Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– Нет, конечно. Но там нужно начинать с низов и безоговорочно подчиняться. А у меня с этим всегда было туго. Если бы какой-нибудь викарий стал унижать меня, я плюнул бы на всякое смирение и быстро отбил бы у него охоту издеваться надо мной.

– Сомневаюсь, – торопливо возразил Себастьян. – У тебя слишком хорошие манеры. Мне кажется, юриспруденция тебе понравится больше, нежели теология. К тому же твои родители будут счастливы, особенно мать. Только не думай, что люди должны выбирать себе карьеру, дабы потрафить своим родителям.

– Да, вы правы. Но когда одно совпадает с другим – это радость вдвойне. По правде говоря, мне жаль отца. Сомневаюсь, что он долго продержится в издательстве. Он старается появляться там каждый день, но я-то вижу, каких усилий это ему стоит. А как ему тяжело, что его везут в коляске: либо мама, либо его секретарша. Он находит это унизительным.

– Согласен, что собственные ноги предпочтительнее. Однако в его положении все же лучше находиться на работе, чем дома, где одолевают разные дурацкие мысли… Кстати, как успехи Джея?

– Выше всяких похвал, – ответил Кит. – Похоже, он все делает только правильно. Любая книга, прошедшая его редактирование, раскупается мгновенно. Все его идеи оказываются успешными. Вы, наверное, знаете, как здорово он сумел осуществить замысел Венеции о создании Клуба детской книги при «Литтонс». Естественно, против папиной воли. Но пришлось применить кое-какие уловки.

– Я наслышан, – ответил Себастьян.

Эту историю во всех подробностях ему рассказал сам Джей, а также Венеция и Селия.

– Полагаю, клуб пользуется успехом? – спросил Себастьян.

– Все говорят, что да. Вот только на старину Джайлза это подействовало не лучшим образом, – добавил Кит. Он допил вино и кивнул официанту, чтобы тот снова наполнил бокал. – Моему брату вообще не нравятся перемены в издательстве. А тут еще успех книги Барти. Точнее, американского писателя, которого она открыла. В Америке его роман пользуется бешеным успехом. Теперь наш «Литтонс» готовит английское издание. Мама вплотную этим занимается, а Джей ей помогает. Все это сильно угнетает Джайлза.

– Не сомневаюсь. Кстати, роман просто превосходен. Ты его читал?

– Еще не успел.

– Обязательно прочти… Теперь вопрос иного порядка: что ты хочешь заказать? Здесь великолепно готовят цесарку и блюда из оленины.

Венеция бросила машину возле издательства и побежала к двери. Черт, опять опоздала на собрание. На важное собрание. Мать будет метать в нее громы и молнии.

Венеция частенько опаздывала. Ей очень нравилось ощущать себя работающей женщиной, но это амплуа не слишком сочеталось с более привычной ей ролью матери. Разумеется, старая верная Нэнни, которая теперь жила у Венеции, ей очень помогала. Были и другие няни, способные присмотреть за детьми. Однако все они привыкли обращаться к ней по любому поводу. Венеции не удавалось вовремя выехать на работу, поскольку находилась куча вопросов, требующих немедленного решения. Ей по десять раз на дню звонили в издательство, поскольку одной няне показалось, что у кого-то из детей температура. Другая жаловалась на очередную шалость, а третья интересовалась мнением Венеции насчет дополнительных уроков. Конечно, нужно было все это переложить на плечи Нэнни, сделав ее старшей, и дать ей право самой принимать решения. Однако Венеции этого не хотелось. Как и раньше, ей нравилось быть в курсе всех детских дел и знать, что девочки успешно занимаются в лучшей балетной школе, а мальчишки не отлынивают от гамм и этюдов. Ру великолепно умел гипнотизировать Нэнни. Глядя на нее своими карими глазищами, он утверждал, что сделал все задания на сегодня, хотя на самом деле еще и не принимался за них. Ру был талантливым врунишкой, весь в отца.

Венеция заставила себя выбросить из головы мысли о Бое и его таланте по части вранья и сосредоточилась на том, чему было посвящено собрание. Сегодня встречались три стороны: издательство, представители книжной торговли и художники, разрабатывающие информационный буклет для книжного клуба.

– Мы сможем разослать этот буклет по школам, книжным магазинам и, конечно же, отправить его всем членам клуба. К нему можно будет приложить купон на скидку, и каждый, кто вступит в клуб, при заказе книг получит скидку… скажем, в шесть пенсов.

– Нет, Венеция. Шесть пенсов – это слишком большая скидка, – сказал Джей. – Вряд ли нам это будет выгодно.

