Мы воплотим богов - Девин Мэдсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я… должна признать, что мудрейшим вы при этом не выглядите, но ведь и обстоятельства необычные.
– Вы слишком добры. – Речь Ауруса определенно становилась протяжнее. – Не думаю, что мои соотечественники согласятся с вами, даже если мы выживем. Ну, а если она свяжется с кисианцами, и Чилтей будет унижен потерей и армии, и города, моя репутация станет такой, что лучше мне умереть.
– Это очень трагично.
– Приравняйте это к вашему понятию чести. Может, вы и не считаете неудачу бесчестьем, но мы – да.
– Не бесчестьем, но… – Мои слова утонули в возвращающемся страхе. Последствия этой неудачи много хуже, чем просто бесчестье. Из-за страстной веры Эзмы в святую империю левантийцы могут потерять все.
– Помните, вы обещали Эзме корабли и солдат? Они ей нужны, чтобы завоевать степи во имя Единственного истинного Бога, уничтожив при этом все, что составляет сущность моего народа, и все, что у нас есть. Вы об этом знали?
Аурус медленно покачал головой.
– Нет. Ну… и да, и нет. Я догадывался, что она намерена завоевать землю, которую и объявила бы святой империей. Полагаю, олигархи, изначально заключавшие сделку, могли выяснить, о какой земле речь, и решить, что им выгодно в этом участвовать. Но меня не проинформировали.
– Если бы вы знали, это изменило бы ваши планы?
– Вероятно, нет. Каждый заботится о себе.
– Кроме сотен и даже тысяч чилтейских солдат, которых вы отправили бы умирать в степях.
Он поморщился.
– Всегда кто-то должен проигрывать. Обычно бедняки. Но, поскольку после всего, что случилось, воевать за морем, скорее всего, поедут наемники, может быть, на сей раз наши солдаты и в выигрыше. Поживут немного подольше.
Наемники. Мысль о них пугала сильнее, чем о чилтейских солдатах, потому что о них совершенно ничего не известно. Но, учитывая знание Эзмой наших земель и нашу разобщенность, у них легко могло бы получиться.
– Если мы сбежим, – начала я, рассеянно глядя в дальнюю стену, – ей не получить за нас выкуп, и вы тоже теперь не дадите ей солдат, так ведь?
– Верно. Но поскольку это единственное слабое место ее плана, полагаю, она сделала все возможное, чтобы нам это не удалось. Я приказал своим людям самым тщательным образом обыскать весь дворец, нет ли здесь подземных ходов. Императорская семья Кисии всегда питала слабость к тоннелям для побега.
– Разве это дворец?
– Да, дворец. Вообще-то, в тронном зале стоит последний экземпляр алого трона империи, что отчасти придает Симаю особую важность. И как раз из-за этого кисианцы хорошо заплатят, чтобы вытеснить нас.
Я обернулась, чтобы взглянуть на секретаря, хотя была так погружена в свои мысли, что могла бы смотреть и сквозь него.
– А если тоннель есть, что тогда?
– Все зависит от того, куда он ведет. Но я не питаю особых надежд. Даже если нам удастся выбраться в город, все равно мы в ловушке внутри его стен. – Аурус уронил голову на руки, глубоко вдыхая, чтобы сдержать панику. – Вам следует примириться с заклинательницей и уйти отсюда, пока возможно.
– Нет. – Скорость, с которой вырвалось это слово, и его пылкость удивили меня не меньше, чем Ауруса. – Нет, – уже спокойнее повторила я. – Я не стану участвовать в ее планах, как бы она ни принуждала меня играть роль Вельда. Я хочу не этого. Скажите, если я найду способ выбраться отсюда, то смогу по-прежнему использовать свое положение иеромонаха, чтобы получить земли для моего народа?
Ненадолго подавив панику, он какое-то время внимательно смотрел на меня, оставаясь неподвижным, лишь постукивал двумя пальцами.
– Если в ходе освобождения я не утрачу своей репутации… если мы сумеем выкрутиться без потерь, тогда да. Да, я думаю, мы сможем это осуществить.
– Я спасаю вас, вы спасаете нас. Мы должны заключить какую-то формальную договоренность?
Аурус хмыкнул.
– Думаю, мы зашли достаточно далеко, чтобы обойтись без этого, согласны? Я вручаю вам все ресурсы, какие у меня есть, если вы поверите, что я расплачусь сполна, как договаривались.
Тихий голос в глубине моего сознания кричал, что ему не следует доверять, он чилтеец, но я прогнала страхи прочь. Я сама не заметила, как это случилось, но сейчас доверяла этому чилтейцу больше, чем левантийцам. И я буду бороться, чтобы спасти его, не только ради обещания дать нам землю, но и потому, что сама так хочу.
Я протянула ему руку, и маленькая морщинка между его бровями разгладилась.
– Договорились, секретарь. Действуем вместе.
Он взял мою ладонь, мозолистую и грубую, своей мягкой и гладкой, не знавшей работы рукой.
– Договорились, Дишива.
21
Мико
Я лежала и следила за игрой света на потолке шатра. Я почти не спала, но нам пришлось остановиться и отдохнуть, иначе к Симаю мы подошли бы слишком измотанными.
Накануне у меня не было времени поразмыслить, только идти вперед, найти Эдо, свернуть лагерь и ускакать как можно дальше на юг до наступления темноты, оставив проклятый павильон далеко позади.
– Мико? – раздался тихий голос снаружи, и свернувшаяся у моих ног Чичи подняла голову. – Ты не спишь?
– К сожалению.
Зашуршала ткань, и Сичи сунула голову в крохотное пространство шатра. Она поморщилась.
– Я тоже не могу заснуть. Солдаты Эдо сварили что-то вроде пшенки с сушеными ягодами, пахнет неплохо. Нуру и Тор ускакали с разведчиками, но Эдо нашел немного чая, если хочешь к нам присоединиться.
Я встала, накинула поверх мешанины из нижнего платья и рубах огромный плащ и вышла в морозное утро. Чичи последовала за мной, остановившись на пороге, чтобы потянуться и отряхнуться.
– Как проста жизнь собаки, – сказала я. – Завидую.
Сичи повела нас по лагерю, который мы в спешке устроили накануне вечером – по сравнению с настоящим кисианским лагерем он выглядел скопищем лачуг. Некоторые шатры уже сворачивали, загружали повозки и седлали лошадей, но, несмотря на всю суету, стояла такая напряженная тишина, словно мы боялись пробудить мертвых. Чичи беззаботно бежала за мной по пятам сквозь туман, ненадолго вызывая у солдат улыбки. А мой страх как будто просачивался сквозь кожу.
Эдо сидел на циновке перед остатками костра и еще не надел многослойные доспехи поверх простой рубашки и штанов. В мягкой ткани он был похож на прежнего Эдо из моего детства, а не воина, которым стал. Мою кожу словно иголками кольнула боль прежней любви, всплывшей из глубин сердца. Насколько все было бы по-другому, если был бы жив Танака. Эдо наверняка улыбался бы, а не смотрел
