Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

зимы Несвет и для сына заказал полное снаряжение: варяжский шлем, кольчугу, несколько щитов с умбонами из железа – а не из березового капа, как иногда делают по бедности. Обучал его обращаться со всем этим Халльдор Ель – русин из Силверволла, бывший воспитатель Арноровых сыновей; он прожил в Видимире два года и уехал только после женитьбы молодого ученика. Благодаря ему Видимир мог быть уверен, что умеет все то же, что и его противник. Теперь он не тот отрок, что прятался за углом клети, стиснув в руках дровяной топорик… Теперь он – мужчина, внезапно ставший главой городка. И хотя Эскиль по-прежнему старше и крупнее, у него все же есть надежда на победу.

Вся жизнь Видимира сосредоточилась для него в ближайшей сотне шагов – выйти из дома, пересечь площадь, за ворота, к площадке, где ждет его тот, кто отнимает у него все – честь, родичей, городок, названный его именем. Что будет после того, как они обменяются первыми ударами, Видимир не думал – такое далекое будущее для него не существовало. Нанести врагу этот первый удар – вот все, к чему он сейчас стремился мыслью, духом и телом.

Ворота приоткрылись, выпустили его и тут же затворились снова – варяги были слишком близко. Жители толпились на боевом ходу с этой стороны – вокруг ворот мужчины, подальше, откуда хуже видно, женщины и дети. Со стороны поля никого не было, за теми воротами и склонами никто не следил; вздумай варяги использовать это поединок для отвлечения внимания, они сейчас без труда влезли бы на стены, и никто бы не заметил. Видимирь никогда еще не подвергался осаде, никто здесь не имел опыта ратных дел, а распоряжаться, пока боярский сын готовился к поединку, оказалось больше некому.

Эскиль ждал. Сейчас он выглядел не так, как Видимир его запомнил по той зиме – ни нарядного шелкового кафтана, ни дорогих украшений, даже длинные светлые волосы, которыми он явно гордился, спрятаны под шлемом. Поверх кожаной рубахи был греческий доспех из стальных чешуек. В левой руке красный щит со следами ударов, в правой – дорогой меч-корляг, пока что опущенный концом к земле. Серые глаза пристально смотрят сквозь отверстия полумаски.

При виде противника на лице варяга появилась та же наглая усмешка. Как и в ту зиму, она бесила – так мог бы смотреть Змей Горыныч на мальчика, присланного ему на ужин.

– Эй ты, как тебя там? – Хоть Эскиль и назвал свое имя, Видимир его не помнил. – Эк ты весь в железо-то заковался! Небось и задница в железе!

– Этот панцирь – моя добыча из Грикланда, – не без гордости ответил Эскиль. – Когда-то его носил какой-то греческий стратиг. Но я понимаю, тебе-то неоткуда взять такого. Ты прав, будет смешно, если я стану защищаться железом от такого пискуна, как ты. От цыпленка с клювиком… Погоди.

Он развел руки в стороны, и подскочившие варяги, забрав у него меч и щит, стали расстегивать боковые ремни клибаниона. Вскоре Эскиль уже стоял, вновь готовый к бою, но без доспеха, только в кожаной рубахе и шлеме. Отдав меч, он взял вместо него секиру с торчащим вперед острым углом – будто клюв того ворона, что уносит жертвы для Отца Ратей.

– Никто не скажет, что я убил тебя бесчестно… разве что твоя нянька! – добавил он, ухмыляясь.

Встав перед Видимиром, Эскиль резко ударил секирой в свой умбон, показывая, что готов. И тут все войско позади него грохнуло оружием в щиты и испустило оглушительный крик. С тына тоже кричали, подбадривая молодого боярина, но эти крики потонули в реве варягов.

Видимир, сосредоточенный на своей ярости, почти ничего не слышал. Эскиль вызвал его и тем уступил право первого удара; Видимир бросился вперед. Настал тот миг, которого он жаждал.

Красный глаз вражьего щита маячил впереди. Видимир помнил, как учил его Халльдор: бить сразу чуть ниже кромки, в голень, тут же добавить краем своего щита в лицо, а после – добить. Этот прием ему не всегда удавался, но в этот раз все вышло как надо – быстро, сильно, с нужного расстояния… но варяг после удара не опрокинулся навзничь, его вообще не оказалось на месте, лезвие топора лишь впустую рассекло воздух.

