Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

(политических комиссаров, как писал Сталин — Ю. Ж. ). (Вы даже Оргбюро, Политбюро, пленум зачисляете в политкомы!). Но действительное (а не фиктивное) существование "группы” и равноправное сотрудничество и ответственность при нынешнем режиме невозможны. Это такт. Вы поневоле (сами того не желая) ставили нас десятки раз перед совершившимися фактами… Отсюда — поиск лучшей формы сотрудничества…

О “разрыве” зря говорить. Его партия не допустит. Мы его не хотим. Максимум — отойдем в сторонку. Другого ядра нет. И оно вполне справится, если Вы захотите. Без Вас его себе мы не мыслим»337.

События в Германии прервали столь своеобразный обмен мнениями, в котором четко обозначился новый расклад сил: «Зиновьев, Бухарин и Каменев, отдельно — Сталин. Да, ядро партийного руководства, но уже расколотое.

Глава 12

12 июня 1923 года в Аяне, небольшом поселке на западном берегу Охотского моря, экспедиционный отряд Красной армии, возглавляемый заместителем командира 2-й Приамурской стрелковой дивизии С. О. Вострецовым, принял капитуляцию «Сибирской добровольческой дружины» — всего 340 штыков — генерал-лейтенанта А. Н. Пепеляева. В недавнем прошлом командира 1-й Сибирской армии Колчака, в начале октября прибывшего из Владивостока на помощь Временному Якутскому областному управлению — последнему на территории РСФСР белогвардейскому правительству.

О капитуляции Пепеляева центральные газеты сообщили несколькими строками, набранными петитом, хотя такое событие заслуживало иной подачи. Ведь только теперь с полным основанием следовало говорить: гражданская война в стране завершена. Все. Точка. И все же более важное, определяющее — экономика — оставляла желать лучшего.

Пройди партсъезд не в апреле, а осенью, Зиновьев смог бы порадовать делегатов большим, нежели скромные цифры, характеризующие весьма незначительный рост народного хозяйства.

— На пяти заводах Украинского треста сельскохозяйственного машиностроения выпустили 2 500 плугов, 1 500 борон, 770 сеялок.

— На Мариупольском металлургическом заводе пустили вторую домну, что позволило увеличить число рабочих с трех до пяти тысяч.

— После шести лет бездействия дала чугун домна Алапаевского завода.

— В Хиве начали работать семь хлопкоочистительных заводов…

Подобные сообщения вдохновляли, вселяли уверенность в то, что кризис

в конце концов удастся преодолеть. Но другая информация — ежемесячные «Обзоры политико-экономического состояния СССР», готовившиеся ОГПУ только для высшего руководства страны, бесстрастно уведомляли об ином, неприятном.

Апрель — май. «Для отчетного периода характерно свертывание промышленности в значительной части губерний… Основной причиной… является финансовый кризис, обусловленный отсутствием сбыта продукции производства — следствие того тяжелого положения, какое в последнее время переживает деревня… Рост материальной необеспеченности рабочих вызывает увеличение числа забастовок… Материальное положение крестьянства (кроме кулаков) в настоящее время достаточно печально. Беднота устремляется в город, увеличивая кадры безработных». (Их число возросло за год почти вдвое — с 316, 7 тысячи человек до 709, 2 тысяч.)

Июнь. «Промышленность продолжает переживать кризис». Сельское хозяйство «будет нуждаться в государственной помощи уже для посева озимых и частично — в продовольствии».

Июль — сентябрь. «Среди рабочих рост недовольства обусловлен, главным образом, задержкой выплаты зарплаты и низкими ставками. Настроение крестьянства понизилось по сравнению с прошлыми месяцами ввиду создавшегося вследствие неурожая и стихийных бедствий тяжелого экономического положения, а местами и частичного голода»338.

Нет, далеко не случайно Зиновьев говорил на партсъезде: Германии «ничего не осталось, как искать сближения с первой рабочей страной». Искать уже сейчас, не дожидаясь победы там пролетарской революции. Но все же лучше — как результат ее. А надежда, и, как казалось, основательная, именно на такое развитие событий у Зиновьева имелась.

1.

Пятый год в Москве — и в ИККИ, и в ЦК РКП — ожидали победы революции в Германии. Разумеется, пролетарской, под знаменами Коминтерна. Которая позволила бы, наконец, провозгласить Германию советской социалистической республикой. Такой же, как Россия. И привела бы к объединению в рамках СССР, к созданию несокрушимого союза, разрешившего бы давно назревшие проблемы обеих стран. И внешнеполитические, и внутриполитические.

Ожидали, разочаровываясь и снова обретая надежду, в январе — марте 1919 года, в марте 1921-го, марте 1922-го. Ожидали упорно, поскольку положение в Германии ухудшалось с каждым месяцем, с каждым днем, ведь там свирепствовал страшный кризис. Инфляция: в первых числах января 1923 года доллар стоил 7 тысяч марок, 20 октября — девять миллиардов, 24 октября — 47 миллиардов. Продолжался рост числа безработных, уже перевалившего за миллион.

Усиливался сепаратизм, угрожая целостности страны. В Рейнской области и в Пфальце готовились в скором времени провозгласить независимость этих земель. Баварские националисты, опираясь на сочувствие все еще весьма популярного генерала Людендорфа, героя минувшей войны, на поддержку нацистской партии Гитлера, штурмовиков Рема, призывали к разрыву всех отношений с Берлином, реставрации монархии Виттельсбахов и восстановлению былой суверенности Баварии. Возможно, объединившейся бы с Австрией.

Но главное, что обнадеживало советское руководство, что вселяло в них уверенность в неизбежность германской революции и непременном ее успехе, так это наличие мощного, давно и хорошо организованного пролетариата. Далеко не случайно практически победившего на последних, 1920 года, выборах в рейхстаг. Получившего в совокупности 41, 6 % всех голосов: 21, 6 % — социал-демократы, 18 % — независимые социал-демократы, 2 % — коммунисты, что дало ему 190 мест из 459. Имелась в Германии и структура, напоминавшая российские советы — фабрично-заводские комитеты, объединенные в ноябре 1922 года Центральным комитетом. Кроме того, летом 1923 года КПГ начала формировать «пролетарские

сотни», отчасти напоминавшие российскую Красную гвардию 1917 года — ударную силу для взятия власти.

Единственного же врага, и врага очень серьезного, на пути к победе немецкие коммунисты почему-то видели не в правительстве, располагавшем сильной армией и полицией, а… в нацистах, которых называли по аналогии со схожим движением в Италии фашистами.

Такая обстановка и позволила ИККИ в начале мая указать, что в условиях экономической разрухи, инфляции, обострения недовольства широких масс своим положением следует развернуть движение за свержение буржуазного правительства В. Куно, за создание правительства рабочего, на основе единого фронта. 17 мая ЦК КПГ, возглавляемый Г. Брандлером, присоединился к решению ИККИ, а два месяца спустя, 11 июля, подготовил и на следующий день опубликовал в своей газете «Роте фане» воззвание «К партии». Заявил в нем о необходимости считаться с вполне реальной возможностью гражданской войны. Поначалу — между коммунистами и нацистами, которая логически перерастет в классовую. Подтолкнет долгожданную пролетарскую революцию. И даже назвали дату начала вооруженной борьбы — 29 июля, антифашистский день. Почему и потребовали от ИККИ и РКП помощи для подготовки «решающего выступления».

Находившийся в те дни в Берлине секретарь ИККИ К. Радек отнесся к намерениям КПГ резко отрицательно, посчитав их более чем преждевременными. 19 июля написал Брандлеру: «Мы