Царства смерти - Кристофер Руоккио

сьельсинском языке «первый» означало udim, но, как и многие другие слова, что я узнал от Пророка, «энар» наверняка пришло из древнего, как сам Элу, языка или еще древнее.

– Утаннаш извратил все, заключил в ужасные формы – как нас. – Сириани сперва указал на свое тело, затем на мое. – Энар искали способ освободиться, покинуть этот мир.

– То есть они вымерли?

– Не ерничай, – прошипел князь, вытянув челюсти из-под губ и брызнув слюной. – У них не получилось. Они не смогли уничтожить Ложь, хотя и разрушили миллиард планет.

– Тогда что с ними случилось? – спросил я.

Мне уже нечего было терять и нечего бояться.

– Исчезли. – Сириани отмахнулся от вопроса, как от назойливой мухи. – Наверное, уничтожены Утаннашем и его прихвостнями прежде, чем смогли завершить начатое. Но сколько они оставили после себя! Великий Актеруму! Колонный Актеруму! Актеруму ста сотен врат! Это их достояние! Мы его унаследовали! Наша Эуэ, наш дар! Понимаешь?

Одновременно с этим вопросом мы медленно поднялись над краем кратера. Катер Пророка неторопливо двинулся вверх и вперед. Я впервые увидел поверхность темной планеты. Как и Воргоссос, Дхаран-Тун был покрыт льдом. В отличие от Воргоссоса, казавшегося безжизненной снежной пустыней, Дхаран-Тун был изрыт железными лабиринтами и ямами. На удаляющемся горизонте виднелась череда кратеров – пусковых шахт, а еще дальше высились ледяные шапки гор, увенчанные коронами труб, изрыгавших дым в безвоздушное небо. Зеленоватое сияние Эуэ заслоняло все звезды, кроме самых ярких, и все было безмолвно в этом царстве смерти.

– Понимаешь? – снова спросил Сириани, но по его тону я почувствовал, что это уже новый вопрос. – Ваша победа… невозможна.

Что я мог ответить? Ничего.

Ничего и не ответил.

Ходить по тоннелям внизу и видеть демонический подземный город – это одно. Совсем другое – видеть поверхность Дхаран-Туна, эту бескрайнюю и беспощадную машину войны у себя под ногами. Ресурсы нашей Империи и ее армии были велики, но меня не покидало ощущение, что объединенные усилия сьельсинов превосходят их. На Дхаран-Туне абсолютно все служило единственной страшной цели.

Войне.

Уничтожению человечества.

Что мы, люди, могли поделать перед лицом такой решимости? Такой кайхару? Такой веры?

Сириани Дораяика подставил лицо изумрудному сумраку, с прищуром глядя сквозь стеклянную крышу на Эуэ и звезды.

– Почти все уже здесь! – сверкнул он прозрачными зубами.

Я не сразу понял, что такого увидел Князь князей, но когда сообразил, то последние капли крови в моих жилах застыли. Вокруг нечестивой планеты кружили вовсе не луны. Не естественные спутники Эуэ. Ближайший сверкал над Дхаран-Туном, как серебряный каспум, левый край которого был выдолблен, обнажая гигантские постройки: залы и доки, башни и хранилища, а также массивные двигатели, позволявшие кораблю-миру перемещаться в космосе.

С нарастающим ужасом я оценил масштабы и мощь флотилии, собравшейся у Эуэ. Каждая луна была кораблем, а на каждом корабле базировались эскадрильи меньших судов. Над планетой кружили тысячи таких лун, каждая – столица и флагман отдельного сьельсинского клана. Одни были больше, другие меньше, но ни одна не могла сравниться с кораблем-миром Пророка. Летающие крепости других вождей были могучими, но ни одна не внушала такого ужаса, как та, что я покидал.

Сириани говорил, что аэтаванни был созван по его команде, и теперь я охотно в это верил. Клан Дораяики наверняка мог легко уничтожить любой другой, как наш император – прихлопнуть мелкого лорда.

Кто осмелился бы отказаться от приглашения?

– Когда в последний раз собиралось столько? – спросило Вати своего хозяина и повелителя.

– Двадцать семь поколений назад, – ответил князь рабу. – Когда Арашаика положил конец междоусобицам.

Пророк повернулся ко мне и добавил на моем языке:

– Около двадцати ваших хилиад назад.

– Тысячелетий?! – опешил я.

Двадцать тысяч лет. Девятнадцать поколений. Я уже не в первый раз задумался, какова была продолжительность жизни сьельсинов и сколько лет было Сириани. Двадцать тысяч лет… в юности я не мог и представить, что история и традиции сьельсинов сопоставимы с нашими. Они казались такими примитивными, технически отсталыми. Но все сходилось. Будучи долгожителями, они наверняка медленнее внедряли инновации, медленнее исследовали и менялись. А если сказанное Сириани было правдой, без прикрас, то величайшие технологии были дарованы им сущностями, почитаемыми за богов. Зачем им что-то изобретать? Что-то исследовать?

Пророк и его свита смотрели в окно, и в воздухе повисла атмосфера, которую я не мог прочитать.

– Такого не бывало с древнейших времен, – тихо произнес Дораяика.

К моему изумлению, князь взял Вати за руку, то ли в порыве симпатии, то ли чтобы успокоиться. Это прикосновение напугало и затем преследовало меня сильнее, чем безглазые рабы в коридорах Дхаран-Туна, и почти так же, как разложенные на подносах трупы на пиру Бледного князя.

Не знаю почему.

Глава 35. Разорванное кольцо

Поднимаясь с Дхаран-Туна, мы приближались к Эуэ, пролетая над милями бесконечных болот и низких холмов. Сириани утверждал, что на Эуэ не движется время. По крайней мере с точки зрения геологии это было так. С высоты нашего полета планета казалась мертвой, навсегда застывшей в вечности. Здесь не было животных, здесь не росло ничего, кроме плесневых грибков, превративших водные артерии в желтушные и ядовито-зеленые болячки. Над этими пустошами тянулись нагорья, покрытые серым песком, лишь изредка прерываясь каменными грядами.

– Yukajji-kih! – воскликнул генерал-вайядан Ауламн. – Сейчас ты узришь то, чего не дано видеть вашему отребью! Тебе несказанно повезло.

Я не отреагировал. Молча, в цепях, я стоял рядом с великим князем, который был также молчалив. Разорванный круг нашей тени опережал нас, возвещая о нашем прибытии. Взглянув вверх, я увидел за изогнутым окном, как снижаются сопровождающие корабли – спокойно, не сотрясая воздуха, погружаясь в атмосферу Эуэ. Я также увидел Дхаран-Тун, его бледный и обманчиво яркий лик. Отсюда уже не были видны фабрики, шахты, неразличимы те ужасы, что творились в глубинах этого ледяного ада.

– Да здесь ничего… – вырвалось у меня, и я тут же закрыл рот, чтобы не наговорить лишнего.

Эта планета отчасти напоминала мне Анитью, такую же пустую и бесформенную.

Ауламн зашипело и угрожающе расправило металлические крылья. Я опасался, что химера ударит меня, как за подобные богохульства били другие ее сородичи, но она не осмелилась в присутствии хозяина.

– Sim ejaan, – ответил князь. – Отнюдь. Смотри!

Мы летели низко, и от нашего прохождения слизистые болота и задушенные реки бурлили. Впереди мерцал горизонт, над которым поднималось нечто черное. Болота остались позади, и мы наконец очутились над огромной пустыней из угольно-черного песка. Дюны тянулись от горизонта до горизонта, черные, изредка забрызганные похожей на сопли