Наперекор судьбе - Пенни Винченци

Венеция шмыгнула носом, шумно высморкалась.

– Мама, прошу тебя, не начинай. Не говори, что я должна работать и делать что-то полезное, а не сокрушаться по поводу рухнувшего брака. Я не гожусь для такой работы, как у тебя. Я не хочу этим заниматься. Я не Барти. Одна из причин, почему Бой меня бросил, – моя глупость. Ну так согласись с ним. Не понимаю, почему ты не хочешь это признать и повторяешь мне одно и то же?

– Венеция, Бой тебя бросил не из-за твоей глупости. Совсем не по этой причине. Он тебя бросил… точнее, завел роман на стороне, поскольку был раздосадован твоей леностью. Он не хуже меня знает, что ты исключительно умна, но по какой-то причине никогда не желала продемонстрировать этот неоспоримый факт.

– Мама, нельзя так говорить. Я не валялась на диване, позевывая от скуки. У меня один за другим появлялись дети. Мне нужно было управляться по дому. У меня зачастую минутки свободной не было. Но я и не хотела заниматься ничем другим. Понимаешь? Не хотела. И сейчас не хочу. Пожалуйста, оставь меня в покое. Ну пойми же ты наконец: я на тебя не похожа. Чем скорее ты признаешь этот факт, тем лучше будет для нас обеих.

– А я думаю, во многом ты очень похожа на меня, – возразила Селия. – Но сейчас я не буду спорить с тобой на эту тему.

– Вот и не спорь.

В течение нескольких недель Селия не заводила разговора о работе. Однажды, приехав к дочери, она застала Венецию не в слезах, а в гневе. Причиной гнева были Генри и Ру. Генри хмуро смотрел на мать и молчал. Рядом стоял побледневший, заплаканный Ру.

– Я хочу, чтобы папа был с нами.

– Папа не может быть с нами. Его здесь нет. Ру, ты уже большой мальчик и должен это понимать. Папа уехал.

– Да, уехал, – произнес Генри и бросил на Венецию сердитый взгляд. – Но не сам. Это ты его выгнала. Ты отобрала от нас папу… Идем, Ру. Посмотрим, где девчонки.

Генри увел брата, громко хлопнув дверью. Венеция разрыдалась.

– А ведь он прав. Именно это я и делаю. Отнимаю у них отца. Знаю, что это несправедливо. Но пойми, мама: мне очень одиноко. Очень. Я чувствую себя жалкой, никому не нужной и ни на что не годной. Я просто не знаю, что мне делать.

– Жаль, что ты противишься моей помощи, – сказала Селия, глядя на дочь.

– Ты не можешь мне помочь. И никто не может.

– Я могу дать тебе работу.

– Работу? Мамочка, не начинай. Особенно сейчас.

– Почему? Наоборот, сейчас самое время. Работа тебя отвлечет. Ты начнешь выходить из дома, перестанешь себя жалеть.

– Мама, у меня не получится. Я не смогу прийти на работу в «Литтонс» только потому, что меня бросил муж. Надо мною будут смеяться. И потом, от меня там никакого толку.

– А вот в последнем ты очень ошибаешься. Потому-то я тебя и зову в издательство. И толку от тебя – уж можешь мне поверить – будет очень много. Венеция, неужели ты всерьез думаешь, что я делаю это из жалости? Не думай так плохо о своей матери. На работе мне жалость несвойственна. И обузу я бы себе на шею не повесила.

Венеция молча смотрела на мать. Судьба Джайлза в издательстве была лучшим подтверждением правоты ее слов.

– В последнее время ты несколько раз высказывала очень дельные коммерческие предложения. Самым интересным оказалась идея книжного клуба при издательстве. На втором месте – издание поваренной книги.

– Папе это действительно понравилось?

– Твоему папе все новшества нравятся в последнюю очередь. Я считаю, что ты обладаешь острыми и цепкими коммерческими мозгами. Я не предлагаю тебе заниматься редактированием. Это вряд ли твое. Джайлз, если говорить честно, не оправдывает моих надежд даже в коммерческой сфере, а ММ не может все тянуть одна. Нам нужно сделать более основательный упор на коммерческую сторону наших дел. Я хочу, чтобы ты всерьез подумала над моим предложением. Это чисто деловое предложение. Если ты не впишешься в структуру издательства, я первая скажу тебе об этом.

– И тогда я окажусь в еще более скверном положении, чем сейчас. Все решат, что я настолько глупа, что даже не справилась с работой, которую родители специально для меня придумали в своем издательстве.

– Венеция, ну что ты говоришь? Не будь такой трусихой.

– Трусихой?

– Да. Ты не сможешь всю жизнь сидеть в четырех стенах из боязни сделать что-то не так. Нужно уметь рисковать. Проявлять уверенность.

