Персона - Максим Жирардо

было рискованно, вы тут же сели бы мне на хвост. Стало быть, надо было сделать так, чтобы он пришел ко мне сам. Это оказалось несложно. Он был человек вполне предсказуемый. Я послала ему мою фотографию с адресом на улице Коленкур и указанием точного времени. Увидев призрак Джульетты, он, вероятно, решил выяснить, кто собрался морочить ему голову шантажом, и, как я и предполагала, поехал ко мне. Дальше все было довольно просто. На тот момент я уже знала о канализационном люке во дворе дома Джульетты. Она не раз пользовалась им для своих ночных экспедиций. В некотором роде не я, а сестра решила, где подвергнуть пыткам ее палачей.

– Так что же они все-таки сделали с Джульеттой?

Лицо Камиллы вдруг изменилось, будто его коснулся призрак. Она выпрямила ноги и сбросила маску шаловливого подростка.

– Что они делают обычно, не более того.

– То есть? Я вас не понимаю.

– Э-э нет, все, что вам необходимо, вы знаете и без меня.

Эльга лишь краем сознания следила за маневрами Фрэнка и Камиллы, стараясь переварить полученные новые сведения и присовокупить их к остальным событиям ноября. Неужели она и правда несла за все это ответственность? Неужели и в самом деле первой взмахнула крыльями, что несколько месяцев спустя привело ко всем этим зверствам? Неужели именно это ей хотела дать понять Камилла? Можно ли было это как-то предотвратить? Чтобы во всем разобраться и понять, ей понадобится время.

Она взяла на себя роль человека, решившего облегчить боль подруги, оказавшейся в самом эпицентре торнадо, породившего весь этот хаос. Неужели Джульетта и правда погибла в том числе и из-за нее? Эльге не хватало воздуха. Она встала и направилась к двери-распашонке. Маркес схватил ее за руку.

– Мне надо на улицу. – Потом бросила на него взгляд и добавила: – Все это – сплошной маскарад.

После ухода парижанки Камилла закруглила разговор и вышла – совсем тихонько, чтобы не бесить Маркеса и его людей. Напоследок кивнула Фрэнку. Этот жест, продиктованный ее двойственностью убийцы с ангельским лицом, стал весьма характерным.

– Погодите, – окликнул ее Фрэнк, – а что вы хотели сказать масками?

– Ах да, папины маски, – произнесла она с ноткой нежности в голосе, – он любил их в той же степени, в какой они его пугали. Свято верил в их могущество, в то, что они открывают нам нашу глубинную сущность. Даже изготавливал их сам по образу и подобию тех, которые выменивал у амазонских племен. Под конец вы бы даже не отличили копию от оригинала.

– Вы имеете в виду Карлоса Кастаньо?

Камилла посмотрела на Фрэнка с таким чувством, будто к ним, посмотреть на нее, пришел призрак Карлоса Кастаньо, как частенько делал в прошлом.

– Да, такой, какая я есть, мне удалось стать только благодаря папе. Равно как и заставить их заглянуть на самое дно своих душ. Я должна была выказать ему эту дань уважения. Папину маску получил каждый из них за исключением последнего. Мне хотелось смотреть ему в глаза, когда он будет умирать. Хотелось, чтобы этот человек видел, как гниет, словно гангрена, в которую он давно превратился. Он принадлежал мне и в этом качестве не заслуживал маски.

Ошеломленный Фрэнк исчерпал все свои вопросы, хотя отнюдь не считал, что смог разобраться в этом странном деле.

– Не судите себя слишком строго, комиссар Сомерсет, у вас не было ни малейшего шанса меня схватить, а защищались вы вполне достойно, – сказала на прощание она ему.

– Может быть… – со вздохом ответил он.

Камилла внимательно в него всмотрелась, черты ее лица застыли. Чувства, выказываемые ею в последний час, исчезли, она опять перевоплотилась в агента Баузер. А когда ее маска вернулась на место, направилась к двери-распашонке и бросила:

– Она покоится с миром. Вместе с нашим отцом. Теперь позаботьтесь о том, чтобы здесь не закончила свои дни наша мама. Пусть последнее отпущенное ей время она проживет на той земле, где родилась.

С этими словами она растворилась в ночи, оставив Фрэнка с Эльгой наедине с терзавшими их угрызениями совести.

Всю дорогу до аэропорта Боготы они хранили молчание. Эту обманчивую тишину не нарушали ни Маркес, ни Том. Эльга вновь прокручивала в памяти последние месяцы и череду неожиданных, страшных событий, которые привели ее сюда, где чудовище осудило ее за ту жизнь, которую она вела. Этот монстр с ангельским лицом сорвал с нее одежду и отнял персону, лишив всего искусственного, вытащив на поверхность присущие ей недостатки и все то, что она в себе отрицала. Игнорировать эту жестокую истину она не могла. Эльга знала: то, что продемонстрировала ей Камилла, которую и человеком можно было назвать с большим трудом, останется с ней теперь на всю жизнь.

Что касается Фрэнка, то он замкнулся в себе, без конца размышляя о причинах своего поражения. Где он с самого начала допустил ошибку? Тот самый промах, который, действуй он иначе, мог бы все изменить. Он тоже сознавал, что двуликий призрак Джульетты отныне не оставит его в покое.

Когда конвой подъезжал к колумбийскому мегаполису, ночь прорезал рассвет. Фрэнк склонился к Маркесу, положил ему на плечо руку и попросил отвезти его в больницу, где лежала мать Джульетты и Камиллы. Капитан возразил, что до вылета самолета в Париж они туда не успеют, но воля комиссара одержала в этом вопросе верх. «Помни, ты всего лишь человек», – сказала когда-то Камилла. «Только вот достаточно ли будет этого человеколюбивого жеста?» – спросил себя Фрэнк.

Небо сыпало искрами. В тихом море отражались мириады звезд. Судно едва заметно раскачивалось, будто аккуратно убаюкивая своих пассажиров. Динамики выплевывали невнятную музыку в стиле электро.

Пользуясь моментом, Джульетта стояла на носу яхты, облокотившись на леер. Ее пьянил не только алкоголь, но и гордость от того, что она оказалась именно там, куда всегда стремилась. Только что она выложила на «Фейсбуке» сэлфи в компании с Тифен – с бокалом в руке и искренней беззаботностью на лице. Она подумала об Эльге Салюстри, которую сделала своим кумиром, чтобы быть на нее похожей. Подумала было отправить ей небольшое послание, чтобы выразить благодарность, но передумала. Она скажет свое «спасибо» вживую, когда они пересекутся в следующий раз. Джульетта даже не сомневалась, что возможностей для этого у нее теперь будет предостаточно. Еще она думала о матери, которая осталась в Боготе. Как же она хотела ей показать, чего добилась ее дочь. Поделиться с ней первыми плодами своего успеха, познакомить с теми, кто отныне составлял ее мир. У мамы