Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

Однако эта практика наталкивалась на сопротивление ординарных чиновников. Вследствие фиксации численности королевских служб и регулярного приведения ее к «освященному традицией» штату король не мог их увеличивать. Вызванное скромными возможностями казны, это ограничение, к тому же, подкреплялось заинтересованностью самих чиновников в сохранении установленной численности должностей. Причина такой заинтересованности, очевидно, лежит в той же финансовой плоскости: возрастание нагрузки на казну приводило к систематическим задержкам жалованья. Не случайно впервые эта личная заинтересованность чиновников в сохранении штата должностей проявилась уже в начале Столетней войны: 6 мая 1339 г. Парламент сместил экстраординарного судебного пристава, назначенного сверх установленного штата, и пригрозил наказывать впредь тех, кто попытается увеличивать число приставов, объявив такие письма незаконными[1370].

Как следствие возникает еще один источник прав чиновников на занимаемые должности: фиксация штата должностей ведет к формированию корпораций, воспринимаемых как коллективная собственность, где права каждого члена «тела ведомства» гарантированы. Такие гарантии провоцировали конфликты с королем. Так, Людовик XI попытался было увеличить число экзаменаторов в Шатле с 16 до 20 человек, однако корпорация воспротивилась этому и, возбудив дело в Парламенте, выиграла его[1371]. Спустя четыре года король своим указом создал две новые ординарные должности экзаменаторов Шатле, однако Парламент отказался этот указ зарегистрировать и оглашать, так что королю пришлось писать в верховный суд письмо с требованием «прекратить всяческие препятствия и позволить назначенным людям вступить в должность»[1372]. Вслед за этим Людовик XI создает еще одну должность экзаменатора Шатле, на этот раз внештатную, специально для Филиппа Мюнье, в качестве вознаграждения за «некие особые и приятные услуги, каковые этот Мюнье и его родные и друзья из нашего окружения нам оказали» в деле присоединения Бургундии к короне Франции. Должность как вознаграждение за услуги королю являлась вполне привычным явлением, тем более что в данном случае речь шла о внештатной должности и данной лишь пожизненно (sa vie durant seullement). Однако и в этом случае Парламент попытался указ короля оспорить, что спровоцировало новое, приказное письмо Людовика XI[1373]. Долгий конфликт с Парламентом разгорелся из-за создания специально для Жана де Ла Вьевиля ординарного поста экзаменатора Шатле, против чего активно возражали остальные экзаменаторы. Хотя Людовик XI написал несколько писем в верховный суд, в которых обосновывал свое решение особыми заслугами претендента и его родни перед королем, дело де Ла Вьевиля длилось больше года[1374].

В двух последних казусах мы имеем дело с назначением как вознаграждением за особые заслуги. Правда, экстраординарная должность не посягала на «тело ведомства», ибо давалась лишь данному человеку и лишь в течение его жизни. Другим типом экстраординарных должностей были такие, которые давались в перспективе появления первой же вакансии. Хотя они формально не посягали на штат ведомства, но ограничивали права штатных чиновников распоряжаться своими должностями.

Примером может служить назначение Людовиком XI за «особые заслуги нам и отцу» Бертрана де Бово внештатным первым президентом Палаты счетов с особым титулом «хранителя и главного защитника домена», однако, дабы избежать «приумножения чинов» и сохранить численность, «привычную издавна» (d'ancienneté), она вводилась до смерти одного из двух президентов[1375]. Еще один пример — назначение мэтра Гийома де ла Э, президента Палаты прошений, на место внештатного пятого президента Парламента, что встретило сопротивление верховного суда. В письме короля с требованием «прекратить препятствия» ясно выражено намерение способствовать быстрейшему «продвижению к почестям и богатству (desirons de plus en plus son avancement en honneurs et bien)» его протеже[1376]. Точно так же Парламент отреагировал на назначение Жака Лепервье первым президентом Следственной палаты сверх штата и в ожидании, когда освободится ординарная должность[1377]. Настаивая на своем решении, Людовик XI ссылался на исключительное право короля «создавать и раздавать наши службы и чины по нашему желанию».

Красноречив в этом плане указ Людовика XI от 6 июля 1468 г. о назначении двух экстраординарных приставов Парламента — Матьё Машко и Жана Мёнье, в перспективе появления вакансий в штате (actendant le premier mourant). Из текста указа ясно, что судебные приставы усмотрели во внештатных служителях угрозу своим правам, поскольку их должности могли в будущем достаться этим экстраординарным служителям (actendant le premier lieu et office ordinaire qui vacquera), что ущемляло их право самим распорядиться должностями — в форме уступки или наследования. Поэтому король обосновывает обещание не делать даров экстраординарных должностей стремлением не допустить «снижения статуса этих ординарных приставов… дабы они могли в дальнейшем лучше обеспечить себя, поддержать их статус, прокормить жен, детей и слуг, и содержать себя в почете при нас и в службе нам», и главное, дабы гарантировать лояльность служителей[1378].

Таким образом, право короля создавать внештатных чиновников в перспективе их перехода в штат столкнулось с укреплением прав чиновников, верно и долго служивших, на занимаемую должность. Эти права опирались на незыблемость «тела» и штатного расписания ведомств и служб.

Правление Людовика XI стало знамением новой эпохи в административной истории, когда были сняты ограничения на численность королевского аппарата и начался галопирующий рост штата должностей. Не случайно поэтому именно в его правление был создан трактат о праве короля увеличивать число должностей. Аргументы в эту пользу сводятся к следующему: растет домен короны, следовательно, появляется нужда в новых службах. Два аргумента прямо отсылают к правам чиновников: во-первых, создание новых должностей способствует более быстрому продвижению тех чиновников, кто «долго и верно служил королю», а во-вторых, создание внештатных постов стимулирует штатных чиновников «не допускать ошибок и небрежностей в отправлении должностных обязанностей». Аргументация противоположной позиции также исходит из цели улучшить работу королевского аппарата и стимулировать чиновников. Противники создания новых должностей апеллируют к неприкосновенности давней традиции, поддерживаемой ордонансами предыдущих королей, посягать на которые опасно для власти в принципе, поскольку всякое изменение (mutation) грозит стабильности и преемственности власти. Что же до вознаграждения преданных людей, то поощрять за «хорошую и верную службу» лучше каким-нибудь «даром или иначе» (par dons ou autrement)[1379].

В этом трактате отразилась в полной мере специфика исследуемого периода, когда патримониальный принцип комплектования еще превалировал над зарождающимся бюрократическим. Король мог создавать и новые должности, но не посягая существенно на «тело ведомства». Как пример такого ограничения приведу указ короля «соединенного королевства» Генриха VI от 26 декабря 1431 г. о создании службы «присяжного монетчика», где сказано, что король имеет право один раз в правление создавать «подобную должность в Монетной палате»[1380].

Однако даже это ограниченное право