Загадка Эдгара По - Эндрю Тейлор

— О да, — лицо мисс Карсуолл приняло подобающее серьёзное выражение. — Вся семья очень беспокоилась о лейтенанте Джонсоне, он ведь так любил супругу, знаете, и всегда был склонен к меланхолии. Но сэр Джордж поговорил с кем нужно в адмиралтействе, и вскоре у бедняги будет собственно судно. Да, маленькое, я понимаю, но это уже хоть что-то, работа отвлечет его от печали.

Мы сдержанно помолчали пару минут. Да, Руиспиджи молодцы, они предприняли шаги, чтобы лейтенант Джонсон примирился со смертью супруги и вердиктом коронера. Так что я не был удивлен, услышав следующие замечание мисс Карсуолл:

— Буквально на днях я сказала сэру Джорджу, что нельзя упускать из виду такого благородного и образованного юношу, как вы. Не забудьте перед уходом записать мне свой адрес, — она придвинулась ближе к краешку дивана. — Сэр Джордж может составить вам протекцию в свете.

— Мисс Карсуолл, могу я кое-что предложить?

Она широко улыбнулась.

— Разумеется, мистер Шилд.

— Это касается миссис Франт.

Она выпрямилась.

— Боюсь, я вас не понимаю. Какие дела могут связывать вас с миссис Франт?

— Предложение касается не меня, мисс Карсуолл, а вас. Помните, как осенью прошлого года я заверил один кодициль.

Она посмотрела на меня так, как смотрел мистер Карсуолл.

— Конечно помню.

— Мне кажется, будет правильно, если вы откажетесь от наследства мистера Уэйвенху в пользу миссис Франт, которая, насколько я понял, изначально была назначена наследницей.

— Может, и правильно, сэр, но неразумно.

— Отчего же? Вы теперь очень состоятельная дама, у вас есть все, кроме благородного происхождения. Вскоре вы выйдете замуж и станете еще богаче. Сей жест получит одобрение в свете. Это было бы очень великодушно.

Мисс Карсуолл фыркнула.

— Я бы назвала это иначе. — Она склонила голову набок. — Но почему? Почему вы мне предлагаете это?

— Потому что мне не нравится, при каких обстоятельствах был подписан кодициль.

— Вы могли прямо тогда возразить.

— В моем положении это не так просто. Я виноват, признаю, но еще не поздно все исправить. Я знаю, сэр Джордж благородный человек. Возможно, мне стоит рассказать ему, как было дело, и спросить совета.

— Вы меня удивляете, мистер Шилд, — мисс Карсуолл встала, и я последовал ее примеру. В гневе она сохраняла удивительное достоинство. — Я должна попросить вас уйти.

— Значит, вам не нравится моя идея?

— Прошу вас, позвоните в колокольчик. Слуги проводят вас.

— Мисс Карсуолл, я умоляю вас подумать. Собственность в Глостере для вас ничего не значит, зато она станет спасением для миссис Франт и Чарли.

— Очень трогательно, — она сморщила носик. — Но меня вы не обманете, мистер Шилд. Уверена, что вы просите об этом и ради себя.

— Нет, моей выгоды здесь нет.

— Вы хотите получить ее, — сказала Флора, заливаясь румянцем. — Не отрицайте!

— Но с чего миссис Франт вообще смотреть в мою сторону?!

— Я так и знала! — воскликнула мисс Карсуолл. — Вы действительно хотите этого, я знала с самого начала.

— Мисс Карсуолл, я думаю, будет жестоко оставить миссис Франт в качестве сиделки вашего отца. Вы же знаете, что она ненавидит его.

— Тогда она высказалась бы против несправедливости. Но ведь она христианка? Ее христианский долг — ухаживать за больным. Кроме того, отец приходится ей кузеном. И, может быть, вы не в курсе, но если бы папа не заболел, их родство стало бы еще ближе.

Я не обратил внимания на ее нравоучения.

— Если вы не согласитесь, мисс Карсуолл, мне придется использовать иной аргумент.

Ее губки приоткрылись, обнажив острые белые зубки.

— Вы вынуждаете меня позвать слуг самой?

Я встал между нею и колокольчиком.

— Сначала выслушайте меня. Должен признаться, мне в руки попало одно письмо. Не думаю, что вы с мистером Джорджем обрадуетесь, если оно станет достоянием общественности.

— Это шантаж? Не думала, что вы падёте так низко!

— Вы не оставляете мне выбора.

— Не давите на меня, сэр. Никого письма нет.

— Вы написали его миссис Франт, — сказал я. — В то время вы учились в Бате, а миссис Франт жила на площади Рассела. На письме стоит дата. Девятое октября тысяча восемьсот двенадцатого года. Вскоре после того, как вы вернулись из путешествия в Ирландию, куда съездили с мистером Карсуоллом. Вы пишете о случившемся в Уотерфорде.

