Эпитафия Любви (СИ) - Верин Стасиан

— Спасибо.

— Я был обязан выполнить долг перед другом, — говорил квестор о Силмаезе, иначе и быть не могло, — и выполнил. Ваше дело добраться до Базилики живыми и невредимыми. Удачи.

Он неколеблющейся походкой двинулся к выходу, позвякивая ключами. Шлёпающий стук его сандалий ещё не утихнул, когда Магнус перевернул часы и зернистое крошево посыпалось из горловины.

Время пошло.

Формовщик

МЕЛАНТА

Бегущая наверх лестница привела меня к платформе, крепившейся лебёдками вдоль углов шахты и управляемой стальными рычагами.

В шагах двадцати от рычагов, вытирая сопли плечами, играли в какую-то игру две детины, разбирая и собирая камешками круги. Они были словно животные. От обезьян отличались разве что смуглыми безбородыми лицами, выпачканными в масле. Их неразвитый ум не заточен был под сложные конструкции, они не умели говорить, и вряд ли умели даже мыслить.

Связываясь с ними, Тисмерунн прибегнул к заурядным жестам. Бугаи подорвались со стульев, на которых сидели.

В отличие от него я, усомнившись в их адекватности, заходила на платформу с тряской в коленях, не упуская звероподобных людей из виду и не отпуская книгу про Лилию Аквинтар. Трубадур торопил, как только умел, случайное позвякивание, скребёж, хруст — и я подёргивалась, рефлекторно задевая взглядом чернеющий провал внизу.

Если они отпустят рычаги…

— Ну что ты, солнышко, — нашёптывал Тис. — Ты можешь им доверять.

Его заверения не облегчили мои страхи, весь подъём до горных вершин я простояла столбом, вцепившись в поручни, и когда платформа затормозила, только тогда принудила себя разжать пальцы. Из трещин в каменной двери повеяло холодом. Влажный след от руки на поручне затянулся ледяной плёнкой.

Тисмерунн накинул на меня шубку.

— Дыши спокойнее, солнышко.

Каменная дверь открылась — слово «открылась» не в полной мере описывало ленивое расхождение семи лучевых элементов в посеребрённые óбледью скальные коробы. Они ещё не разошлись, а сброшенный ветром снег уже сыпался на меня.

Я заморгала и потёрла глаза.

Тисмерунн подтолкнул.

Дверь из камеры подъёмника выводила на прорубленный в скале переход, где буквально всё, от ограждений до крыши, от выщербленных колонн до пустующих заледенелых фонтанчиков, принадлежало горному утёсу.

— Где мы? — спросила я, гладя обложку книги. Мороз был таким, что губы мешали выговаривать слова.

Но Тис предательски покинул меня. Дверь за спиной вернулась в своё прежнее состояние; спутника, объяснившего бы, что делать дальше, не стало рядом и, ёжась, я зашагала куда глядела. Было страшно, но не страшнее, чем в подъёмнике, колени тряслись теперь больше от непривычной мерзлоты.

Слева была одна сплошная стена — и лишь справа, между колоннами, в которых я слабо узнавала эфиланскую архитектуру, обнажался туман, накрывший долину сизой шалью. Я шла вдоль ограждений, смахивая рукавичками снег с щербатого камня. Вглядывалась, силясь увидеть, что там — внизу, не Вольмер ли? Я ненавидела его не меньше, чем вчера, но и в бессильном, точно детском любопытстве надсаживала взгляд, не понимая пока, насколько он соответствует моим представлениям о варварском государстве.

Со стороны долины от перехода отделялся выступ, уводящий в нижний порог скал, его каменную кровлю снег усыпал сугробами. Я заглянула туда, пройдя по заметённым ступеням вниз, и наткнулась на седого мужчину в чёрном кафтане. Из-за копья, на которое он опирался, словно старик на посох, я приняла его за дозорного.

И уже надумала продолжить исследовать переход и не мешать дозорному выполнять его долг, как неожиданно седой человек заговорил на моём языке — без акцента, будто вырос в Базилике и эфиланской риторике его учил никто иной, как Серджо.

Наплывистая, текучая, коренастая речь.

— Я ждал этой встречи, Ваше Высочество, — сказал он. — И не думал, что доживу до сего дня, когда увижу вашу красоту воочию, — мужчина повернулся, а я, отойдя на шаг, нахмурилась. Со мной и правда говорил старик. Под его кафтаном потёртый камзол с вышивкой. Умеренной длины борода, завязанная двумя узлами, стягивала выскобленные временем щёки.