– Во мне сейчас мало уверенности. Ты никак не хочешь понять мое состояние. Оно жуткое. Я чувствую себя слабой, беспомощной. Тебе такого не представить. И выдерживать такое тебе не приходилось.

– Венеция, мне приходилось выдерживать такое, чего тебе даже не вообразить. Нынче мне начинает казаться, что я уже прошла достаточно долгий жизненный путь. И при любых невзгодах работа оказывала мне неоценимую помощь. Мне было куда и на что направить свои силы, потратить энергию. Работа вымывала из меня все несчастья и страдания. А теперь внимательно подумай над моим предложением. Сделай это и для меня, и для себя. Я была бы очень рада видеть тебя в штате «Литтонс». Думаю, и тебе у нас понравится. Хотя бы попробуй. Уверена, ты не пожалеешь.

Венеция очень долго смотрела на мать, не говоря ни слова. Селия знала, чем сейчас занята ее дочь. Венеция собирала все свое мужество, всю свою силу воли.

– Да, я согласна, – наконец сказала она. – Ты права. Я не могу постоянно сидеть в четырех стенах и оплакивать судьбу. Если ты действительно хочешь видеть меня в издательстве и по тем причинам, которые назвала.

– Да. По тем причинам.

– Надеюсь, ты не пожалеешь. – Венеция улыбнулась матери.

– А я уверена, что мы обе не пожалеем.

– В любом случае спасибо… Мама…

– Да?

– Ты ведь не расскажешь мне о том, что тебе приходилось выдерживать? Неужели мне этого даже не вообразить?

– Нет, Венеция, не расскажу. Не надо тебе это знать.

Начало работы в «Литтонс» у Венеции было нервозным и весьма скромным. Но она быстро училась и еще быстрее доказывала свою пригодность к работе. Начинала она помощницей ММ, занимаясь выпиской счетов и накладных для книжных магазинов и библиотек. К концу второго года у нее уже был свой кабинет и должность управляющего коммерческого отдела издательства «Литтонс». Венеция убедилась, что мать была права: она действительно обладала острым и цепким умом, способным не только видеть коммерческие возможности, но и создавать их.

Издательское дело начинало все сильнее зависеть о коммерческих ухищрений и приманок. Великая депрессия серьезно подорвала книготорговлю. Количество покупаемых книг сократилось. Книжные магазины – особенно на севере страны – страдали от постоянно растущей арендной платы и накладных расходов. Появились и быстро завоевали популярность книжные клубы, члены которых могли покупать книги со скидкой и в рассрочку. Возникли «двухпенсовые библиотеки», работавшие через сеть табачных и канцелярских магазинов. Людям очень нравились всевозможные купоны, обещавшие скидки. Знаменательным событием стало создание Союза читателей, члены которого получили возможность покупать специально выпускаемые для них книги. Такие книги стоили ощутимо дешевле обычных. Все это поддерживало интерес к книгам и в конечном итоге способствовало тому, что люди продолжали их покупать. Именно Венеция добилась вхождения «Литтонс» в этот союз, преодолев бешеное сопротивление отца и Джайлза. За год в Союз вступило семнадцать тысяч читателей, и цифры убеждали красноречивее любых слов.

Селия бурно восторгалась успехами дочери. Оливер признавал их, но без особой охоты. ММ радовалась тихо, а Джей приветствовал появление в штате издательства «еще одного уверенного и оптимистичного человека не в пример твоему отцу и старине Джайлзу, которые всю свою жизнь только и делают, что говорят „нет“».

Но кто был всерьез недоволен продвижением Венеции, так это старина Джайлз.

Впервые услышав от мужа о коммерческих успехах Венеции и упрочении ее положения, взбешенная Хелена целый вечер ходила взад-вперед по ковру гостиной, заявляя о нечестной и несправедливой политике издательства. Хелена развивала свой любимый тезис о диктатуре Селии и говорила, что Венеция вообще непригодна к какой-либо работе.

– Это чудовищно. По-моему, твоя сестра способна лишь рожать детей и устраивать приемы. Что твоя мать думает о ее работе?

– Одному Богу известно, – устало ответил Джайлз. – Мне она постоянно напоминает, кто в издательстве главный, а то, что я делаю, ей по-прежнему не нравится. Но в финансовых вопросах я все-таки разбираюсь и не готов рукоплескать идеям Венеции. Мама радуется, что она оправилась после той истории с Боем.

– А при чем здесь работа?

– Ты же знаешь: Венецию развод сильно подкосил. Полагаю, мама хотела вывести ее из мрачного состояния.

– Я думала, что «Литтонс» занимается выпуском книг, а не лечением душевных расстройств, – сердито бросила ему Хелена.

Джайлз посмотрел на жену. Ему самому было тошно, но риторика Хелены невольно вызвала у него улыбку.