Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

Утылве питомец бабы Лиды – Кефирчик. Покойницу схоронили два дня назад, а он это время скитался на улицах (даже успел стащить чье-то сало; ну, не чье-то – не мое и не ваше, а просто соленое сало, разбойник!). Коты – чувствительные и даже мистические животные. Несомненно, Кефирчик тоже почувствовал – как все участники безмолвной сцены. Вот и бедная Лариса на ресепшене не издала ни звука, глаза ее почти вылезли из орбит…

Дальше – больше. Безумная – немая сцена как в Гоголевском ревизоре. Только гораздо безумней – солнечный свет сыграл так, что (опять же вопреки законам физики) тени от двух тел, находящихся рядом в сравнении – человека и кота – очутились чудовищно несоразмерными. Тень кота выросла до гигантской величины, достигла фасада Мары, и окна первого этажа поблекли. У Ларисы расширились зрачки – она оторопела с чашкой в руке.

Насладившись сценой из русской литературной классики (баба Лида хорошо учила! хотя в те далекие времена еще не бабушка, а девушка) – не меньше пяти минут, что показались вечностью – Васыр презрительно хмыкнул, повернулся и нарочито медленно зашагал прочь. Кефирчик, превратившись в обычного кота, потащился за ним, заметая хвостом. Давешнее Васыровское обещание Мобуте исполнено. Война объявлена. Таким странным образом.

Лишь тогда Лариса Имбрякина, дежурный администратор на своем рабочем месте – на ресепшене в гостинице Мара – очнулась. Она судорожно вздохнула. В ноздри проник крепкий приятный аромат – кофе сварился. И сразу – шипение, лопание волшебных пузырьков.

– Ой, молоко убежало…

ГЛАВА ПЯТАЯ

*

Среди исконных тылвинских фамилий неоднократно упоминались Щаповы. Крепкое, зажиточное и самостоятельное семейство. Предки Щаповых были среди переселенцев, основавших Утылву. Занимались тяжелым крестьянским трудом – больше всего выращивали пшеницу, на ней поднялись. Как и Чиросвии. Рачительные хозяева. Просторный дом в Утылве. Десятки гектаров плодородной земли. Лошади, коровы, овцы. Молотилка. Имелись постоянные работники и нанимались сезонные батраки с хуторов. Хозяйство расширялось, достаток прирастал.

Щаповы и Чиросвии образовывали, так сказать, верхушку местной общины – и вовсе неплохую. Сельские богатеи еще не оторвались от крестьянских корней – это было лишь первое или второе поколение, которое само не кожилилось на земле, исполняя тяжелую работу, а с помощью наемного труда создавало и с прибылью продавало созданные продукты. Чиросвии владели мельницей. Щаповы помимо традиционной деятельности нашли иной род занятий, начавшийся с оригинального интереса и приведший к весьма успешному предприятию. Один из Щаповых после военной службе на Кавказе, приобрел страсть – изготовление деревянных тростей. Финансы семьи уже позволили ему отдаться этому делу, а подходящее сырье оказалось под рукой – ясень, клен, береза. Щаповы смекнули быстро – отказались от услуг посредников и организовали свой прибыльный бизнес. Палки снабжали, как сейчас бы выразились, своим логотипом. Крепкие, добротные, с изогнутой рукоятью. Украшенные резьбой и покрытые лаком. Продукция разлеталась по Уралу, в Поволжье. С отъездом Щаповых из Утылвы в конце двадцатых годов промысел заглох и так не возродился. Другие проявления Щаповских деловых талантов – получили выгодные подряды на строительстве железнодорожной станции; на своих лошадях возили грузы, снабжали провиантом строителей. По доходам они даже переплюнули Чиросвиев, но на отношениях это не сказывалось.

Иван Семенович Щапов – еще дореволюционный патриарх семейства – водил дружбу с братьями Ларионом и Калиной Чиросвиями. Знаменитый Гранит Решов – тогда еще хуторской парень Грицан Решетников – работал у Щаповых. И отношения между хозяином и батраком, очевидно, складывались неплохо – одну сторону удовлетворяло усердие работника, а другую отношение и плата. Спустя много лет Гранит Решов, находясь на вершине своего могущества (в должности начальника ИТЛ№9) выручил прежних покровителей, ставших простыми пролетариями на строительстве КМК. Решов отблагодарил Щаповых. Значит, не таким он был мерзавцем (а вы как его представляли?).

Нравы в Утылве простые и скромные, верхушка жила, ничем особенным не выделяясь на общем фоне. Да, конечно, они имели дома, имущество, кое-какие капиталы. Но жизнь в степи, в небольших хуторах и селах, подчинялась своим – тутошним, природным – законам. Труд тяжелый и размеренный, по строгому календарному циклу – от сих до сих. Результаты конкретные – можно увидеть глазами, пощупать руками, употребить. Отвлеченные мысли не вмещались в исконный порядок вещей – значит, зачем они? Главная забота, идея фикс, материальный и духовный стержень бытия – выращивание пшеницы. Другие зерновые культуры – овес, рожь – сеяли для скота, еще ячмень, горох выращивали для семьи. Но пшеница на первом месте. Степные почвы и сухой жаркий климат подходили для ценных, твердых сортов. Такая же пшеница из соседнего Оренбуржья еще до революции награждалась дипломами и медалями на заграничных выставках. Ну, тылки пшеницу не экспортировали – они ее выращивали. Случались, конечно, неурожаи и даже голод, но, как правило, подобные факты из ряду вон. В Утылве – на земле довольства и счастья – не было голода. Тылки нарабатывали себе на прокорм и не только. Вкалывали так, что пот съедал исподнее, и сами поесть любили. Мясо – говядина, свинина, баранина, птица – гуси, куры. Речная рыба. Каша, пироги, блины, ватрушки. И исстари повелось: никакая иная пища не могла заменить хлеба – он всегда во главе стола. С хлебом стерпишь нехватку чего-либо, а без хлеба придет бедствие. Существование тылков подчинялось примитивным истинам, и они даже не понимали их гнет. Другой жизни не знали. Здешние аборигены объединялись в общее архаичное племя, в нем к началу двадцатого века наметились черты разложения – все строго в рамках исторического материализма (который у нас теперь накрылся). В Утылве появились богатые фамилии – Чиросвии и Щаповы. Но до классических капиталистов – эксплуататоров они не дотянули. Время не позволило – и совесть. Теперь смешно звучит?

Законы общественного развития объективны. Что должно рухнуть – рухнет обязательно. Как неэффективное производство на ТыМЗ. Тысячи совковых моногородков в России – каждый со своим ТыМЗ. И даже огромная держава – целая 1/6 часть суши (или не 1/6? ох, обкорнали нас…). Тогда все зря? все было зря? рухнуло, упало в бездонную нору к ворпаням? уж они воспользуются… Люди – странные существа. Не только Чиросвии или Щаповы. Жаль только, что нам не с кем сравниваться, чтобы почувствовать эту странность. Но если попробовать? Например, люди страннее (и страшнее) ворпаней – по крайней мере, люди наворотили делов гораздо больше и с катастрофическими последствиями. Да ворпани – просто милые рыжие зверьки перед мега-злодеем Гранитом Решовым. Или ворпани есть часть здешней сказки – образец постоянства, собственной (ну, нечеловеческой,