– Хорошо. Пусть будет три пенса. Я вот еще о чем подумала: не издать ли нам предпоследнюю книжку «Меридиана времен» в мягкой обложке? Мы смогли бы продавать ее вместе с новой, но по более низкой цене.

– Ни в коем случае. – Оливер посмотрел на дочь так, словно она предложила продавать книги издательства «Литтонс» где-нибудь на Чипсайде, прямо с лотка. – Любая книга из «Меридиана времен» выйдет в мягкой обложке только через мой труп.

– Но…

– Венеция, нет – значит нет. Есть литературные стандарты, которые необходимо сохранять даже в той бездне, куда нынче упала книготорговля.

– Но, сэр. – На работе Джей всегда называл Оливера сэром. – Вы же сами говорили, что книги «Пенгуина» оказались удачной пробой.

– Джей, я помню свои слова. Должен признать, что поначалу ошибался, отказываясь сотрудничать с мистером Лэйном. Согласен, некоторые наши книги, выпущенные в мягкой обложке, имели успех. В особенности роман о Бьюхананах. Но «Меридиан времен» – это книги высочайшего качества. Я даже представить себе не могу, как мы понизим качество ради удешевления их стоимости. Они не нуждаются в… пробном варианте. Боже, убереги меня от этой современной терминологии.

– А попробовать все равно стоило бы, – сказала Джею Венеция, когда собрание закончилось. – Возможно, мы найдем другие детские книжки, и отец не будет противиться их изданию в мягкой обложке… Но во всем остальном собрание прошло успешно. Ты согласен? Мне понравились макеты. И значок – ужасно интересная идея. Мои дети обожают подобные штучки… Который час? Все, мне пора лететь. Спасибо, Джей. Чмокни меня в щечку на дорогу. До встречи!

– Венеция, можно тебя на пару слов?

– Мамочка, мне нужно срочно ехать в школу к Элспет. В два у них начинается постановка. Она там участвует. Я обещала, что приеду.

– Мне неприятно это слышать. Я бы очень просила тебя потверже усвоить, что, вообще-то, ты здесь работаешь. «Литтонс» не развлечение, которое ты себе нашла.

Венеция покраснела:

– Мама, прости, я все это знаю. Но Элспет дали роль главного цветка в саду, и я обещала, что обязательно приеду посмотреть на нее.

– Что ж, поезжай, если уж тебе так надо. На этот раз. Но я не шучу. Венеция, ты должна четко выстроить шкалу своих приоритетов. Это нечестно по отношению к твоим коллегам. Каково им видеть, что ты постоянно срываешься и уезжаешь, а они вынуждены проводить здесь полный рабочий день? С девяти утра до пяти вечера. Зачастую – до семи и до восьми.

– Мама, я не оправдываюсь. Я все это знаю. Но ты представляешь, как обидится Элспет, если вместо меня на спектакль придет Нэнни?

– Венеция, когда ты соглашалась здесь работать, ты должна была сделать выбор. У вас с Аделью тоже были спектакли. Но я не убегала с работы. И Нэнни неплохо справлялась со всеми вашими делами.

– Да, но… – Венеция замолчала.

Мать все равно не поймет, как им с Аделью хотелось, чтобы не Нэнни, а она приходила на школьные спектакли и концерты. Но мама была вечно занята. И потому на торжества в их школу ходила Нэнни. Нэнни, не блиставшая грамотностью, помогала им готовить уроки. Неудивительно, что пример образованных, но вечно занятых родителей не вызывал у них с Аделью желания учиться дальше. Но в последние два года материнская поддержка была для Венеции как нельзя кстати. Селия верила в свою дочь. Нельзя, чтобы она обманулась в этой вере.

Предложение работать в «Литтонс», естественно, тоже исходило от Селии. Она устала слушать постоянные стенания дочери. Венеция плакала, говорила, что теперь она никому не нужна, и риторически вопрошала вслух, сумеет ли теперь кого-нибудь найти.

– Ну кому я нужна с четырьмя детьми? Всю оставшуюся жизнь мне теперь придется жить одной. Меня будут жалеть, говорить, какой у меня печальный вид, и все такое. Что мне теперь делать? Чем заниматься? Утешаться покупкой новых тряпок? Сидеть на обедах с кучей таких же глупых женщин, как я? А половина из них все равно будут восхищаться Боем и шептаться у меня за спиной: «Бедняжка Венеция, не смогла удержать такого мужа. Другого ей теперь ни за что не найти».

Эти монологи Селия слышала не впервые. Поначалу она успокаивала дочь, находила сочувственные слова. Но в какой-то момент ей это надоело, и она довольно резко спросила:

– Венеция, а тебе не приходило в голову, что в жизни есть и другие занятия, кроме как быть чьей-то женой или, выражаясь твоими словами, «искать себе другого»?