Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

лиц. В сочетании с данными других похожих исследований это позволяет заключить, что когда соглашаешься с другими, это дает внутреннее (нейрологическое) вознаграждение и приводит к стойким нейрологическим модификациям: начинаешь предпочитать и ценить не то, что раньше. Коротко говоря, культурное обучение заставляет человека менять свое восприятие и оценку лиц на основании предпочтений других людей. Это биологические и нейрологические — но не генетические — перемены в выборе того, что считаешь привлекательным.

На сегодняшний день исследования позволили выявить похожие процессы в ходе экспериментов с музыкой, вином и другими вкусами. Особенно ярким получился эксперимент с вином. Цены на вино, как и на все остальное, отражают совокупное влияние оценок множества разных людей. Поэтому ученикам, если они хотят определить, что им должно нравиться, приходится обращать внимание на цену, а также на предпочтения экспертов, наделенных престижем. Испытуемые пробовали пять сортов вина, для каждого из которых указывалась цена за бутылку, скажем, 5, 10, 35, 45 и 90 долларов. В это время испытуемым проводили сканирование мозга. Однако испытуемые не знали, что на самом деле они пробуют всего три разных сорта вина. Два из них были помечены по два раза — как вино за 5 и 45 долларов и как вино за 10 и 90 долларов. Обычно испытуемые выше оценивали (находили более приятным) более дорогое вино, хотя на самом деле вино было одно и то же[404].

Однако теперь мы можем подглядеть, что происходит у человека в мозге. Когда ученые сопоставили данные сканирования мозга во время дегустации одного и того же вина по разной цене, оказалось, что у тех, кто пил “более дорогое” вино, сильнее активировалась медиальная орбитофронтальная кора — область, отвечающая за удовольствие от запахов, вкусов (пищи и питья) и музыки. Таким образом, результаты показывают, что хотя цена не воздействует непосредственно на первичные сенсорные области мозга, она влияет на оценку сигналов, поступающих из этих областей. Сенсорный входящий сигнал один и тот же, однако из-за культурного обучения один и тот же сигнал оценивается по-разному.

Результаты эксперимента с вином особенно интересны, поскольку в ходе тысяч двойных слепых дегустаций вина, стоившего от 1 доллара 65 центов до 150 долларов за бутылку, американцы, не обладавшие специальными знаниями о винах, систематически предпочитали дешевые вина. Чтобы добиться положительной корреляции предпочтений и цены, человеку нужно специально учиться[405]. Так что, если речь идет о рациональном выборе подарка, вполне можно считать, что, когда хочешь подарить вино американцу, не обладающему особыми познаниями о винах, надо купить дешевое вино, стереть все ценники и сказать, что оно дорогое. Тогда вы оба получите максимум удовольствия (вы — потому что сэкономите деньги), если, конечно, вам не претит лгать, чтобы сделать другим приятное.

В целом эти исследования ясно показывают, что на наши предпочтения и вкусы сильнейшим образом влияет наблюдение за чужими вкусами и предпочтениями и умозаключения о них, а цена — один из критериев, на основании которого люди настраивают свои предпочтения. Эти эффекты отражают нейрологические изменения, в результате которых меняется и то, от чего мы получаем внутреннее вознаграждение. Так что было бы большой ошибкой предполагать, будто предпочтения человека стабильны и незыблемы. Генетическая эволюция сделала наши предпочтения программируемыми (в некоторой степени), и изменение предпочтений через культурное обучение — один из механизмов нашего приспособления к изменчивым условиям.

Как езда по Лондону меняет гиппокамп

В 2009 году я ехал в Лондон на конференцию, чтобы выступить в Королевском обществе в очередную годовщину выхода в свет “Происхождения видов” Чарльза Дарвина (1859). Из аэропорта Хитроу я поехал в город на метро, а потом взял такси. Мы проехали километра два и встали в страшную пробку. Таксист повернулся ко мне и сказал, что теперь мы будем добираться целую вечность: хотя до моей гостиницы отсюда рукой подать, доехать туда очень непросто. Поэтому он посоветовал мне выйти из такси, перейти улицу, пройти по пешеходному проулку, нырнуть в проходной двор, свернуть налево, потом направо в другой проулок (последовали пространные объяснения, которые я уже забыл) — и там по левую руку будет моя гостиница. Как ни удивительно, его указания были совершенно точными, и меня поразило, как замечательно он знает город и держит в голове его подробную карту.

Тогда я и не подозревал, что мозг моего таксиста, а точнее, гиппокамп, модифицирован и специализирован для знания Лондона. Чтобы стать лондонским таксистом, нужно сдать несколько трудных экзаменов на знание дороги откуда угодно куда угодно в радиусе десяти километров от вокзала Чаринг-Кросс. На то, чтобы сдать все экзамены, обычно уходит три-четыре года, поскольку Лондон — настоящий лабиринт из двадцати пяти с лишним тысяч кривых перепутанных улочек[406].

Лондонским таксистам посвящено уже несколько исследований, и все говорят об одном и том же. У тех, кому удалось выучиться на таксиста, становится больше серого вещества в задней части гиппокампа. Гиппокамп — это структура в мозге, отвечающая за хранение пространственной информации у людей и других видов. Чем больше опыт таксиста, тем больше серого вещества в этой части гиппокампа. Такая реновация в архитектуре мозга позволяет таксистам проявлять выдающиеся когнитивные навыки в запоминании лондонских мест и оценке расстояний между ними. Однако и за эти способности приходится платить: хотя в целом остальная когнитивная сфера у таксистов не страдает, они несколько хуже запоминают сложные геометрические фигуры.

Родиться в мире, управляемом социальными нормами и репутацией, значит быть непосредственно заинтересованным в том, чтобы соответствовать местным требованиям, следовать правилам и понимать, как достичь больших успехов в локально ценных областях — а это может быть гольф, бухгалтерское дело, чтение, умение пользоваться счетами, охота при помощи духового ружья или исполнение шаманских ритуалов. В сущности, социальные нормы создают план тренировок, которые проходит каждый ребенок. Дети усваивают местные стандарты и управляют телом и разумом в соответствии с местными нормами, обеспечивая себе локально ценные физические навыки и ментальные инструменты.

Работа таксиста — это только вершина айсберга. Исследования такого рода пока находятся в зачаточном состоянии, но уже успели показать, что умение жонглировать, знание немецкого и игра на фортепиано специфически воздействуют на серое и белое вещество в разных областях мозга. Подобные результаты говорят, что наш мозг специализируется для овладения локальными навыками и соответствия требованиям тех миров, в которых мы живем. Однако, в отличие от других животных, у нас есть стимулы (улучшение репутации), орудия (названия цветов, книги, счеты, карты, числа) и мотивация для того, чтобы модифицировать свой мозг, и всем этим снабдили нас