Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

Прохор подумал.

— Нет, так не выйдет, — убежденно сказал он. — Двоим тут делать нечего будет. Ты давай по какой-нибудь другой.

Они долго обсуждали, куда пойти учиться Дмитрию.

— Мне, знаешь, радио нравится, — сказал Дмитрий. — Есть такие училища, которые по радио готовят?

Прохор сознался, что не знает, но обещал выяснить это у Туманова.

— Только молчок, — предупредил он товарища. — Чтобы ребята не пронюхали. А то не выйдет — смеяться будут. Никому ни гу-гу!

— Вот тебе рука! — сказал Дмитрий.

Они скрепили свою тайну рукопожатием и пошли к огню. Костер горел ярко, и тучи, нависшие над горизонтом, казались неестественно черными и тяжелыми. Примостившись у костра, ребята доставали из карманов картошку и бросали ее в огонь. Прохор и Дмитрий тоже захватили с собой несколько картофелин и закопали их в угли.

Пришел Матвей Сидорович. Ребята потеснились и дали ему место. Матвей Сидорович достал трубочку и не спеша набил ее сухой перетертой листвой. Сидевший возле Матвея Сидоровича паренек взял из кучи хвороста несколько сухих веток, переломил их о колено и подбросил в огонь. Кто-то звонко чихнул, и ребята громко рассмеялись.

Матвей Сидорович, сжав бороду в кулаке, сказал:

— Что ж, ребятки, кончаем с парами. Денька три еще поковыряемся — и шабаш!

— А что потом? — спросил парень в полосатой кацавейке и картузе с оторванным козырьком.

— Потом сено возить будем, — ответил Матвей Сидорович. — А там — хлеба подойдут. Те, которые из вас постарше и покрепче в силе, — косарями пойдут.

Ребята заспорили, загалдели. Каждый, оказывается, был и старше другого и превосходил его силой. Матвей Сидорович слушал молча, хитро сощурив глаза, и, звонко чмокая губами, тянул дым из трубки.

Яков Пронин, которого за крепость и выносливость звали Пудовиком, толкнул Дмитрия Медведева в бок и с ехидцей сказал:

— А тебя определенно не возьмут в косари.

— Это почему же? — возмутился Дмитрий.

— Куда тебе. Мал, как сверчок.

— Уж ты большой. Пудовик! Годов тебе-то столько ж, сколько и мне.

— Может, не столько.

— А сколько же?

— На целых полгода больше! — важно заявил Яков. — А сейчас, брат ты мой, это много стоит!..

— Ничего не стоит, — отрезал Дмитрий. — Сейчас не по годам, а по ребрам считают.

Ребята вытянули шеи, навострили уши.

— А ежели по ребрам, то сколько вас таких на фунт сушеных? — с явным вызовом сказал Яков.

— А ты попробуй, узнаешь, почем дули, — принимая вызов, ответил Дмитрий.

Яков встал, поднялся и Дмитрий. За ними, как по команде, вскочили все ребята. У костра остался только Матвей Сидорович. В молодости он был первым кулачником — не пропускал ни одного боя. Он и теперь еще всерьез считал кулачные бои делом полезным: для развития у ребят смелости, ловкости и выносливости.

«Пускай пошлепаются, — думал он. — Злей будут. А то что ж это за человек, ежели он за себя постоять не может? Курица это, а не человек…»

Так и теперь, усмехнувшись себе в ус, Матвей Сидорович ничего не сказал и остался сидеть у огня. Конечно, ему хотелось посмотреть бой, но он считал это неудобным.

Ребята разделились на два лагеря; одни сгруппировались вокруг Якова, другие — вокруг Дмитрия. Глаза их задорно загорелись, и каждый готов был ринуться в бой с любым своим товарищем, лишь бы только показать силу.

— Сюда давай! Сюда, ребята! — кричал паренек в полосатой кацавейке. — Тут ровно, как на ладошке!.. Сюда…

Яков и Дмитрий стояли друг против друга. Ребята сомкнули вокруг плотное кольцо. Всех захватил предстоящий ход боя.

Прижав левую руку к груди, Дмитрий проворно обежал вокруг Якова. Подавшись вперед, Яков вертелся на одном месте, зорко следил за движениями противника, готовый в любой момент отразить атаку.

— Не робей, Митя-а-а! Смелей напад-да-а-ай! — подзадоривали Дмитрия его сторонники.

— Яша-а! Перехвати забег! Наступа-ай! — кричали друзья Якова.

Яков был сильнее, но Дмитрий подвижнее. Он решил избегать ближнего боя. Но Яков тоже был осторожен, и «затравка», как это называлось на языке кулачников, затягивалась. Ребята теряли терпение. Послышались недовольные, осуждающие возгласы:

— Что, как петухи, носитесь?!

— Тоже боксеры!

— Кончай волынку!

— Давай схватку!

— Поджилки от страха трясутся, что ли?

Подстегнутый криками товарищей, Яков сделал глубокий выпад правой рукой, но раньше, чем его крепко сжатый кулак достиг цели, Дмитрий нырнул под руку Якова и с размаху ударил его по уху.

Послышался смех, одобрительные крики:

— Вот это съездил!

— Аж зашатался!

— Яша-а! Не подгадь, Яша-а!

Удар был сигналом к жаркой схватке. Яков бегал за Дмитрием по кругу. В свою очередь, и Дмитрий старался не остаться в долгу.

Вдруг Дмитрий споткнулся, упал. Яков подскочил к нему и, держа кулаки наготове, ждал, когда Дмитрий встанет.

— Подножка-а! — закричал парень в полосатой кацавейке.

— Не было подножки-и! — взвизгнул другой вихрастый паренек. — Чего кричишь, головастик?!

— Была подножка-а! — подскочил Прохор и угрожающе поднял кулаки.

Вихрастый, став в боевую позицию, задорно крикнул:

— Не была-а!.. А ну, подходь!

Прохор метнулся вперед, и тотчас же послышалось сопенье, частые удары. Теперь бой вели две пары: на стороне Дмитрия был Прохор, на стороне Якова — вихрастый паренек.

Но вот и парень в полосатой кацавейке не вытерпел и крикнул случайно оказавшемуся против него мальчугану в вышитой рубашке и больших, видимо, отцовских штанах.

— А ну, куцый, выходи!

Однако бой неожиданно был прерван. Из темноты появился высокий человек в военном плаще с офицерскими погонами. Сначала он смотрел на дерущихся, не понимая, что происходит. Потом поставил чемодан на землю и стал энергично растаскивать ребят в стороны. Когда ему удалось прекратить бой, он