Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где-то рядом на фоне этих же шумов и звуков живет Георгий Польский, пока даже не подозревая, что кто-то привез ему подарки от родных из Киева.
Бисмарк улыбнулся.
Он где-то рядом, но как его найти?
Открытая настежь дверь кафе словно сама зазывала клиентов. Олег заглянул внутрь. Там оказалось прохладнее, чем на набережной под солнцем. Прохладнее, но уютнее.
Молодой смуглый грек, выглянувший из кухни, обрадовался клиенту, приветливо кивнул.
– Would you like coffee or uzo? – спросил он по-английски.
– И то, и другое, – Бисмарк обрадовался не меньше грека, услышав английский.
Общий язык иногда очень много значит!
Уже расплачиваясь, Олег показал официанту на смартфоне фото Георгия Польского.
– Do you know him? – спросил. (Вы его знаете?)
Было видно, что грек хотел бы сделать клиенту приятное. Но на его лице выразилось сомнение.
– Может быть, может быть видел, – сказал он наконец. – К нам многие заходят!
Следующую остановку Бисмарк сделал возле бухты. Рассматривал лодки и яхточки, скромные, со снятыми парусами. Поднялся на склон к верхней церкви. Постоял перед ней. Заглянул внутрь – врата были открыты. Стало на душе опять чрезвычайно спокойно. Так спокойно, что захотелось забыть обо всем, в том числе и о причине своего появления на этом острове. И желание тотального спокойствия и забытья напугало Олега так, что он быстрым шагом почти выбежал из храма на солнце и взглядом хищника-орла опять обвел раскинувшийся в долине и на холмах городок Ормос, прячущий за стенами и окнами одного из своих домиков стовосьмилетнего, умного старика, сумевшего обхитрить не только советскую археологическую науку, но и саму жизнь! Умудрившегося не просто продлить свои годы за пределы привычных пределов, но и помогавшего своим друзьям достичь того же. Если бы и они уехали, могли бы, наверное, сейчас счастливо жить по соседству с ним и вместе с ним выходить в море на рыбалку! Но они остались там, где не принято жить долго, дома, в Украине. Они остались там, где кроме внутренних причин для трагического финала существует много внешних, и человек там намного более смертен, чем под умиротворяющим солнцем Греции!
– Какой же дом? – Напряг свой взгляд Бисмарк, всматриваясь в крыши и в стены городка. – Как узнать? Идти и стучать во все двери? Быть смелее?
Но как быть смелее, Бисмарк пока не понимал. У него на руках только фото на рыбацкой лодке. Вряд ли на своей. Хотя? Рыбаки ведь друг друга знают, ну хотя бы в лицо! Они не могут не здороваться друг с другом, когда примерно в один и тот же ранний час отправляются на рыбалку и примерно в один и тот же час возвращаются обратно в бухту? Надо просто рано встать! Надо только узнать: в котором часу они отплывают! И быть в это время у бухты! И всматриваться в их лица! И если его среди них не будет, то дождаться их возвращения и показать им фото! Да ведь на фото есть лодка и ее номер или название!
Бисмарк нервно рассмеялся, сделав неожиданное открытие, и над ним закричали чайки и их крик тоже был похож на смех. Он смеялся громко и не обращал внимания, что на него удивленно и с опаской смотрит поднимающаяся к церкви молодая девушка-туристка с легким рюкзачком за плечами.
Когда она вышла на площадку перед церковью, он замолк, но лицо его еще смеялось беззвучно, и глаза смеялись. А рука уже вытащила мобильник и вызвала на монитор фото Георгия Польского. Пальцами он его раздвинул и сместил нос лодки в центр. Сначала ему не удалось разобрать черные буквы на лодке, но цифры он увидел отчетливо – семьдесят четыре тридцать пять! Снова уменьшив и снова увеличив этот фрагмент фотографии, он разобрал и буквы перед цифрами – «ptisi» (греч: «летящая»).
– Птицы! – Усмехнулся он, качнул головой. – Нет, по-гречески это наверняка что-то другое!
От возбуждения ему не хватало дыхания и он, сделав несколько глубоких вдохов, бодро зашагал по тропке вниз, к морю, вдоль каменной стенки-забора, определявшей, должно быть, границу между двумя частными собственностями. Зачем кому-то частная собственность на горную и холмистую каменную породу, Олег не понимал. Но это ему и не было важно! Спускаясь, он увидел бухту и увидел лодочки и малые яхты, и в бухте, и рядом на прицепах и железных подставках. Увидел и прибавил шагу.
Глава 68
Краков, июль 1941. Предложение, от которого невозможно отказаться
Олеся забавлял разговор с Косачем.
– То есть ты не можешь сказать автору, что его стихи ничего не стоят? – спросил он.
– Нет. Ты сам представь себе. Перед тобой сидит нежное создание с ямочками на щечках, деликатно двумя пальчиками держит чашечку с кофе, осторожно пригубливает, а при этом ее груди нависают над столом, как две шхуны с наполненными ветром парусами. И ты видишь, как они плывут и плывут тебе навстречу, в глазах двоится, мерцает, руки, как края бухты, невольно тянутся вперед, чтобы принять и обласкать. Могу ли я, глядя на эту взволнованную грудь, выразить свой честный вердикт? Конечно, нет. Я хочу эти паруса высвободить, я хочу стать тем ветром, который их наполнит.
– Ты и Арету хвалил?
Косач театрально закатил глаза.
– О, Арета! Я же говорил – она исключение. Нет, я ее не хвалил. И знаешь, почему? Потому, что она самодостаточна. Она знает себе цену. Это правда – она не из этого мира, – покачал он головой.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если ты провел с ней три дня, то, наверное, и сам понял. У нее сверхъестественной дар, который она тщательно скрывает. Но иногда он проявляется. В прошлом году в Праге мы с ней гуляли над Влтавой и любовались серебряными блестками на воде, когда началась облава.
– То есть, ты знал ее раньше? – перебил его Олесь. – А мне показалось, когда я ее увидел впервые, что ты только-только с ней познакомился…
– О, Арета – девушка, которую открываешь для себе каждый раз впервые. Так вот… Гестаповцы заблокировали улицу с обеих сторон и все переулки, и стали хватать всех подряд. Вот-вот и мы должны были попасть к ним в руки. Мы понимали, что хватают заложников, которых рано или поздно расстреляют. Мы могли бы прыгнуть
