция вела себя очень активно в организационном отношении и была на пороге образования структур гражданского общества, которые могли эффективно сопротивляться диктатуре малообразованных партийцев.

Еще до НЭПа, 27 января 1921 г., Ленин принял Горького, руководителя Объединенного совета научных учреждений и высших учебных заведений Петрограда постоянного секретаря Академии наук академика С. Ф. Ольденбурга, профессоров В. А. Стеклова и В. Н. Тонкова по вопросам организации союза научных работников как общественной организации во всероссийском масштабе. Эта идея принадлежала давнему другу Ольденбурга В. И. Вернадскому, который оказался во врангелевском Крыму и весной 1921 г. вернулся в Москву. (Стоит напомнить, что кадеты Ольденбург и Вернадский возглавляли Министерство образования во Временном правительстве.) Союз не был разрешен – Покровский, вяло поддержанный наркомом Луначарским, сразу поставил вопрос, должен ли союз быть профсоюзом или же общественно-политическим объединением. Обмануть большевиков не удалось. Академия наук осталась относительно независимой от большевистской власти, но не создала себе общественную опору.

Следующий шаг интеллигенции к самоорганизации был связан с борьбой против голода.

Проблема голодной угрозы была поднята независимыми союзами, возникшими в интеллигентских кругах. 18 июня 1921 г. на VI Всероссийском съезде по сельскохозяйственному опытному делу был рассмотрен вопрос о засухе. 22 июня на заседании Московского общества сельского хозяйства кооператоры решили образовать общественные комитеты по борьбе с голодом. Избрали делегацию к Ленину. Ленин в приеме отказал. Попробовали пробиться к новому наркому продовольствия Теодоровичу. Нарком не принял.

Тогда супруги Прокопович и Кускова обратились к Горькому (его Кускова знала еще с 1893 г., с Нижнего Новгорода). Горький связался с Каменевым, с которым у него были хорошие отношения. Каменев, заместитель Ленина, принял делегацию в составе Кусковой, агронома А. П. Левицкого, председателя правления сельскохозяйственных кооперативов проф. П. А. Садырина, врача проф. Л. А. Тарасевича. Идея образования Комитета помощи голодающим (Помгол) была одобрена.

В. И. Вернадский в Петрограде. 1921

7 июля политбюро рассматривало вопрос о воззвании патриарха Тихона с призывом помогать голодающим. Решено было воззвание Тихона поддержать и передать его текст по радио.

Для большевиков проблема заключалась в том, что просить помощи у западных государств правительство не могло, поскольку его на Западе не признавали. Единственным способом получить какую-то помощь было обращение авторитетной общественной организации, и на это, собственно, рассчитывали политики-социалисты Кускова и Прокопович. Стремясь в первую очередь помочь голодающим, демократические политические круги в то же время пытались сохранить и укрепить ячейки гражданского общества, одной и, возможно, самой главной из которых должен был стать Помгол.

Понимали всё и большевики. Нарком здравоохранения Семашко выразил свое негативное отношение к проекту образования Помгола. Начались переговоры, которые неожиданно закончились благоприятно для инициаторов. 21 июля ВЦИК РСФСР утвердил организацию под эгидой Красного Креста. Почетным председателем Комитета помощи голодающим был утвержден В. Г. Короленко, председателем – Л. Б. Каменев, его заместителем – А. И. Рыков. В состав комитета вошли 73 человека, среди которых известные ученые Карпинский, Стеклов, Лазарев, Ипатьев, Ферсман, Курнаков, Марр, Ольденбург; деятели культуры Горький, Станиславский и ряд других, а также Вера Фигнер и даже известная своими антисоветскими настроениями дочка Льва Толстого Александра Львовна. Членами комитета стали также 12 коммунистов, среди которых были Литвинов, Красин, Семашко, Луначарский, Шляпников. Таким образом, приобрела официальный статус общественная организация, образованная культурно-политической элитой при участии коммунистов и наделенная даже внешнеполитическими полномочиями.

Поволжье. Бывший кулак с детьми просит подаяние

23 июля 1921 г. в «Правде» напечатано воззвание Горького и начат сбор средств в помощь голодающим. Кускова, Прокопович и другие члены комитета попробовали самостоятельно вести переговоры с зарубежными организациями, но выезд за границу им не был разрешен. Переговорами занимался заместитель наркома иностранных дел Литвинов, как член комитета. В августе Русская православная церковь создала свой комитет помощи голодающим.

Между тем, с июня 1921-го велась разработка подпольной «Петроградской боевой организации» во главе с профессором-географом В. Н. Таганцевым, сыном известного юриста, сенатора Н. С. Таганцева. Следствие вела Петроградская ЧК под непосредственным контролем Зиновьева и представителем ВЧК следователем Аграновым. Насколько сегодня можно судить, дело было в основном сфабриковано; группа интеллигентов и офицеров выказывала антикоммунистические настроения, но организованного подполья практически не существовало. В частности, великий российский поэт Гумилев был расстрелян, как сообщила «Петроградская правда» 1 сентября 1921 г., за то, что «активно способствовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания и обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов». Но, как оказалось при пересмотре документов следствия в 1988–1989 гг., на следствии ему инкриминировалось только недонесение на какого-то давнего знакомого офицера, предлагавшего ему вступить в тайную офицерскую группу, причем Гумилев от предложения отказался.[304] Как записал в дневнике В. И. Вернадский, со слов проинформированного знакомого, молодой Таганцев «потерял массу людей, поверив честному слову ГПУ (Менжинского и еще двух представителей)». За обещание прекратить преследование Таганцев сообщил все, что ему было известно о планах и намерениях антибольшевистски настроенных друзей.[305]