Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Толпа наступала на Хельгу – с робостью, медленно, нерешительно, но упорно. Хельга попятилась в сторону Змеева камня – с той стороны никого не было. Стало не по себе. Чего они от нее хотят? Уж не принимают ли за кого другого?

– В чем вам есть нужда, добрые люди? – В смятении она с большим трудом подбирала славянские слова. – Я – жена Видимиря, невестка Несветова…

– И не стыдится даже! – бросила женщина. – Сгубивше обоих – и горя ей мало!

Лицо ее задрожало, и стало видно, что она с трудом сдерживает плач.

– Кого сгубивше? – не поняла Хельга. – Кто?

– Да ты! – Женщина ткнула в нее пальцем. – Сгубивше, змея подколодная, и мужа, и свекра! И весь Видимирь-город! Прибежавше к нам… с ночи еще…

Ее муж и свекр… куда прибежали? Почему? Пятясь, Хельга уже почти прижалась к камню. Люди следовали за ней, однако держались шагах в десяти.

– Что такое, люди добрые? – раздался изумленный голос, и со стороны избы показался Тихоня, ведущий двух оседланных лошадей. – Тетка Добруша! Дядя Буряй! Что вы здесь? Чего на боярыня нашу молодую напавше?

– Тихонька! – Женщина обернулась. – И ты здесь! А беды не ведаешь!

– Какой беды? – спросил Тихоня, а Хельга положила руку на покрытую лишайником поверхность камня, ища опоры.

Больше она не боялась камня – предсказанная беда подошла уж слишком близко…

– Да ведь сгинувше Видимирь! – закричала тетка Добруша. – Налетевше злые вороги, захвативше, разоривше! Несветушку убивше! Видимирушку убивше! А все она! – Женщина снова повернулась к Хельге. – Уж говоривше ему: не бери в жены русинку, нет добра от племени их! Одно зло от них, и не жена она тебе будет, а злодейка лютая! Еще ж зимой люди ведавше – она людей в псов превращавше! Три дня они оба в шкурах псовых проходивше, а она им глаза отведше, память отнявше, они и не ведавше!

«Кто-то проболтался», – отметила Хельга. Или Творена, или в Видимире кто-то из жителей сам догадался, где были Несвет с сыном в те три дня, когда близ избы бродили два белых пса…

Мысль эта пришла как бы со стороны; у Хельги кровь стыла в жилах, голова кружилась, она не верила своим ушам. Это дикий сон… морок… Что она говорит, эта обезумевшая женщина? Хельга уже забыла услышанное – невероятные слова скользнули по поверхности сознания и утекли, как вода с гладкого листа, оставив лишь впечатление чего-то ужасного, настолько ужасного, что этого просто не может быть…

– Да когда же… – заикнулся Тихоня.

Он так побледнел, что на лице вдруг проступили веснушки – раньше Хельга их не замечала.

– Да вот вчера на самой заре. Приступивше, обложивише… Жива ли там мать твоя, Тихомилушка… А все она, негодная! – Женщина снова обернулась к Хельге. – Беды злые в волость нашу она принесла! Назвала на наши головы тех ворогов лютых, сродников своих! Чтобы всех нас сгубить, извести, со света белого согнать!

Потрясенным взглядом скользя по лицам, Хельга видела в глазах испуг, ненависть, мрачную решимость. Стало страшно – хуже, чем в ночь, когда дед Замора заклинал змея. Тогда это было чувство жути перед выходцем из подземных миров, а теперь она сама встала на самый край и могла вот-вот соскользнуть… «С-с-с-ме-е-ерть…» У Добруши в руках ничего не было, но два мужика сжимали топоры, у еще двоих-троих были дубины… Решимость боролась со страхом – люди сознавали, как опасно бросать прямой вызов ведьме, но жило в душах дремучее убеждение: если уничтожить ее, уничтожится и все принесенное ею зло.

Позади Хельги высился Змеев камень. Бросив взгляд в сторону, она увидела, что под боком его стоит, упертая в ствол ивы, лестница – доска с набитыми плашками. Вот как дед Замора вмиг вознесся наверх.

«Не молчи, – шепнул ей чей-то голос. – Напугай их!»

– И ну отойдить! – гневно выкрикнула Хельга, нахмурившись. – Сейчас все в псы сделать вас!

От волнения она позабыла слова, но ее поняли – попятились. Хельга вскинула руки, будто угрожая бросить чары.

