Сломленный бог - Гарет Ханрахан

от битвы богов где-то там в вышине. Невдалеке от ее убежища остановилось другое шествие, поменьше. Дюжина граждан Гиссы, исхудалых и обносившихся. Четверо несли тело молодой женщины, еще одна девушка шла позади, прижимая к груди небольшой сверток. Двое изобразили, как берут инструменты и бьют с размаху по несуществующей стене. Будь стена на месте, Кари засыпало бы пылью и крошкой. Другие страдальцы опустились на колени, притворяясь, что убирают осколки кирпичей. Тяжелей воспоминаний они ничего не таскали, но выбивались из сил и кряхтели с одышкой. Обдирали в кровь пальцы.

Тело опустили в воображаемую прорубленную дыру и заложили кирпичом заново. У всех богов свои личные обряды и способы потреблять души усопших. Некоторые предпочитают погребения, наподобие этого. Поклонники бога этого города замуровывались в стены, их кровь смешивалась со строительным раствором.

Глаза покойницы равнодушно глядели на Кари. Живот у женщины был раздут, потягивало застарелой кровью. Умерла родами. Сверток – это, должно быть, новорожденный. Нижние боги, что же у них за жизнь? В лучшем случае – непрерывные скитания по изувеченному богами миру, слепое поклонение Ран-Гису, насильно впитанные россказни о доблестной Гиссе и миражи былых свершений – пока не сомкнутся стены. Уж лучше Ильбарин, чем так, а Ильбарин был лагерем невольников в умирающих землях.

Если бы здесь вместо Кари в грязи лежала Эладора, то, заикаясь, вещала бы о стечении исторических и географических обстоятельств, распределении достатка и культуры. Гвердон уцелел под прикрытием Хайта, сумел сохранить нейтралитет вследствие экономической независимости. Объясняла бы про ряд капризов судьбы, в результате которых Гвердон стал центром алхимической революции. Но все это цветастые слова, означающие – повезло.

Кари все горевала, как не повезло ей с рождением. Тьфу, ладно, признаем – с созданием, а не с рождением. Она все бросила, сбежала и называла неудачей то, что ей пришлось начинать жизнь сначала. Но сейчас в глазах мертвой женщины она читала, что начинать сначала – несказанное благо.

Новый город задумывался местом, где людей никто не обидит. Шпат сотворил его для жителей бедных гвердонских районов. В последние мгновения жизни он попытался исполнить обеты Братства, но мыслил все же нешироко. И она грешна тем же. Когда Кари впервые открыла свой дар видений, то использовала его, чтобы отомстить Хейнрейлу, свергнуть прежнего мастера Братства. И впоследствии, когда стала Святой Карательницей, бдительным стражем Нового города… чего она, собственно, добилась? Наказала пару нехороших людей, дала окорот всем, кто пытался захапать останки Черных Железных Богов, но разве этого достаточно? Они со Шпатом были вместе против целого мира, но ей удалось лишь одно – иссушить силы друга. Чудесами разъесть его душу.

Мир слишком велик, чтобы им управлять, слишком поломан, чтоб починить. Даже когда она обладала властью, то понятия не имела, с чего начинать.

Слезы намочили лицо. Она сердито утерлась.

«Двигай, – понукала она себя. – Двигай в Кхебеш. Потом возвращайся и делай, как должно».

Хоуз полагал, что Кари стоит того, чтобы ей помогать. Хоуз ее спас и выходил.

И в лагере, быть может, все-таки она смогла спасти Адро? Пошла на самопожертвование, чтобы раздобыть ему лекаря. Наверное, это кое-что значит.

«Город строится по кирпичику. Доберись до Кхебеша. Помоги Шпату».

Она помаленьку приподнялась. Опираясь на погребенную женщину, встала на ноги.

«Бери все, что можешь. И используй во благо».

