Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

выросла почти в два раза по сравнению с предыдущим годом. В 1980 году компания заработала еще больше денег - 84,1 миллиона долларов, 39,2 миллиона долларов в Нью-Йорке и 29 миллионов долларов в Лондоне. За два года, прошедшие с тех пор, как Мишель возглавил нью-йоркский офис, доход до налогообложения вырос с 12 до 39 миллионов долларов. За пять лет управления Парижем его доход до налогообложения вырос с 6,8 млн долларов в 1975 году до 15,6 млн долларов в 1980-м - благодаря участию Парижа в дико прибыльном партнерстве по выпуску монет из драгоценных металлов для Олимпийских игр 1980 года в Москве. Феликс заработал в 1980 году почти 2,4 миллиона долларов, а Мишель, только за счет прибыли от Нью-Йорка, получил более 7 миллионов долларов.

Компания находилась на беспрецедентном подъеме, а руководство Мишеля быстро завоевывало новых клиентов. "В любой сфере жизни, в которой я участвовал, у вас есть шесть месяцев, чтобы потерпеть неудачу, и два года, чтобы добиться успеха", - сказал Мишель в интервью Euromoney в марте 1981 года. "Первые шесть месяцев здесь [в Нью-Йорке] были решающими. Приезд людей из Lehman был не просто похвалой. Это было явное доказательство того, что важные люди извне, чья профессиональная жизнь была поставлена на карту, готовы согласиться со мной и партнерами, что это место имеет большое будущее. Для внешнего мира это было, пожалуй, самое важное событие. Но для меня самой важной и самой сложной задачей было ухватиться за туманное нечто, и это не очень-то облегчалось присутствием Андре Мейера".

Один из важных новообращенных, Дэймон Меццакаппа, которому тогда было сорок пять лет, пришел из Morgan Stanley, одного из главных конкурентов Lazard, в марте 1981 года, чтобы создать в компании бизнес по рынкам капитала. Рынки капитала - андеррайтинг и торговля акциями и облигациями - долгое время оставались бездействующими в Lazard. Иногда, правда, Lazard выступала в роли андеррайтера для выгодного клиента - например, IPO Washington Post Company для бывшего партнера Юджина Мейера, или Avis для Джина из ITT, или Pearson в Великобритании для лордов Каудрей и их наследников, - но после приезда Андре Мейера в Нью-Йорк такие андеррайтинги были редкими и нечасто проводились. С точки зрения Андре и Феликса, причина была проста. Андеррайтинг требовал постоянно растущего объема капитала и штата брокеров, которые продавали бы эти выпуски. При наличии масштаба это могло быть очень прибыльным и обеспечивало прекрасный доступ к клиентам в важный момент поиска капитала. Соответственно, андеррайтинг остается очень конкурентным, и цены, которые фирмы могут назначить за эту услугу, постоянно растут. Учитывая, что бизнес слияний и поглощений был таким оживленным и прибыльным, не требующим никакого капитала, логика Lazard была безупречной - держаться подальше от рынков капитала, где конкуренция была очень жесткой. Однако Мишель был готов рискнуть немного большим количеством медленно растущего капитала компании, чтобы выборочно заниматься андеррайтингом акций и облигаций для растущего числа клиентов компании.

Для этой задачи он нанял Меццакаппу, получившего образование в Гарварде, "павлина", как его называли в фирме в последующие годы из-за его прямой осанки, безупречной одежды и склонности к вычурности. Безмерно обаятельный, когда хотел, и жесткий, как кожа для обуви, когда нужно было, Меццакаппа и его жена Лиз, управляющая туристическим агентством, были яркими представителями нью-йоркской светской тусовки, выглядели стройными и великолепными на страницах W и в разделе "Стиль" газеты Times, а также общались со знаменитостями в своих домах на Пятой авеню, в Саутгемптоне и в Палм-Бич.

Сначала Мишель предложил Меццакаппе 2 % акций, но затем снизил их до 1,75 %, потому что, как сказал ему Мишель, "было бы ошибкой привлекать тебя с 2 %, потому что есть ребята, такие как Таманьи и другие, у которых 1,75 % или что-то еще, и я не хочу их обижать". (На самом деле Таманьи был на уровне 2,25 %, как и многие другие, такие как Уорд Вудс, Фрэнк Зарб, Джон О'Херрон, Дон Петри, Лу Перлмуттер и Питер Джакит. В 1981 году 2,25 процента в Нью-Йорке стоили 1,125 миллиона долларов). Меццакаппа сразу же испытал культурный шок. Но, по его словам, "для меня все это было связано с будущим. Я либо преуспею, либо нет. Я был абсолютно уверен, что добьюсь успеха, и рассматривал это как отличную возможность, которой и стал, потому что я был нужен Lazard Freres. Я не был нужен Goldman Sachs. Я не был нужен Salomon Brothers. Было определенное свидетельство того, что у Lazard была банковская франшиза, реальная или потенциальная. У них определенно были корпоративные связи". Но "они не умели ничего продавать", - продолжил он. "У них там было полдюжины парней, слабое руководство и очень мало полномочий, и они, по сути, просто синдицировали эти материалы и продавали их на улице, а затем продавали их, за вычетом компенсаций, брокерам по облигациям. Я имею в виду, что если бы они выступали андеррайтерами сделки для ITT, то у остальных на улице не было бы облигаций, и они не знали бы, как их продать, поэтому они продавали их брокеру, который затем продавал их другому дилеру". Тут он рассмеялся от души. "И поэтому я встретил много враждебности, когда приехал".

Зарождающийся отдел рынков капитала Lazard тогда располагался на тридцать первом этаже One Rock, этажом ниже, где сидели такие влиятельные партнеры, как Феликс и Мишель. Эти операции не могли быть более отличными от того, что Майкл Льюис сатирически описал в книге "Покер лжецов" о торговой компании Salomon Brothers. Здесь не было просторов футбольного поля с гудящими компьютерными экранами и хамоватыми трейдерами. Скорее, это была скромная, явно низкотехнологичная, L-образная конфигурация консолей со странными кнопками и подключенными телефонными гарнитурами. С одной стороны располагались специалисты по акциям, с другой - по долгам. Здесь же находилась и команда муниципальных служащих.

Сначала Меццакаппа столкнулся с сопротивлением со стороны вспыльчивого Тома Малларки, который считал, что правит всем на тридцать первом этаже. "Это была работа Тома - быть трудным и никому ничего не давать", - вспоминает Меззакаппа. "Он пытался сохранить контроль над этим этажом, торговым залом". Затем он познакомился с Уолтером Эберштадтом, родственником одного из любимых партнеров Андре по инвестированию, Ферда Эберштадта. Со временем Меццакаппа "очень полюбил" Эберштадта, но поначалу "он не мог понять меня и понять, что я из себя представляю". По словам Меццакаппы, он обнаружил, что Стэнли Наби управлял LAM "довольно плохо": активы под управлением упали до 1 миллиарда долларов с 1,4 миллиарда, когда