Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, она… – Олесь подбирал слова.
– Да, ликвидатор…
«Вот твой ликвидатор» – промелькнуло в памяти Олеся… Его ликвидатор…
– Не беспокойтесь так сильно, – сказал Освальд. – Это война. Она никого не щадит. Просто надо стараться выжить. И при этом не поступиться принципами.
– Сциборский сейчас в Кракове…
– Да. Он, собственно, и управляет подпольем. Человек с железной волей.
Олесь задумался над планом, который изложил Освальд, ища в нем слабое место. И, кажется, нашёл.
– А где гарантия, что Арета опять не появится и не пожелает пойти с нами в ресторан?
На это замечание у Освальда оказался готовый ответ.
– Нет, она не сможет. Она сейчас занята решением другой задачи.
«Кого-то будет ликвидировать?» – подумалось Олесю. И тут он не сдержался.
– То есть, она здесь? Она не поехала с другими в Киев?
– Я вам не могу сказать ничего конкретного. Знаю только, что она действительно здесь, но контакты поддерживает только с подпольем. Так что не стоит ее искать. Она сама даст о себе знать.
«Ага, он знает, что я искал Арету, – понял Олесь. Неосведомленность о ней приводила Олеся в отчаяние. – Как она могла так отречься от меня, несмотря на то, что… А действительно… Несмотря на что? На родинки? На совпавшие дни рождения? Что еще нас объединяет? Она, словно рыцарь в доспехах, неприступна и закрыта от мира».
По дороге домой Олесю пришлось протискиваться сквозь толпы людей. Они толкались, останавливались, ищуще оглядывались по сторонам. Повсюду царило безудержное возбуждения, в самом воздухе ощущалось напряжение ожидания чего-то нового. Из окон выглядывали головы, доносились крики, на фоне которых разноголосые дикторы рассказывали новости, гремело радио, время от времени дикторы замолкали и тогда прорывался резкий голос Гитлера, а затем марши, марши, марши, которые терялись в общем шуме и гудении моторов машин. Олесь повернул на улицу святого Яна, там людей было меньше, а главное – никакой военной техники.
Зашел в магазин, приветливый хозяин сразу появился за прилавком.
– О, пан художник! Вы еще здесь? Я вижу многие из ваших отправились на освобожденные территории. Запасались у меня продуктами на дорогу.
– Так что, после них ничего не осталось?
– Что вы, для своих всегда что-то есть. Например, свежий смалец со шкварками. Целая копченая грудинка. Черный хлеб вчерашний, но это даже хорошо для желудка. Упаковать?
Олесь кивнул. Лавочник завернул смалец в плотную бумагу.
– Смотрите, чтобы не потек, – предостерег. – Такая жара… жалко, что нет банок. Кончились. Да ведь вам недалеко. В интересные времена живем, не правда ли?
– Еще бы, – ответил Олесь и, попрощавшись, вышел быстрой походкой вышел, почти пробежал две улочки и вихрем поднялся вверх по лестнице.
Отец сидел за столом и писал. Олесь прежде всего переложил смалец в банку и спрятал в холодильник. Потом спросил:
– Папа, может, хочешь перекусить?
– А что есть?
– Хлеб со шкварками и смальцем.
– Да, хорошо, намажь мне. И чай завари.
– Ты очень занят?
– Есть немного, а что?
– Я пока приготовлю еду, а ты сделаешь маленький перерыв в работе.
Курилас с удивлением глянул на Олеся и кивнул.
Олесь намазал несколько ломтей хлеба смальцем, накрошил лук и налил чая. Когда они сели на кухне за столом, Олесь рассказал все, что сегодня услышал от Освальда. Отец внимательно слушал, лишь время от времени недовольно покачивая головой.
– И тут мне покоя не дадут, – буркнул раздраженно.
– Но здесь ты в лучшей ситуации потому, что они не знают всего того, что знают чекисты. Ты можешь придумать любую историю.
– Но ты сказал, что они ищут Деву… То есть Арету.
– Ищут. Но не связывают ее с тобой. Однако надо подготовиться. Ты должен все-таки что-то им рассказать. В частности, почему тобой так интересовались чекисты. Так что в этой истории Дева должна быть. Но как бы не серьезно. То есть… высказывай свое сомнение в том, что она существует. И убеждай их, что все это ты считаешь красивой легендой… В конце концов, ты же именно так говорил чекистам.
Курилас на минутку задумался и неожиданно ударил себя по колену:
– Черт побери! Ничего не понимаю. Они охотятся за Аретой, и она в опасности. А мы не должны ей рассказывать про эту встречу?
– Нет. Я тебе уже объяснил. Здесь дело не в ней, а в подпольщиках.
– Наших подпольщиках! – профессор поднял указательный палец вверх и покачал головой. – Когда уже закончится это безумие?
– Боюсь, что не скоро. А впрочем… мы все равно не знаем, где сейчас Арета.
Глава 71
Ормос, ноябрь 2019. Бисмарк теряет время и терпение, но неожиданно начинает понимать греческий язык
После трехчасовой прогулки по улочкам Ормоса, после подъема к ближайшему миниатюрному поселку, посреди которого стояла такая же миниатюрная церквушка святых Анаргири и Нектариоса, Бисмарк вернулся в Ормос на набережную. Возвращаться к себе не имело смысла, как, казалось, не имело уже и смысла разыскивать тут старика-археолога.
Безлюдная набережная щедро освещалась солнцем. Ветерок с моря оставлял на губах приятный, солоноватый привкус. Рядом хлопнула дверь и Олег обернулся. Увидел местную женщину, неброско, скромно одетую. Она вышла из кафе с названием, которое прочитать правильно мог бы, наверное, только грек.
– Лисопоти, – попробовал, остановившись, Олег. – Нет, это разделенное «о» больше похоже на «ф»…
Поднялся на деревянный настил входной террасы. Навес над ней мог защитить только от солнца, покрашенные в зеленый цвет тонкие столбики, удерживавшие его, казались слишком хрупкими.
Внутри ресторанчика звенела тишина. Ни музыки, ни работающего телевизора. И ни одного клиента.
Олегу тут сразу понравилось. Он стянул со спины рюкзак, выложил ноут на стол. Уселся и вытянул под столиком гудевшие от беспрерывной ходьбы ноги. Оглянулся. Вполне уютно! Барная стойка, как деревянный отсек корабля, с потолка свисают покрашенные куски канатов – синий, зеленый, красный. На маленьком столике перед барной стойкой тазик с двумя белыми эмалированными кувшинами для воды. На стене – узкий навесной шкафчик. В нем выстроенные в шеренгу бутылки и бутылочки узо, ракии и прочего местного крепкого алкоголя. Все разные.
– Нет! – решительно сказал себе Олег. – Сегодня только кофе!
И тут, словно по желанию клиента, из дверцы, выходившей внутрь барного «корабельного» отсека,