Поддернув опорную ногу, Эскиль ловко слил в сторону опасный удар, направленный ему в лицо, и сам шагнул вперед, резко отпихивая Видимира плоскостью щита. А затем ударил по-простому, сверху вниз. Видимир успел прикрыться, но в последний миг; от силы удара отлетела верхняя доска щита.

Вражья рать снова ударила оружием в щиты, гулко и страшно. Видимир невольно попятился. Но Эскиль не пошел за ним – вскинул руку с секирой, будто приветствуя смотрящих на него со стены, а потом ловко крутанул ее – донесся свист.

Играть он, что ли, сюда пришел! Перед народом выделываться, понеси его косой!

Скрипнув зубами, Видимир вновь устремился вперед. Первый натиск не удался, но он еще не утратил веры в себя. Нужно действовать осторожнее. Ударил верхним слева направо, шагнул в сторону, вновь попытался достать ноги. Эскиль отбивал удары легко, даже небрежно. Видимир еще раз попытался сойтись с ним вплотную, норовя щитом перекрыть поле зрения и ударить низом, но варяг скользнул влево и друг длинным замахом сам ударил по ногам, заставив отскочить, и сразу, без заминки, добавил в лицо. Его стремительные, точные и опасные движения, будто у нападающей змеи, отрезвили Видимира, напомнили, с кем он имеет дело.

Впервые в сердце кольнул страх, будто холодное жало. Стараясь не дать ему воли, злясь на этот страх, Видимир вынудил себя идти вперед, любой ценой остановить этот натиск.

Более высокий рост давал Эскилю преимущество; Видимир скакнул влево, стараясь увеличить расстояние, а затем, пригнувшись, прикрывшись уже изрядно измочаленным щитом, кинулся вперед – достать врага длинным выпадом над землей. Но топор ударил, как коса, и опять в пустоту… а потом на Видимира словно дерево рухнуло. От сильного удара по голове шлем лязгнул, из глаз полетели искры. Эскиль угадал удар и просто перескочил его, а потом врезал сверху во всю мочь и, кажется, щит пробил насквозь.

Видимир шарахнулся назад, но не тут-то было: оказалось, Эскилев топор не просто пробил его щит, но и засел в нем. Один удар сердца Видимир таращился на торчащее из досок черное лезвие с хищной белой кромкой – на ней живет смерть, – а затем рванул щит на себя и жахнул топором вслепую, куда придется.

Пришлось, конечно, в Эскилев щит, а потом Эскиль, не долго думая, просто пнул противника в живот.

Щит вырвало из руки, Видимир отлетел назад и распластался по земле. Будь он сильнее, то мог бы лишить противника застрявшего оружия, но перевес в силе был не на его стороне. С трудом он сел, пытаясь восстановить дыхание. Видел как во сне: Эскиль неторопливо кладет его щит на землю, наступает на него и высвобождает засевший топор, а затем, подцепив щит носком башмака за край, ловко перекидывает обратно ему.

Рев варяжского войска долетал до Видимира издалека, будто шум леса. Великодушие Эскиль проявлял не ради него, а ради варягов, на них смотревших. Нет чести побеждать слабых, и Эскиль всячески старался сгладить разницу в их силах – прекрасно зная, что его запаса преимущества хватит для победы.

Щит, когда Видимир его подобрал, уже ходуном ходил и держался только на коже обшивки да на рукояти.

– Ну что, – бросил Эскиль, – это тебе не за углом у отхожего места ждать?

От этих слов у Видимира окончательно помутилось в голове. Еще не отдышавшись, он ухватил топор обеими руками и ринулся на врага. Достать, только бы достать его, а там не важно, если этот удар и для него будет последним. Замах и удар – туда, где за красным туманом виднеется ненавистное лицо.

Туда он и ударил что было мочи… и вдруг стало темно.

Видимир даже не успел понять, что произошло. Эскиль хотел было еще поиграть с храбрым и настырным, но явно неопытным врагом, но вдруг ему это наскучило. Пора заканчивать. Сместившись и слив щитом яростный удар, направленный ему в голову, он пропустил Видимира