Но она не могла сделать этого – у нее же не было белых шкур, да еще в таком множестве! Она сдвинулась к лестнице, ухватилась за ветки ивы и, цепляясь за них одной рукой, а второй подхватив подол, взобралась по доске.

И вот она на Змеевом камне! Десяток потрясенных лиц смотрит на нее снизу. Здесь они ее не тронут – не отважатся залезть. На их памяти только один человек смел это делать – дед Замора, который сам наполовину змей.

Но что дальше? Отступив от края, Хельга оглянулась. С камня открывался отличный вид за озеро – она залюбовалась бы, будь у нее на это время. На дальнем краю камня, нависавшем над водой, виднелись черные пятна засохшей крови, над ними роились мухи. Лежало что-то, что Хельга на первый взгляд приняла за черный округлый валун, а потом узнала голову того барашка. Вот и все ее оружие. Что делать? Швырнуть разве в них, пригрозить проклятьем? Разбегутся, пожалуй.

Она снова глянула на поляну – люди сбились в кучку и совещались, поглядывая на нее.

Сколько ей здесь сидеть – пока они не сбегают за луком и копьями? Здесь она в безопасности, но и деваться ей отсюда некуда. Если бы пришел Видимир и разогнал их…

«Видимирушку убивше…» – сказала обезумевшая баба. Нет, это же не может быть правдой! Баба рехнулась, бред несет. Но что делать, пока никто ей не поможет?

Хельга глубоко вздохнула. Она не хотела вновь прибегать к помощи Одина – убедилась, как дорого эта помощь обходится. Но сейчас, похоже, в опасности ее жизнь. Ее считают ведьмой и постараются убить. Мог бы помочь дед Замора – но скорее, он будет с ними заодно.

Безотчетно она сжала в руке «ведьмин камень» в ожерелье – красный. Ощутила, как он подался под пальцами. Разжала ладонь – отломанная половинка камня выпала в траву и пропала.

Хельга уже не удивилась этому, как раньше. Запасенная впрок удача кончилась. Настал тот час, когда за помощь можно заплатить любую цену.

Она сделала несколько шагов к краю камня и подняла руки. Народ отшатнулся. А Хельга заговорила, надеясь, что никто их этих людей не понимает языка руси:

Мой милый звериною шкурой одет,

Мой милый оставит в снегу волчий след,

Живешь ты за тучами, я – на земле.

Зову я, Ульв Белый, явись же ко мне!

Она ожидала, что вот-вот сильные руки обнимут ее сзади, оторвут от камня, она взмоет в небеса… и унесется куда-то вдаль, в безопасность. В Видимирь, а лучше всего – сразу в Силверволл.

Но вот Хельга замолчала… Один удар сердца… другой…. третий… ничего не происходит…

А потом из кустов у тропы раздался громкий свист – не змеиный, а обычный, человеческий, будто кто-то хотел привлечь к себе внимание.

Все вздрогнули разом – и Хельга, и люди на поляне под ней. Хельга обернулась, люди отшатнулись в другую сторону.

– Я здесь! – вслед за тем раздался голос.

На тропе со стороны Видимиря показался всадник. Хельга взглянула ему в лицо…

Это был вовсе не Ульв Белый. И не Видимир.

Перед глазами поплыло. Хельга знала это лицо, но появление этого человека здесь и сейчас было даже более невероятно, чем если бы сам змей двухголовый вышел из-под камня.

Это же… Хольмгард… Зима… Золотой греческий перстень с мелкими жемчужинками…

Эскиль Тень.

Знакомые черты, веселые серые глаза, на лице выражение недоверчивой радости.

Он выехал на поляну, а вслед за ним из-за кустов показался целый отряд – человек десять или больше. Хельга заметила женщину, сидящую у кого-то за спиной, но сразу не сообразила, кто это. Люди на поляне разом подались прочь от всадников, а те живо разогнали их.

У Хельги подогнулись ноги, и она села на камень. Побоялась, что просто упадет на землю и свернет шею. Хотя, может, это было бы и не худшим исходом…

Живо перекинув ногу через лошадиную голову, Эскиль соскочил с коня и одним махом взлетел по доске. И вот он рядом с Хельгой – присел, пристально вглядываясь ей в лицо, в его серых глазах изумление и торжество. На правой щеке бледное розовое пятно от давнего ожога, на шее толстая серебряная цепь с «молоточком Тора». Эскиль взял руку Хельги, но у нее