Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

7. Чтобы понять, как эволюционируют языки, их следует рассматривать в более широком контексте культурно-генетической коэволюции наряду с орудиями, навыками и социальными нормами.

В главе 14 мы познакомимся с некоторыми из бесчисленного множества способов, которыми культура формирует наш мозг и наш биологический склад, даже если при этом она не вмешивается в генетику. Культурная эволюция — разновидность эволюции биологической.

Глава 14

Окультуренный мозг и гормоны чести

Чтобы прочитать эти слова, вы задействуете нейронную сеть, находящуюся в левой вентральной затылочно-височной области мозга и созданную культурой. Это место — “буквохранилище” мозга — представляет собой особый аппарат или встроенное программное обеспечение, предназначенное для чтения[395]. Если повредить эту область, грамотные люди внезапно забывают грамоту, сохраняя при этом все остальные когнитивные и зрительные способности. При повреждениях этого участка некоторые больные понимают цифры и могут считать, но не читать. Эта общая закономерность сохраняется даже для тех, кто читает на языках вроде японского и китайского, которые обозначают символами целые слоги и слова[396]. Эксперименты со сканированием мозга показывают, что буквохранилище регистрирует возникшее в ходе культурной эволюции сходство слов READ (“читать”) и read, хотя эти два набора значков не очень похожи друг на друга, однако, разумеется, это происходит только с теми, кто умеет читать по-английски. Таким образом, отношение между “R” и “r” буквально прошито в мозге англоязычных читателей. Подобным же образом буквы ивритского алфавита активируют буквохранилище у тех, кто читает на иврите, но не у тех, кто читает, скажем, только по-английски[397].

Следовательно, мозг очень грамотного человека не такой, как у неграмотного, потому что грамотные люди натренировали свой мозг читать. Учась читать, вы тренируете мозг визуально обрабатывать ту систему письменности, с которой вы работаете. Чем лучше вы умеете читать, тем лучше приспособлена для чтения ваша мозговая проводка. У американских детей буквохранилище начинает формироваться лет в восемь, но окончательно созревает лишь в подростковом возрасте — конечно, если ребенок продолжает читать.

Умение читать не только создает буквохранилище в “зрительной области” между центром распознавания лиц и областью, отвечающей за узнавание предметов, оно еще и утолщает мозолистое тело, основной канал передачи информации между левым и правым полушарием. Умение читать влияет и на верхнюю височную борозду и левую нижнюю часть префронтальной коры — зону Брока. В целом благодаря такой “перепрошивке” у грамотных людей (1) улучшается вербальная память, (2) обширнее зоны, где активируется мозговая деятельность в ответ на слова, произнесенные устно, (3) острее способность распознавать звуки, из которых состоят слова. То есть грамотность улучшает даже некоторые когнитивные способности, не имеющие прямого отношения к чтению и письму[398].

Однако за все это надо платить. Умелые чтецы, вероятно, хуже распознают лица, поскольку для чтения задействуются области веретеновидной извилины, специализирующейся на распознавании лиц. В сущности, нейрологическая асимметрия при распознавании лиц (давно установлено, что этим преимущественно занимается правое полушарие), вероятно, результат обучения чтению, которое вытесняет распознавание лиц из левого полушария и по возможности делегирует его правому[399]. Мне было особенно приятно это узнать, поскольку теперь у меня есть прекрасное оправдание тому, что я постоянно забываю лица: часть своего встроенного мозгового программного обеспечения я пустил на поддержку своей страсти к чтению.

Это биологические, но не генетические модификации нашего мозга. Они представляют собой конечный результат тысячелетней культурной эволюции, которая нашла способ эффективно модифицировать наш мозг, не вмешиваясь в генетику. Чтение и письмо — культурные продукты, которые эволюционировали путем некоторой корректировки функций нейрологических систем распознавания объектов, зрительной памяти и языка — систем, возникших в ходе генетической эволюции. Как утверждает нейрофизиолог Станислас Деан, буквохранилище мозга встраивается в самую подходящую область коры, где есть все инструменты для тонкого распознавания объектов и налажена связь с речевыми центрами. Чтобы понять, что это дает, рассмотрим три общие черты систем письменности. Во-первых, очертания букв, общих для многих алфавитов — Н, Х, О, Т, — а также многие знаки неалфавитных систем письменности, например китайские иероглифы вроде 山 (“гора”), — таковы, что наша зрительная система быстро распознает их. И неудивительно, поскольку эти контуры часто встречаются в мире природы. Во-вторых, смыслы или звуки, обозначаемые символами на письме, не зависят от абсолютных размеров символа подобно тому, как воспринимаемый размер объектов реального мира зависит от расстояния до смотрящего. Детей не приходится учить, что размер букв не имеет значения, они знают или выводят это правило автоматически. Однако иногда их нужно учить, что в некоторых случаях имеет значение относительный размер символов, как в японской азбуке хирагана. Наконец, на письме буквы или другие символы разделяются расстоянием, оптимальным для быстрого чтения. Если буквы р а с с т а в л е н ы с л и ш к о м р е д к о, скорость чтения резко падает[400].

Знаки письменности, как и другие культурные адаптации, о которых мы говорили, вероятно, поначалу были вовсе не похожи на наши буквы и иероглифы, идеально подходящие для наших систем распознавания объектов, и никому не приходило в голову, что дети по умолчанию автоматически делают вывод, что размер букв ни на что не влияет. Многие системы письменности начинались с иконических пиктограмм — вероятно, потому, что, скажем, волнистые линии, немного напоминающие волны или поле пшеницы, легче запомнить, чем произвольные символы. В число египетских иероглифов входили схематические изображения животных, предметов и орудий, но в дальнейшем некоторые из них стали обозначать фонемы. Такие закономерности, общие для многих систем письменности, возникают из-за того, что культурная эволюция отбирает элементы, лучше всего соответствующие архитектуре нашего мозга, но, разумеется, на культурную эволюцию влияло и множество других сил. Более того, культурная эволюция могла использовать несколько совершенно разных путей создания удобочитаемых систем письменности — систем, каждая из которых по-разному подходит к устройству нашего мозга. Рассмотрим Северную и Южную Америку, где письменность возникла независимо от евразийских систем.

В Америке использование стилизованных лиц в качестве символов понятий, дат, личных имен и слогов началось давно и со временем распространялось все шире. Например, у майя стилизованные лица как основа письменности продержались шестьсот лет (см. илл. 14.1). Такой необычный элемент письменности опирается на наши врожденные склонности, в том числе на специализированные области мозга, предназначенные для распознавания и запоминания лиц. Кроме того, вероятно, что умелые чтецы-майя лучше распознавали и запоминали лица и в контекстах, не связанных с чтением (в