Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

Я вынужденно мало участвовала в бою, но моя роль впоследствии выглядела необъятной. Я должна была благословлять как захваченный город, так и раненых солдат, которых свезли в пару крупных домов, а также сделать краткое заявление о наших успехах, подлечить свои мелкие раны, а потом проверить, что Итагай получал в мое отсутствие достойный уход. И куда бы я ни пошла, за мной следовала матушка Ли с неизменно осуждающим взглядом.

К тому времени как мне удалось сбежать от нее, чтобы вымыться и сменить одежду, уже давно стемнело. А потом один из мальчишек, которые, казалось, всегда были рядом, повел меня ужинать. Вслед за ним я прошла оживленными коридорами очередного кисианского поместья, захваченного теми, кому не подобало в нем находиться. Приняли нас владельцы или бежали – не имело значения: каждый шаг, который мы делали, вступив в Кисию, был приправлен краденым великолепием. Комната, куда меня привел мальчик, даже напоминала покои Гидеона в Когахейре.

Но меня ожидал не Гидеон, а секретарь Аурус – он стоял на коленях перед кисианским столом, уставленным кисианской едой. Без кушеток, где можно лениво раскинуться, секретарь явно чувствовал себя неуютно. Но, по крайней мере, матушка Ли не настояла на своем присутствии, чтобы продолжать глазеть на нас.

– А, ваше святейшество, – заговорил он, когда мальчик затворил за мной дверь. – Я уже начинал опасаться, что вы уснули и не присоединитесь ко мне.

– Приношу извинения, секретарь. Дел так много, и я не знала, что вы ожидаете. – Я опустилась на колени, надеясь, что, благодаря Сичи, выгляжу перед кисианским столом органичнее Ауруса. Но все блюда казались знакомыми, и мой рот наполнился слюной. За закрытыми ставнями побежденный город был погружен в настороженную тишину.

Аурус подвинул через стол чашу с вином, а я развязала тесемки маски и позволила ей упасть, первый вдох без нее всегда ощущался как счастье.

– За наш успех, – сказал он, накладывая себе с блюда тушеные овощи. – Ну, и как вам завоевание города?

– Говорите так, будто это мой первый раз. Вообще-то, я уже участвовала во взятии этого города.

– А, конечно. Хотя думаю, что на этот раз все немного иначе, чем в предыдущий.

– Да, мне более одиноко. Чилтейцы редко дают повод наслаждаться их обществом.

Прижав руку к груди, он с удивлением поднял брови.

– Не вы лично, все в целом, народ, – пояснила я.

– Вы считаете, что мы должны быть более снисходительны к левантийцам, когда столько солдат погибло от ваших рук?

– Поистине удивительно, как мы дожили до конца дня, не сцепившись друг с другом вместо сражения с кисианцами. Как и то, что вы заговорили об этом в столь поздний час.

Секретарь приветственно поднял бокал с вином, и вокруг его глаз прорезались морщинки.

– До полуночи времени еще много, хватит, чтобы напасть друг на друга.

Я демонстративно содрогнулась.

– Даже не предлагайте. Я слишком устала.

– Вы сегодня прекрасно поработали. Ваша речь Вельда получилась особенно трогательной и, что важнее, убедительной.

Я поморщилась.

– Вам должно бы быть неприятно, что я использую чилтейскую религию, не веря в нее.

– Мне? О нет, ни в малейшей степени. Я в религии не силен, а будь это так – горячо приветствовал бы то, что вы вернулись и намерены повести нас к истокам, к святой империи и так далее.

– А у вас была святая империя?

– Понятия не имею. – Он сделал глубокий глоток из чаши. – Некоторые ученые утверждают, что да, а другие – что нет. Третьи полагают, что это предсказание о том, что произойдет в будущем, а четвертые говорят, что это просто… не найду подходящего слова. Э‑э‑э… притворство? Когда выдают одно за другое.

– Не уверена, что у нас для этого есть подходящее слова, но понимаю, о чем вы. Вроде того, что в каждой истории скрыто и другое значение.

– Именно. – Он допил вино и налил еще. – Как по мне, это самое вероятное. Были мы когда-то частью священной империи или нет, но, думаю, то время прошло, и любой, кто рассчитывает на завоевания, глуп.

Я рассеянно крутила пальцами свою чашу с вином.

– Значит, вы считаете заклинательницу Эзму глупой?

– Эта ваша заклинательница – либо терпеливее и хитрее всех, кого я встречал, либо просто дура, проникнувшаяся верой и идеализмом. Взять, к примеру, эту историю с Вельдом. Прежде чем вовлекать в нее вас, она пыталась убедить Гидеона э’Торина, что Вельд – это он, так же, как и нас в том, что он может быть нам весьма полезен. Разумеется, прежний иеромонах вместе с моими товарищами-олигархами сам нашел способ использовать его для нашего блага, хотя это окончилось для нас куда хуже, чем мы ожидали.

У меня затряслись руки, и я крепко сжала кулаки, чтобы остановить дрожь. Эзма говорила им, что Вельд – это Гидеон. И что она может его использовать.

– А когда это было?

Я хотела, чтобы вопрос выглядел как любопытство, но слова вырвались, слово судорожный вдох.

– Когда здесь был только он со своими воинами, интересная аномалия, из которой мы надеялись извлечь пользу в э‑э‑э… в политической игре. Очередной претендент на роль Вельда помешал бы Лео Виллиусу и поставил бы под сомнение то, что о нем говорили его сторонники.

Я знала, что Эзму изгнали раньше нас, но вот то, что, будучи здесь, она заключала сделки с чилтейцами, и, возможно, устроила наши беды на этих берегах моря Глаза… Я лишилась возможности думать и говорить, только молча смотрела на Ауруса; разум был пустотой, где не осталось ничего, кроме ощущения, что меня сейчас вырвет.

– Неужели она… правда верила, что Гидеон – это Вельд? – спросила я, нервно сглотнув. – Она по-настоящему верит в вашего Бога или… это тоже обман?

– Не могу сказать. – Секретарь красноречиво пожал плечами. – Разумеется, священную книгу она знает неплохо, но не первая использует религию как оружие ради собственных целей. Никто из Девятки не является подлинно верующим, независимо от того, какое лицо мы делаем напоказ. Торговля компромиссов не знает и не соответствует щедрости и сочувствию, которых требует вера. Будь мы настоящими верующими, недолго оставались бы олигархами.

– Понимаю, – сказала я, энергичнее крутя в пальцах чашу с вином. Все его слова роем ос гудели у меня в голове. – Вы так и не сообщили, что за сделку заключили с Эзмой. Чего она хотела от вас?

Он задумчиво смотрел на меня поверх чаши.

– Наш союз с ней основан на взаимопонимании, давно сложившемся, хотя и менявшемся в зависимости от ситуации. В сущности, речь о помощи с ее стороны взамен