— О чем вы говорите? — она по инерции продолжала защищаться, но вопросительной интонации уже не было. Мисс Карсуолл подошла к двери, словно проверяла, закрыта ли щеколда, а потом встала у окна. Через минуту она повернулась ко мне и тихо спросила: — Как письмо оказалось у вас?

Я пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Не хотелось бы обнародовать его содержание, лучше бы я отдал письмо вам, чтобы вы его уничтожили.

— Так отдайте сейчас.

— Я отдам его, как только вы перепишите наследство мистера Уэйвенху на имя миссис Франт. Подумайте: на одной чаше — бесчестье и возможность вцепиться мертвой хваткой в крошечную собственность, которая вам не нужна и которую вы не заслуживаете, а на другой — душевный покой, осознание того, что вы поступили правильно, благодарность кузины и одобрение всего света.

Мисс Карсуолл топнула ножкой:

— Нет! Вы меня из себя выводите! Не надо читать мне нотации, сэр!

Я ждал.

Она продолжила:

— А как я узнаю, что вы говорите правду? Как я узнаю, что у вас действительно есть письмо? Вы его покажете?

— Нет, я не захватил его. Если хотите, я пришлю вам копию, слово в слово, чтобы вы убедились, что я не обманываю.

Она судорожно сглотнула.

— Не думаю, что в этом есть необходимость…. Я подумаю над вашим предложением, мистер Шилд, и напишу вам о своем решение.

Я вытащил записную книжку, нацарапал адрес мистера Роуселла и вырвал страницу, но не отдал ее сразу мисс Карсуолл.

— У меня есть два дополнительных условия, которые я должен упомянуть сейчас, хотя и не думаю, что они вызовут у вас какие-то трудности.

— Вы не у себя дома, чтобы диктовать мне какие-то условия, — огрызнулась мисс Карсуолл.

— Во-первых, — сказал я, — я желал бы, чтобы дарение или другой способ передачи имущества оформлял адвокат, которого выберу я, а именно джентльмен по имени Хэмфри Роуселл из «Линкольнз Инн». Вот увидите, это очень порядочный человек. Во-вторых, я не хочу, чтобы миссис Франт знала о моем участии. Я бы предпочел, чтобы она поверила, что единственная причина — ваша щедрая натура.

Флора Карсуолл подошла ко мне и остановилась, когда между нами оставалась всего пару дюймов. Ее грудь вздымалась и опускалась. Она посмотрела на меня снизу верх, мы стояли так близко друг от друга, что я ощутил ее дыхание на своей щеке.

— Я не понимаю, мистер Шилд. Я действительно вас совсем не понимаю.

— Я и не предполагал, что вы поймете.

— Но если бы вы, в свою очередь, попытались понять меня… а я… если бы…

Казалось, ее голос проникает в мой разум, словно змея. Собрав волю в кулак, я с трудом оторвался от нее и дернул за веревку колокольчика.

— Я буду ждать ответ к завтрашнему вечеру.

— А если я не отвечу?

Я улыбнулся. В дверь постучали, и вошел Пратт. Я склонился над рукой мисс Карсуолл и откланялся, но у двери остановился.

— Чуть не забыл, — я вытащил из записной книжки листок, скрепленный сургучной печатью, и положил на край стола. — Это вам.

Ее лицо смягчилось.

— Что это?

— Я возвращаю ссуду. Вы любезно одолжили мне пять фунтов, когда я покидал Монкшилл.

Через минуту, когда я спускался по ступенькам крыльца, то встретил капитана Руиспиджа, лоснящегося, как пес богача.

— А вы что тут делаете? — резко спросил он, поскольку ему больше не нужно было играть со мной роль уравновешенного и снисходительного джентльмена.

— А вам какое дело, сэр?

— Не дерзите! — он уставился на меня снизу вверх, поскольку я все еще стоял на лестнице. — Вы же знаете, что у миссис Франт есть друзья, и если вы снова станете докучать ей, то я найду на вас управу.

84

Двадцать третьего мая я получил оскорбительно короткое письмо, адресованное мистеру Роуселлу с просьбой передать мне и доставленное Аткинсом. Миссис Франт просила сообщить мистеру Шилду, что в хорошую погоду она обычно гуляет в Грин-парке между двумя и тремя часами пополудни. Это было приглашение в форме утверждения.

Я тут же решил, что не хочу более с ней видеться. Если начать чесать зудящую корку на ране, то она отвалится, и рана снова начнет кровоточить.

Вместо этого я ворчал на детишек миссис Джем, которые не справлялись с уроками. Прогнал человека, сочтя жадным и гнусным, который был готов щедро заплатить за то, что я напишу слезное письмо его дядюшке. Я не мог сосредоточиться дольше пары минут на одном предмете или человеке и думал только о скрытом смысле той краткой записки.