На этот раз она наплевала на улицы. Перешагивала через воображаемые стены, отказав бреду богов в праве выстраивать ее мир. По прямой, как пуля из ружья, она шла к канаве, где пряталсь Мири.

Твори удачу сама.

Но когда наконец добралась, магички в укрытии не было.

Глава 29

Исповедный порт оказался не единственным местом, где был нанесен удар.

В дом на Фонарной поступило полдюжины донесений о нападениях. Все за пределами Лириксианской Оккупационной Зоны. Крэддока больше нет, и на улицах Дола Блестки, вдоль границы ХОЗ – сальники. Крэддока арестовали и забрали в Последний Приют; сейчас делами распоряжался один из его сыновей. Других торговцев илиастром с Дола Блестки и улицы Сострадания тоже не стало. Тела убитых воры сносили на Фонарную, упыри их не получат. Бастон велел опускать покойных в прохладный погреб, складывать подле обернутого саваном Вира.

Сальники нагрянули на склады прибрежной линии, избивая всех, кто был связан с Братством или Гхирданой, стараясь согласованными усилиями вытеснить гхирданцев и их союзников за черту, отведенную Перемирием. Они подплывали с моря на канонерках дозора. Там властям пришлось туго – парней вовремя снабдили оружием из тайника на Журавлиной, и они сумели дать свечкам сдачи. Сальники сильнее и быстрее любого человека, и пули не шибко вредят воску, у которого не бывает кровотечений и переломов, но алхиморужие свою роль сыграло. Дымолезвия рассекали фитили, а трансмутационный газ плавил воск не хуже, чем плоть. Флогистонные патроны тоже работали. Клин вышибали клином, огонь побеждали огнем.

Сальники откатились обратно к лодкам. Впервые в жизни Бастон видел, как сальники отступают, но, с другой стороны, и у воров прежде не было такой огневой мощи. Но одна победа на полдюжину поражений утешала мало.

– Как там Раск? – спросил он Карлу в сотый раз.

Та покачала головой:

– Без улучшений. – Окинула взглядом стены, потолок. – Надо решить, что мы теперь будем делать.

– Сальники не переходят границы ЛОЗ.

– Пока не переходят, – отозвалась Карла, – но в свободном городе они повсюду. Вышибают нас со всех точек.

– Старый порт до сих пор за нами.

Карла иронично угукнула:

– Сегодня вечером он твой. А завтра утром? А через неделю? А когда вернется Прадедушка Раска и увидит, что все развалилось, нам настанет полная жопа. Или мы остановим это кровопускание, отвоюем потерянное и положим Манделя, или… – она понизила голос до шепота.

– Или что?

– Бастон, воры тебя поддержат. Гхирданские деньги у нас. Можно взять и уйти.

– Не вздумай так говорить. – Всего несколько часов назад он убил Барроу за нарушение клятвы. Карла тоже приняла пепел. Если она сбежит, то Гхирдана вечно будет ее искать. Из нее сделают показательный пример. Образ мертвой сестры с горлом, вскрытым драконьим зубом… Он покачал головой: – Сходи, попробуй разбудить Раска. Кажется, я только что наткнулся на владыку Крыса. Он хочет пообщаться.

При упоминании упырей Карла наморщила нос:

– Что-то затевается?

– Я не знаю. Волшебная хренота кругом. – Бастон потер усталую голову. От волос несло канализацией. – Я собираюсь на сходку с другими драконами. Может, удастся убедить, что сальники для них тоже угроза.

– Из сходки получится что-нибудь путное? – Она помассировала брату затылок. Он взял ее за руки, подержал.

– Пойдем вместе. Ты приняла пепел. Как там говорил Раск – получила право на долю снисхождения? Посмотрим, может, ради тебя они зашевелятся.

Новый город вдавался в гвердонскую гавань, прикрытый оградой волнолома. Изначальный замысел (если слово «замысел» применимо к окаменелому сну, которым был Новый город) предусматривал