— Вы воистину прекрасны, — добавил он, улыбнувшись.

— Я ищу дерра Ѯрехдовора, — запинаясь, проговорила я. Первое слово так и вовсе проглотила, не сориентировавшись, какую интонацию выбрать.

Его улыбка приобрела прощающие черты. Кончики бороды затрепетали, как если бы мужчина что-то жевал.

— Я и есть дерр Ѯрехдовор. Не ожидали, Ваше Высочество?

— Вы?… — Навернулись слёзы.

«Будет ли хоть что-то хорошее?!..»

— Простите, — спохватилась я, совершая поклон и мучительным напряжением выдерживая последнюю каплю страданий в без того переполненной чаше.

И с этим стариком мне прочили свадьбу и первую брачную ночь?

Вот с этим? Кто он, если не живая мумия?

— За что простить? — спросил дерр Ѯрехдовор. Его глаза как две чахлых мороквы в весеннюю оттепель, веки нависали, как карнизы. Ростом он был ниже меня, но и не карлик.

— Если я помешала, — нашлась.

— Вы именно там, где вам суждено быть, — оголённой рукой он спрессовал комок снега, наблюдая, как он тает. — Я знаю, о чём думаете, Ваше Высочество. Вы выросли в зелёных холмах Аквилании, окружённая родственниками, друзьями, слугами и хотели править амфиктионами, как Архикратор Тиндарей, но вас отправили на Восток… в горы, без надежд на будущее, к народу варваров.

— Нет, что вы, — завертела головой я. — Мне очень нравится здесь.

— Кого вы обманываете? Меня ли?

— Я… нет, не обманываю, — отнекивалась я, сгорая от стыда. Дерр Ѯрехдовор не просто сделал приближённую к правде догадку, он с точностью до наоборот знал, о чём я думала.

Снег вытек из руки водой.

— Я жил в Аргелайне, и мне известно, как размягчает тёплое лето ваших краёв, после него холод кажется подземным миром, а вьюга — дыханием смерти, — он облокотился на ограждение. — Подойдите.

Я медленно подошла.

— Что видите?

— М-м… ничего, дерр Ѯрехдовор.

— Туман? — ответил он за меня. — Я тоже его вижу. Под ним лежит город на озере, которым вы будете править, Ваше Высочество, и если в данный момент кажется, будто вы лишены всего, однажды вы поблагодарите за судьбу, что уготована вам. — Он повернул голову ко мне. Я глядела на туман и у меня дрожали руки. — Знакома мне эта чванливость эфиланцев. Считаете, что вы построили цивилизацию. И сделали это, несомненно, раньше других, но не вы одни — в мире полно цивилизаций! За эти горами, за Вольмером лежат земли, не менее величественные, чем Эфилания. Они пришли к цивилизации намного позже вас… но пришли, как и Вольмерхунн, неужели справедливо называть нас варварами за это? Или за то, что мы любим пить и веселиться, а сказать как, не можем, потому что немногие знают наш сложный, но красивый язык? Ваш дядя был мудрым. Могу поклясться, я был его другом.

— Не говорите про моего дядю, — учтиво попросила я.

— Почему?

— Не он решил, что я уеду сюда.

Дерр Ѯрехдовор погладил меня по спине.

— Но он планировал это, — его взгляд пробежал по моему лицу и на губы вернулась улыбка. — Плохо, что у меня не нашлось подходящего красавца для такой красавицы. И я не буду отрицать, что мне пора бы остепениться и доживать последние дни не в спальне, а где-нибудь в горной хижине или в пещере. Но мне нужен наследник, Ваше Высочество, а вам опыт семейной жизни. Между тем, это будет и ваш наследник тоже.

— Наследник? — Я поморщилась.

— Что, вы считаете, полуварвар не может взойти на трон Амфиктионии? — Он рассмеялся приземистым смешком. Но я не об этом думала, складывалось впечатление, что дядюшку Тина обманули и, как только мной попользуются, как матерью ребёнка, то выкинут на большую дорогу, словно плебейку. Я не верила, что дядюшка Тин спланировал это.

— Я долго здесь буду?

— Не знаю, — ответил он, взяв комок снега, — но не дольше необходимого, если конечно вы не захотите остаться.