Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

Ну а я с того момента так и делала. Засунула свои разгильдяйские художнические привычки куда подальше. И начала складывать все максимально аккуратно и компактно. Тот Маришкин мастер-класс прошел для меня не зря…

Оксана Казакова

Я хорошо помню этот день – 6 декабря 2016 года. Ко мне на свидание пришел Арчи, накануне своего дня рождения, и я вернулась в камеру в таких расстроенных чувствах, с таким заплаканным лицом, что Доброва тут же это заметила и спросила, что со мной такое? Я поделилась с ней своими впечатлениями от свидания, она поохала, посочувствовала. Не помню, стало ли мне легче. Но тут случилось событие, сразу же отодвинувшее мои личные переживания далеко на задний план. Незадолго до отбоя дверь нашей камеры отворилась, вошла дежурка и сказала: «Принимайте гостей!» И поспешно вышла.

И в камеру стали заходить люди. Вполне себе тюремного вида. С матрацами, ашановскими сумками… Один, два, три, пять, десять… пятнадцать. Мы сбились со счета! В камеру вошло около двадцати человек. Они заполнили все открытое пространство перед дверью, все ближайшие проходы. Встали, замерев в ожидании. И сразу же стало неимоверно тесно. Как в метро в часы пик…

Одна из «гостей», высокая и здоровенная такая баба, с широкими бодибилдерскими плечами, сказала:

– Здравствуйте! Мы из 106-й камеры. Нас раскидали… Я старшая… Зоя Норкина.

Мы изумленно уставились на новоприбывших. Их же намного больше, чем свободных мест в нашей камере! Куда их селить? Это дурдом! Поднялся возмущенный ропот.

Ракият уже стояла у кормы и о чем-то переговаривалась с дежуркой. Потом объявила:

– Девочки, спокойно! Завтра-послезавтра лишних людей уведут в другие камеры. Нужно перетерпеть лишь пару дней… Все будет хорошо!

Но мы понимали, что хорошо уже не будет. Дело в том, что у нас к этому моменту из сорока одного места – девять мест были свободными. То есть было достаточно малолюдно и просторно. Удобно! Когда рядом с тобой появлялись свободные нары, ты словно бы немного выдыхал. Словно появлялось больше воздуха. Ты мог присесть на это место, положить туда свои вещи. Да и просто сам факт, что хотя бы именно оттуда на тебя никто не таращился, никто не дышал, намного облегчал твое существование. Ведь жить в сплошном человеческом окружении на 360 градусов – то еще испытание!..

Чем меньше людей, тем больше места за столами на кухне, в холодильнике, меньше очереди в туалеты, в душ, на стирку… Вообще, согласно ПВР – правилам внутреннего распорядка – в тюрьме на каждого заключенного полагалось по четыре квадратных метра. Если пересчитать, то по закону РФ в нашей камере должно быть человек пятнадцать. Двадцать – максимум!

Но и тридцать – по сравнению с сорока – это было все же более-менее. И мы уже привыкли к малолюдности. И тут в камеру набивают более пятидесяти человек! Как кур в инкубаторский курятник! И теперь люди, как эти бедные куры, предназначенные на убой, могут только стоять, плотно прижавшись друг к другу! По крайней мере – в данный момент картина выглядела именно так…

Но я уже жила в адской тесноте. Так что, вздохнув про себя, махнула на это рукой. У меня было личное спальное место – чего же мне беспокоиться?

Да и остальные женщины побурчали-побурчали и смирились. Доброва даже стала вспоминать, как когда-то в 107-й было более семидесяти человек. И ничего – как-то жили…

– Где же они спали?

– Застилали весь пол. Все проходы… Натягивали веревки между вторыми этажами – клали на них матрацы. Спали на кухне: на полу, на столах…

– Это же ад какой-то!

– Нет, это тюрьма…

Поскольку приближался отбой, то Ракият быстренько разложила часть людей на свободные нары в рандомном порядке, остальные расположились на полу.

– Пока ложитесь так, а завтра я распределю места как положено…

Пока все раскладывались, я пошла к Оксане Казаковой, одной из наших старосидов, сидевшей на «шестерке» уже пятый год. Поболтать о новеньких.

– Сыгранем в «угадай статью»? – говорю.

– Сыгранем… Тем более, сегодня такой богатый «улов».

У нас с Оксаной сложилось что-то вроде ритуальной игры. Как только в камеру заводили новенькую, я ее спрашивала: «А у этой какая статья?» И Оксана обычно всегда угадывала. Во всяком случае с ходу распознавала – насильственное преступление или же нет…

– Так… Ну вот эта – за что-то мелкое. Грабеж, наверное. Эта – тоже воровка. «Дитя Ашана», скорее всего. Эта – за убийство. И эта тоже. И эта… – диагностирует Оксана.

– А их старшая?

– Убийство! Однозначно!

– Однако… воровки и убийцы… Ну все как обычно – к нам прибывают «лучшие люди нашего СИЗО».

– Да, Люда, все как обычно – нам везет…

Вот так мы посмеялись с Оксаной над ситуацией и разошлись.

Вообще, Казакова была крайне неординарной женщиной. Племянница знаменитой поэтессы Риммы Казаковой. Всю жизнь работала на разных экономических должностях и попала в тюрьму по обвинению в мошенничестве и участии в преступном сообществе. По классическому сочетанию 159-й и 210-й статей. В качестве гендиректора проворовавшегося ООО. А владелец ее фирмы сумел удрать от правосудия. Куда-то на морские берега…

Казакова отчаянно сражалась за свою свободу. Нашла множество нарушений, допущенных следствием. Сумела вернуть дело на дослед, потом – на повторное слушание. И в итоге ее первый приговор – 17 лет (!) снизили до 14 лет. Но и это было безумно много! Для женщины на пенсии. Кем она выйдет после такого срока? Едва передвигающейся скрюченной бабкой? Если вообще выйдет!.. Мы все наблюдали за ее эпопеей с огромным сочувствием. Ведь она не была убийцей, как некоторые. И получила при этом 17 лет! Да тем же убийцам давали гораздо меньше! А тут человек лишь руководил фирмой и подписывал бумажки. И вот эта нелогичность и несправедливость судебно-процессуального катка – просто вымораживала. Даже навевала некий мистический ужас. Получается, попасть в тюрьму и отхватить такой лихой срок может чуть ли не любой наш гражданин? Ведь все где-то и кем-то работают! И все конторы так или иначе нарушают законы – по-другому они просто загнутся и не выживут… В общем, грусть и печаль…

Казакова держалась отменно. Очень мужественно! Под стать своему колоритному облику. Ей было лет под шестьдесят или даже больше. Но при общении с ней эпитет «старая» просто улетучивался из головы. Внешне Оксана походила одновременно на рокершу и ведьму. Шер и Кита Ричардса в женском обличье. Носила джинсы в обтяжку, кожаную куртку. Черные длинные волнистые волосы, всегда густо подведенные черным глаза, длинные ногти. На руках – множество браслетов. Металл в СИЗО запрещали, поэтому она носила разные фенечки из