Аритмия - Вениамин Ефимович Кисилевский

обещания, что болезнь моя – не приговор, нисколько не разуверили меня. Но вот зациклилась на том, что обречена, если ты от меня откажешься. И тогда уж точно ни меня никогда не будет, ни дочки моей. А ещё – что люблю тебя, и зачем мне жить или не жить, если не нужна тебе. Вдруг проснулась среди ночи, быстро собралась и помчалась на вокзал. Знала зачем. Сяду на скамейку возле твоего дома и стану ждать тебя. Если не позовёшь, так и буду сидеть пока… Пока не знаю что…

В Минеральных Водах оказался я по служебной надобности. Он приехал туда с Надей по рекомендации наблюдавшего её гинеколога. Завершался седьмой месяц Надиной беременности, ни её, ни ребёнка состояние каких-либо опасений для такого вояжа не вызывали. И вдруг, в последний уже день, отъезда, начались у неё схватки, повезло, что не случилось это в дороге. Обошлось. Родила мальчишку, здоровенького, слава Богу, теперь ждал он, когда её выпишут…

Красавица

Даша Рабинович – моя единственная подруга. Мы с ней знакомы пропасть лет, в школе за одной партой сидели. С тех пор много прошло через мою жизнь людей, мужского пола и женского, дружила, любила, без некоторых уже и жизни своей не представляла себе. Двор, школа, университет, работа, отдых, сюда же случайные знакомства, да мало ли всего. Но как-то так получилось, что теперь, когда маячит передо мной рубежный для женщины тридцатник, друзей у меня, кроме Дашки, по большому счёту не осталось. Нет, я не страдаю от недостатка общения, скорее, наоборот, тягощусь подчас необходимостью общаться с людьми, которые не нужны мне и не интересны. Приятели, знакомые не перевелись, друзей, кроме Дашки, нет.

Комплекс неполноценности мне не ведом. Это естественно, если женщина хороша собой, а я ведь не просто хороша, я красива. Даже очень красива. И всегда была красивой. Была самой красивой девочкой в детском саду и на утренниках изображала всяких там снегурочек и принцесс. Была самой красивой девочкой в школе, и мальчики осаждали меня с первого класса. Была самой красивой девушкой в университете с подобающим отношением ко мне преподавателей и студенческой братии. А ещё я престижная женщина. То бишь такая женщина, появиться с которой «на людях» льстит мужскому самолюбию. Ибо очевидно, что мужчина должен обладать несомненными достоинствами, дабы заслужить право на общество красивой женщины. Или, что одно и то же, обскакать на этом выпендрёжном поприще ушлых конкурентов. Не говоря уже о том, что, кто бы спорил, и поласкать красивую женщину наверняка приятней, чем рядовую гражданку.

Я не только красива, но и умна. Из хорошей, интеллигентской семьи, достаточно по нашим меркам образована, начитана. Со вкусом у меня тоже всё в порядке – и одеться, и подать себя умею. И вредных привычек у меня нет. К спиртному я равнодушна, разве что покурю иногда с Дашкой.

Я, наконец, как писывали когда-то в характеристиках, морально устойчива. Уже хотя бы потому, что брезглива и воротит меня от жлобства, разнузданности в любом проявлении. Потом, я врач, и не самый, надеюсь, плохой. Заветная мечта едва ли не каждого мужика – иметь под боком собственную докторицу. Очень удобно.

Был когда-то очень симпатичный фильм, литовца Подниекса, если не изменяет мне память, с интригующим названием «Легко ли быть молодым?». Так вот, легко ли быть красивой? В моём случае не только красивой, но и со всеми нескромно перечисленными выше довесками. Не могу и не хочу судить о других и за других. Зато всё о себе я знаю. Мне двадцать девять, живу с родителями в двухкомнатной «хрущёвке», работаю рядовым кардиологом в захудалой поликлинике, если бы не папа с мамой, на одни колготки, а они у меня рвутся удручающе быстро, зарабатывала бы. Замужем не была, жениха нет. В том смысле, что нет мужчины, за которого хотела бы выйти замуж. Из друзей – одна Дашка. И на том спасибо, без Дашки я вообще зачахла бы. Дашку я люблю.

Красотой Даша не блещет, но очень привлекательна. Настоящий русский тип. Верней, тот тип, который повелось называть русским. Русоволоса, круглолица, курноса. Худосочностью и в детстве не отличалась, теперь же налилась, округлилась, перетекла в комплекцию, уважительно или щадяще именуемую дородностью. Впрочем, Дашу это мало волнует. Её, счастливицу, вообще мало что волнует. Она восхитительно, неподражаемо ленива. Не ленью бездельника и захребетника, а неистребимой тягой к вальяжному, созерцательному покою. И очаровательно медлительна. В словах, в движениях, в улыбке. Даша, с кошачьей грацией сидящая с ногами на диване и глядящая умиротворёнными, с чуть приспущенными веками зеленоватыми глазами, – олицетворение уюта, домашнего покоя и тепла. С ней молчать так же хорошо, как и разговаривать. У Дашки в сравнении со мной есть одно немаловажное преимущество: у неё есть своя квартира. Несравненное благо для женщины.

Дашкина фамилия у всех вызывает изумление. Это не её фамилия, мужа. Мишка Рабинович был хорошим парнем и хорошим мужем. Это я их, кстати, познакомила. Нет, он не умер и не пропал, они развелись. Из-за преферанса. К нему друзья приходили играть в преферанс, другой квартиры у них не было. Курили, спорили, засиживались допоздна. Однажды Дашкино терпение лопнуло. Сказала Мишке, что ещё одни посиделки – и она ему больше не жена. Тот сопротивлялся, уговаривал её, что не велика беда, если раз в неделю соберутся ребята. И ведь не может он им заявить, что жена-де запрещает ему водить в дом друзей. Дашка считала, что может. Коса на камень, при всей Дашкиной уживчивости, психанули вдруг оба, чего только в жизни не бывает. Дальше – больше, со слонами и мухами. Пыталась я пресечь это безумство, но безуспешно. Не лишним будет сказать, что женились они по обоюдной любви, я тому свидетель. Рассказать кому-то, из-за чего расстались два умных, любящих человека – не поверят же! И, тем не менее, как анекдот можно рассказывать. Мишка в довершение ко всему классный программист, хорошо зарабатывает. Он уже полтора года женат, у него годовалая дочь. К Дашке изредка забегает чайку попить и покалякать, денежек ей подбрасывает. Без них Даша со своей нищенской зарплатой лаборанта давно бы ноги протянула.

Фамилия Даше, сами понимаете, жить не помогает. Даже при её очевидной славянской внешности. Порой очень-очень не помогает. Я, помнится. советовала ей не брать после замужества Мишкину не просто семитскую, а ставшую почему-то анекдотической фамилию. Не из антисемитских, боже упаси, побуждений советовала. Чтобы не усложнять жизнь. И ей, Даше, и,