Царства смерти - Кристофер Руоккио

Святейшее место в сьельсинской вселенной, как для нас – Земля. Даже в страшнейших кошмарах я не мог представить, что это место реально, что оно до сих пор существует.

– Iukatta, qisabar-kih! – Северин приказала стражнику отступить. – Biqunna o-tajun wo! Eza shuza netotebe ti-Shiomu!

Она склонилась надо мной, дотронулась сухими пальцами до лица:

– Вы целы?

Я не питал иллюзий. Она беспокоилась не за мою шкуру, а за свою. Если бы со мной что-то случилось, наказали бы ее. Сьельсины отошли на шаг. Северин хоть и была человеком, но не была юкаджи. Она была возвышенной, слугой их темного властелина.

– Нельзя заставлять Великого ждать, – холодно сказала Северин. – Одевайтесь.

Ведьма нежно помогла мне подняться и стянула с меня робу. Я не стыдился своей наготы и спокойно дождался, пока медики опрыскают меня антисептиком. В холодном воздухе тот шипел и пузырился, смывая грязь и пот с моей обветренной и покрытой шрамами кожи. Наконец они помогли мне облачиться в комбинезон и закупорили его. Комбинезон крепко стянулся на моем изможденном теле, и я впервые обратил внимание на то, как истощились мои мускулы. Моя тень на полу отчасти напоминала сьельсина; такими тонкими и скелетоподобными были конечности, таким впалым – живот.

Я позволил медикам надеть на меня тунику. Один придерживал мне волосы, отросшие до поясницы, пока Северин помогала другому застегнуть нагрудник.

– Не налезает, – заметил младший сотрудник, указывая на мою шею. – Придется снять ошейник.

Лампочка в уголке рта Северин снова мигнула. Она переговаривалась с Урбейном или кем-то из главных сьельсинов. Вскоре она кивнула.

– Проблем не будет, – сказала она, обращаясь не ко мне и не к помощнику, затем замолчала, вероятно слушая ответ.

Ее сухие пальцы погладили мою шею, а мертвые глаза уставились в мои.

– Правда ведь, дорогой лорд?

Я не ответил, и спустя еще одну паузу Северин произнесла:

– Понятно.

Ошейник щелкнул под ее тонкими пальцами, и она сняла его. Как долго он был на мне? Без него моя шея вдруг показалась худой и хрупкой, а кожа на его месте – крайне чувствительной. Ее зажгло, когда на мне застегнули воротник и нацепили нагрудник. Старые сервоприводы загудели, доспех сжался, и на меня надели длинные сапоги и перчатки.

– Так-то лучше, – сказала Северин и пальцами пригладила мои переросшие волосы. – Почти на себя похожи.

Она придержала мои локоны, как бы взвешивая их. Некогда черные волосы были испещрены белыми прожилками, как мрамор.

– Были бы вы помоложе… – почти игриво, соблазнительно улыбнулась она. – Еще не поздно принять мое предложение.

– Для этого изначально было поздно, ведьма, – улыбнулся я, глядя на нее свысока.

– Ведьма! – язвительно повторила она, отпустив мои волосы, и ее невзрачное лицо помрачнело. – Дурак вы. Дураком и помрете.

Я протянул ей руки, чтобы застегнуть перчатки. В них было почти незаметно, что у меня недоставало двух пальцев.

– Я умру человеком.

Ее улыбка, померкнувшая после моего отказа, вернулась, но теперь в ней читалась грусть, неизбежность и непонятный триумф.

– Вы умрете.

Крытый переход, что вел из тоннеля к посадочному катеру великого князя, был залит зеленым светом. Я толком не мог различить судно, но предполагал, что оно имеет форму незамкнутого круга, какой обладала значительная часть малых судов ксенобитов. За прозрачными стенами искрилась ледяная поверхность Дхаран-Туна. Судостроительные верфи и доки легионов Пророка были оборудованы в стене то ли кратера, то ли карстовой воронки и таким образом защищены от внешнего воздействия. Рабочие могли трудиться, даже когда гигантский корабль-мир находился в варпе. Тут и там виднелись грузовые краны и механические руки топливных распределителей. В зеленой мгле вдали я мог различить другие суда в форме полумесяца, шаттлы и лихтеры, что должны были сопровождать катер Пророка.

Мои конвоиры-сьельсины широко шагали, держа меня за руки, и мне приходилось то пускаться вприпрыжку, то позволять им меня тащить, звякая цепями.

– Видите? – спросила из-за спины Северин.

Переспрашивать не было нужды.

Над нами висела планета, закрывавшая полнеба; ее болотистую поверхность освещало невидимое мне бледное солнце. Водянисто-зеленые и ржаво-коричневые тона местами были исчерканы серыми облаками, болезненными и прелыми. Эуэ смотрела на нас с небес, окруженная свитой лун. Она выглядывала из-за кратера, словно лицо какого-то дебильного бога, словно необъятный глаз без век. Казалось, что планета пристально наблюдает за мной.

Почему бы и нет? Если верить легендам, ксенобитов привели на Эуэ Наблюдатели. Подняв голову, я почувствовал, как будто это они следят за мной, и вздрогнул, вспомнив жуткие статуи в залах Дхар-Иагона. Но задерживаться надолго я не мог; мои провожатые подтолкнули меня вперед, дергая цепями.

Я последовал за ними, как марионетка.

Скахари в эмалированных черных доспехах с зеркальными эмблемами шестипалой «Белой руки» встречали нас внутри, у коренастых колонн, увенчанных тупыми цилиндрическими «шипами». Между ними болтались вездесущие красные светильники, стеклянные сферы, заполненные светящимся газом. Атриум мог вполне сойти за комнату во дворце; все внутреннее убранство здесь было из металла и резного камня и совсем не напоминало корабельное. В нишах виднелись барельефы, покрытые символами ударитану, а железная дверь впереди напоминала портик средневекового замка.

Мои конвоиры затащили меня по лестнице, ступеньки которой были слишком высокими и широкими для человека. Северин и ее спутники с огромным трудом вскарабкались следом. Глашатай в белоснежной мантии с голубыми вставками застучал древком церемониального копья по металлической пластине и объявил о моем прибытии.

– Aeta Hadrian Marlowe wo! Ute Aeta ba-Yukajjimn! Beletaru ba-Uatanyr Thunsavadedim ba-Zahaka. Anabiqan ba-Otiolo. Ba-Ulurani. Elutanura tajun ve ti-Ikurrar!

Когда я услышал свое имя и титулы на сьельсинском языке, внутри все перевернулось. Я порадовался, что на мне доспехи. Какая-то частичка моего подсознания – та же, что радовалась встрече с Уванари и Макисомном под Эмешем, – задумалась, всегда ли у сьельсинов были глашатаи и титулы, подобные нашим, или Сириани изменил традиции и начал строить новые по образу и подобию имперских, как делали люди-варвары еще со времен завоевания Саргоном Урука.

Большой зал напоминал своего близнеца в Дхар-Иагоне, с такими же узловатыми колоннами и ребристыми сводами, навевавшими мысли о плоти. Зеленое сияние омерзительной священной планеты лилось сквозь стеклянную крышу и стену за помостом, что возвышался передо мной. Подняв голову, я был поражен великолепием и мощью стеклянной крыши. Ни одно человеческое судно не могло похвастаться таким смотровым окном. На большинстве вовсе не было окон, только имитации, экраны, зачастую не реальный вид, а искусственные изображения звезд и планет. Окна и иллюминаторы были слабым местом, их повреждение легче всего могло нарушить целостность и герметичность корабля. Оборудовать гигантским окном столь важное судно, личный