Царства смерти - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ложь с большой буквы.
Я не верил в это, не верил, что все потеряно, что мои друзья и команда в плену, что Валки, Корво, Паллино, Бандита и других, переживших перестрелку в Ведатхараде, теперь нет в живых. Я отрицал эту возможность с тех пор, как очнулся на руках у Северин в яслях для фуги. Я верил, сам того не осознавая, в то, чего и хотелось Сириани. Что правда была ложью.
Поняв это, я остановился. Зажмурился и стиснул кулаки, борясь с подступившей печалью. Я был опустошен. Меня пытали лишь ради того, чтобы опозорить.
– Вы знали, – выдавил я. – Все это время вы знали все планеты. Номера. Координаты.
– Нам нужно было всего-навсего получить доступ к базе данных вашего корабля и подтвердить информацию показаниями вашего… друга?
Я открыл глаза как раз в тот момент, когда Сириани отбросил голову несчастного Адрика. За ней тут же ринулись трое придворных, жаждущих получить кусочек с княжеской руки. У меня хлынули слезы.
– Теперь понимаешь? Я приложил столько усилий, чтобы получить от тебя хотя бы чуточку правды. Хотел убедиться, что это возможно. – Великий поднялся и белой тенью навис над банкетным столом. – Лорд Марло, тебе не быть сьельсином. Ты никогда не станешь служить истине. – Он поднял глаза к красным светильникам, подвешенным к потолку, и застыл во главе этого звериного пиршества как центральный элемент на картине. – Всех вас ждет гибель. Тебя. Твою Империю. Твоего бога. Всех.
В моем присутствии больше не нуждались.
Слезы потекли по забинтованным рукам. Слезы за Адрика, которого я едва знал, за Коскинена и Феррин, за Айлекс, Элару и Лориана Аристида. За Дюрана, Халфорда и остальных бравых солдат моего Красного отряда. За Паллино. За Бандита и Корво. За Валку, прежде всего за Валку. И за Адриана Марло, чей конец неумолимо близился.
Меня ждала Актеруму.
Глава 34. Спуск
Прошло дважды двенадцать и девять дозоров – или должно было пройти. Северин с парой людей-медиков в серых халатах регулярно навещали меня в тюрьме, и после третьего-четвертого визита я сообразил, что они приходили ежедневно в одно и то же время. Не знаю, как я догадался. Возможно, после долгого пребывания вне времени во мне проснулся некий древний отработанный инстинкт, способный определять время по действиям людей. А может, этого они и добивались – вернуть мне подобие графика, подвести меня к грядущим событиям в здравом уме. Вскоре у меня забрали кресло-коляску, отсоединили капельницу и трубки для вывода экскрементов, сняли медицинские пластыри.
Я снова был целехонек – насколько возможно.
Вырванные ногти отросли, на месте ударов плетки остались только гладкие белесые шрамы. Откушенные пальцы мне не вернули, хотя наверняка могли, а правое плечо по-прежнему ныло после давних пыток. Меня можно было подлатать и получше, но они ограничились самым необходимым. Как говорил Сириани, силы мне нужны были только для одного.
Чтобы умереть.
Сколько раз я видел во сне свою гибель? Последний путь к скалам Актеруму? Ради этого за мной гонялись еще до битвы на Беренике. Для этого меня захватили и до сих пор оставили в живых.
Дверь открылась, впустив Северин в компании не только привычных помощников, но еще и двух Бледных солдат в ребристых черных доспехах. Ксенобиты несли ящик определенно сьельсинского изготовления, который поставили на землю сразу за дверью камеры.
Я встал – теперь я мог вставать – и повернулся к ним, с вызовом вскинув подбородок. Но, вспомнив, что у нелюдей такой жест означал повиновение, я опустил голову и отступил.
– Дорогой лорд… – с поклоном и без иронии произнесла она.
– Мы прибыли, – заключил я, почувствовав, что все это неспроста. – На Актеруму.
Доктор дала сигнал медикам. В уголке ее рта мигнула бледная лампочка. Затем она посмотрела на меня серыми металлическими глазами, и я уже не в первый раз вздрогнул, глядя в эти нечеловеческие, чересчур яркие глазные яблоки. Неоднократно переродившаяся женщина указала на ящик, принесенный сьельсинами:
– Вас требуют на посадочный катер Великого. Мне приказали нарядить вас по случаю.
По ее команде один из сьельсинов сбил защелку ящика и распахнул крышку, явив содержимое.
На меня смотрела давно знакомая эмблема – трезубец и пентакль в окружении вороновых крыльев, черных на черном. Не веря своим глазам, я уставился на черную тунику с вышитым алым орнаментом, на керамический нагрудник, обтянутый кожей, на литые наручи и поножи и птеруги с изображением лиц и звезд.
Мне не хотелось в это одеваться.
– Надевайте, – приказала ведьма из МИНОСа.
В углу я заметил черный бронированный комбинезон, но не шелохнулся. Я не рассчитывал когда-нибудь снова увидеть свой бронекомплект, считая его утерянным на Падмураке или взятым в качестве трофея князем или колдунами МИНОСа. Но оказалось, что его почистили и отремонтировали так, что теперь он был как новенький. Ни следа ведатхарадской грязи, ни намека на повреждения, полученные во время моего побега и финального отпора на мосту. Все исправил внимательный неизвестный мастер. Доспех выглядел так, как будто был только что отлит.
– Что меня ждет? – спросил я со слезами на глазах.
Серые глаза Северин прищурились.
– Вас представят на Aetavanni в городе. Вожди других кланов уже прибывают.
– В каком городе? – удивленно спросил я; сьельсины не строили городов.
– В Актеруму.
– Я думал, Актеруму – это планета.
– Актеруму – это город, – ответила Северин, вполоборота повернувшись к стражникам-сьельсинам. – А планета – Эуэ.
– Эуэ? – Я застыл. – Мы высаживаемся на Эуэ?
Услышав из моих нечистых уст название священного места, один из сьельсинов двинул мне в челюсть. От слабости я сложился пополам.
Эуэ.
Это название навевало мысли о первобытной тьме за границами бесконечности. За все время моего общения с Бледными оно оставалось темным пятном на краю понимания, мифом сродни затонувшей Атлантиде или исчезнувшему Сарнатху. На Эуэ сьельсинский царь Элу привел тех, кто пережил катастрофу, постигшую их родную планету. На Эуэ сьельсины перестали быть варварами и научились путешествовать к звездам. Когда Элу не стало, именно с Эуэ первый аэта отправил первые корабли завоевывать
