Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

было похоже на внеклассное занятие. Он по-прежнему находился в гуще новой и нарастающей волны слияний и поглощений, многие из которых зарождались в недружелюбной обстановке, а затем прокатывались по всей стране. Средства массовой информации усугубляли ажиотаж, освещая эти битвы так, словно это были высокие драматические события. А посредники - банкиры и юристы - изображались как рок-звезды, хотя и с интеллектуальным уклоном. "Для горстки людей, которые организуют такие поглощения, эта работа является пьянящей, бешеной и захватывающей - горнило, в котором делаются или ломаются карьеры", - писала газета Times в 1982 году. "Группа состоит в основном из убежденных трудоголиков, которые видят корпоративные битвы в личном плане. И действительно, часть игры заключается в том, чтобы увидеть, кто кого перехитрит и заберет домой приз". В статье приводится цитата Феликса: "Во все это вовлечены довольно гигантские эго". И сделки тоже были крупными. Так, DuPont приобрела компанию Conoco за 7,5 миллиарда долларов, после того как Conoco успешно справилась с враждебными уговорами Seagram (которую представлял Феликс) и Mobil. Затем Mobil и U.S. Steel сражались за Marathon Oil, которую U.S. Steel выиграла за 6,2 миллиарда долларов. Затем Mesa Petroleum попыталась поглотить Cities Services (известную как Citgo). Это побудило Citgo предпринять обратную попытку и поглотить Mesa. В конце концов, компания Gulf Oil выступила в роли рыцаря и выкупила Citgo за 5,1 миллиарда долларов. Это была лишь верхушка айсберга слияний. Хотя в 1969 году было проведено больше слияний (6107), чем в 1981 году (2395), долларовая стоимость слияний в начале 1980-х годов резко возросла до 82,6 млрд долларов в 1981 году по сравнению с 23,7 млрд долларов в 1969 году.

Поскольку инвестиционные банкиры, консультировавшие компании по этим сделкам, получали зарплату по абсурдной формуле, основанной на проценте от стоимости сделки, гонорары банкиров и юристов тоже выросли. Только по сделке DuPont-Conoco профессиональные консультанты получили более 40 миллионов долларов. Компания First Boston, представлявшая интересы DuPont, и Morgan Stanley, представлявшая интересы Conoco, получили по 14 миллионов долларов за свои консультации. First Boston получила 18 миллионов долларов за представление интересов компании Marathon при ее продаже U.S. Steel. 1969 год казался давним не только с точки зрения долларовой стоимости сделок по слияниям и поглощениям, но и с точки зрения гонораров за них. Насколько причудливым кажется сейчас миллионный гонорар Lazard за слияние McDonnell-Douglas - первый миллионный гонорар?

Естественно, что все более крупные гонорары, выплачиваемые банкирам, специализирующимся на сделках M&A, привлекли внимание критиков. И так же естественно, что банкиры защищали свои чрезмерные компенсации, как они всегда это делают. Типичная защита прозвучала из уст Стивена Фридмана, в то время ведущего консультанта по слияниям и поглощениям в Goldman Sachs, который позже возглавил эту престижную фирму вместе с Робертом Рубином, прежде чем каждый из них занялся национальной политикой: "Эти гонорары поступают не от вдов и сирот. Они поступают от людей, которые более чем способны вести ожесточенные переговоры о размере гонорара". Гонорары - это чистейшая форма конкуренции. Компании прекрасно осведомлены о том, сколько получают другие банки за аналогичные сделки и предоставляемые услуги, и они не стесняются".

Однако Феликс, в совершенстве владеющий искусством когнитивного диссонанса, один среди своих коллег раскритиковал растущие гонорары. "Уровень гонораров сильно меняется в зависимости от того, что происходит, - и это нездоровый элемент", - сказал он в интервью Times. Своего рода апогей был достигнут во время одной из самых печально известных битв за поглощение всех времен - в 1982 году за компанию Bendix боролись Martin Marietta, Allied и United Technologies. Bendix, возглавляемая харизматичным генеральным директором Уильямом Эйджи, перешла в наступление, сделав враждебное предложение другой аэрокосмической компании Martin Marietta. Martin Marietta, теперь уже в партнерстве с United Technologies (которую представлял Феликс), ответила собственным предложением о покупке Bendix. В конечном итоге Allied выиграла Bendix, но не раньше, чем Bendix приобрела 70 % публичного акционерного капитала Marietta, а Marietta - 50 % публичного акционерного капитала Bendix. В итоге Allied получила Bendix и 38 процентов акций Martin Marietta. Двухмесячная борьба летом 1982 года сыграла на увлечении СМИ поглощениями. Конечно, были и высокопоставленные банкиры, в том числе все более заметный специалист по слияниям и поглощениям из First Boston по имени Брюс Вассерштейн, но в этом деле четыре огромные корпорации вели публичную войну на нескольких полях сражений. Фронтов было больше, чем во Второй мировой войне. Дополнительной пикантностью стал раскрывшийся роман между Эйджи и Мэри Каннингем, одним из его руководителей. В этом эпизоде Феликс также открыто критиковал своих коллег-банкиров. "Существует общее мнение, что гонорары инвестиционных банков слишком высоки и что они их не зарабатывают", - сказал он. "Это мнение настолько распространено, что инвестиционно-банковскому сообществу лучше обратить на него внимание, иначе кто-то обратит внимание на нас".

Его коллеги по банку, однако, отмахнулись от критики Феликса. "Кислый виноград", - отвечали они, тем более что Lazard все чаще оказывался на стороне проигравших во многих сделках или просто пропускал их - и, следовательно, упускал многие из этих больших гонораров. Один неназванный банкир предположил, что Lazard "потерял авторитет на Уолл-стрит" в результате растущего успеха конкурентов, таких как Вассерштейн из First Boston и Марти Сигел из Kidder, Peabody, старой фирмы, которая при Сигеле создала "службу защиты от поглощения" для компаний, опасающихся поглощения. Феликс отмахнулся от замечаний конкурентов. "Любой может выиграть, если только он готов заплатить сколько угодно", - сказал он. Я думаю, что мы дали правильный совет" компании United Technologies при заключении сделки с Bendix - не платить за победу". На все более громкие обвинения конкурентов в том, что Lazard становится все менее и менее актуальной, Феликс ответил просто: "Время покажет, являемся ли мы анахронизмом. Но если наш выбор заключается в том, чтобы соответствовать тому, что я считаю общим снижением качества в инвестиционном банкинге, я предпочту выйти из бизнеса".

Вызвать Феликса на ковер за его обескураживающий шлейф противоречий выпало не менее социальному критику, чем Майклу Кинсли, в то время главному редактору New Republic. Поводом послужила пространная рецензия Кинсли на книгу Феликса "Двадцатилетний век" (The Twenty-Year Century), опубликованная в его собственном журнале в марте 1984 года: Essays on Economics and Public Finance", 175-страничного сборника различных размышлений Феликса о состоянии мира, выпущенного издательством Random House. Название рецензии - "Двойной Феликс" - было ловким каламбуром и предвещало меткую критику Кинсли. "Продвижение Рохатина от Феликса-чинильщика к Феликсу-философу - одно из величайших пиар-восхождений нашего времени", - писал он с