Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, смотри!
Их лошади уже стояли поблизости – Тихоня и Естанай успели их оседлать и привести, прежде чем на Хельгу напали. Эскиль сам подсадил ее в седло и отошел, оглядывая ее снизу.
– Ты просто Фрейя! – воскликнул он, радуясь не столько красоте самой Хельги, сколько своей удаче, которую знаменовала эта красота и богатство ее наряда.
Варяги вокруг одобрительно засмеялись.
– А где здесь святилище? – спросил Эскиль, придерживая лошадь Хельги.
– Святилище? Да вот оно! – Хельга показала на камень. – Под этим камнем живет огромный змей и выходит, если ему приносят жертву.
– И все? – Эскиль еще раз оглядел камень, на лице его отразилось разочарование.
– А вы чего хотели?
– Ну, в святилищах обычно бывают боги в золотых гривнах и прочие сокровища.
– Пф! Может, это у бьярмов. Здесь есть один каменный бог, он стоит в лесу и похож на… – Хельга запнулась, не зная, как говорить о подобном в окружении чужих мужчин, – на то, чем по праву гордится Фрейр, но на нем точно нет золотой гривны, клянусь Всеотцом!
Помедлив мгновение, варяги дружно заржали – догадались, о чем она, и вообразили «гордость Фрейра», украшенную золотой гривной.
– Ну ладно! – Эскиль, тоже смеясь, похлопал Хельгу по ноге. – Поверим тебе. Правда, я и так на богов не в обиде – я уже раздобыл себе сокровище!
Он сжал ногу Хельги выше щиколотки, и она догадалась: он говорит о ней. Ее задело то, что Эскиль так уверенно причисляет ее к своей добыче, и еще сильнее захотелось поскорее вернуться в Видимирь.
Все казалось, это какой-то обман, и стоит ей попасть в город, там все окажется как всегда…
Сев на своего коня, Эскиль подмигнул ей:
– Твоя твердость духа достойна лучших жен древности! Я восхищен.
– Надеюсь, я сумею вести себя достойно моего рода! – Хельга надменно выпрямилась.
Но сердце екнуло: вот еще один ясный намек, что ей понадобится твердость духа, достойная Сигню, Брюнхильд, Свавы и прочих жен-валькирий из древних сказаний.
– Пусть твой человек едет вперед и показывает дорогу. Мы впервые забрались так далеко на восток.
Хельга послала Тихоню вперед – она и сама была не уверена, что найдет отсюда правильный путь обратно к Видимирю. Отряд тронулся по грязным дорогам через лес, мимо озер, мимо выпасов. По большей части приходилось ехать цепочкой, но там, где ширина тропы позволяла, Эскиль держался рядом с Хельгой. То и дело он окидывал ее пристальным взглядом с ног до головы, от башмаков, слегка промокших, до белого покрывала на голове. Наверное, она тоже показалась ему изменившейся, но в его серых глазах ясно читались одобрение и радость. Хельгу эта его радость скорее тревожила: он смотрел на нее, как на… как на приготовленное для него роскошное блюдо, как на некое сокровище, чья ценность послужит ему и он уверен в своем праве.
Молодой хирдман вез позади себя тетку Тихомилу. Та, весьма дородная, неловко сидела на крупе лошади, цепляясь за одежду варяга – выбранного для этой задачи за легкий вес, чтобы не перетрудить кобылу. Вид Тихомилы яснее слов убеждал: что-то случилось, что-то очень нехорошее. Ее полное лицо было заплаканно и растерянно, на Хельгу она бросала такие же дикие взгляды, как те жители Людогощей на поляне возле камня. В наряде ее стало больше белого, но Хельга еще не умела определять степень «печали»[37] в платьях славянских жен.
– Почему здесь эта женщина?
– Мы взяли ее показать дорогу. Она рассказала нам, где ты. Сначала я думал, будто жена Видимара – та другая, постарше, но она побежала к другому – которого убили еще в лесу. Я спросил, где жена молодого хёвдинга – люди сказали, ее нет, она уехала в святилище. Мы сперва ждали, а потом парни сказали, надо посмотреть, что за святилище и нет ли там чего хорошего. Женщины просили отдать им тела, но я сказал, что отдам только настоящей хозяйке – то есть тебе. И тогда она сказала, что покажет, где ты.
Хельга сглотнула, крепче вцепилась в поводья. «Которого убили еще в лесу»… Еще в лесу? «Отдать тела»… Эскиль говорил об этом так обыденно… но эти слова находились в пугающем соответствии с видом тетки Тихомилы… с речами тех людей на поляне. Тогда эти речи показались Хельге безумными, но теперь все прочнее проникала в душу уверенность, что они сказали правду… Впервые разум допустил, что Несвет и Видимир могут быть мертвы – обдало холодом, замерло дыхание. А до Видимиря еще два пеших роздыха, и Хельга упорно отгоняла от себя эти мысли, опасаясь утратить власть над собой и свалиться с лошади. Скоро она будет знать все… Жажда этого знания боролась с невольным желанием отодвинуть его… таким сильным, что тянуло придержать лошадь.
– От города что-нибудь осталось? – спросила Хельга так небрежно, как будто речь шла о городе где-нибудь в Серкланде.
– Да он цел, – ответил Эскиль, будто его винили незаслуженно в чем-то дурном.
– Цел? А я слышала – разорили, сожгли…
– Зачем нам его жечь? Мы месяц под крышей не спали! С тех пор как ушли из Сюрнеса. Но мы заранее сговорились: если я одолею – нам сдают город. А не сдали бы – это бы не помогло. Мы в Грикланде не такие города брали! Ты бы их видела! Одна Гераклея…
Может, все еще не так плохо, успокаивала себя Хельга, если Видимирь цел. Но… тела… чьи тела? Сколько их?
Видимирь, когда они выехали из леса, выглядел как всегда, только дым висел над ним слишком густо для теплого дня, когда печи топят меньше. Берег озера был усеян лодьями: их были десятки, одни стояли в воде, другие лежали на берегу. Возле них дымили костры стражи. На лугу, где обычно бродило стадо, стояли телеги с поклажей, паслись лошади и волы. Тоже горели костры, возле них сидели люди – по виду словене. Поодаль от них был другой стан – там Хельга увидела варягов. Чужих людей казалось так много, будто целое племя вдруг переселилось сюда из дальних краев. Но слишком много мужчин, все вооружены… Это не племя, это войско.
– Мы даже все не поместились в городе, – сказал ей Эскиль. – Зачем же нам его жечь?
– Сколько у тебя людей?
– Пять с половиной сотен.
– Пять сотен? – потрясенно повторила Хельга.
Ведь тот гонец – пастух, кажется, из Забитиц, – сказал, что их несколько десятков! Как же он так обманулся? Слишком быстро ускакал, не успев увидеть всех? Еще пока ехали вдоль озера к воротам Видимиря, до Хельги начало доходить, как могло произойти несчастье: Несвет, рассчитывая застать в Забитицах десятка три врагов, наткнулся на пять сотен…
У Хельги упало сердце.
– Простые тела уже унесли, – добавил Эскиль. – Мы их сначала сбросили вон в тот овраг, – он показал плетью, – и не мешали женщинам их разбирать. Это все Сёльвар, – пояснил он в ответ на угрюмый взгляд Хельги. – Он первым в город вошел, его парни сразу к ларям и к бабам, мужики их топорами встретили – ну, их и порубили. Мужиков. А как мы все вошли, тогда уже никто не дергался.
Хельга промолчала: у нее застучали зубы. Со стороны жальника долетел порыв ветра, и в нем ясно ощущался запах гари… такой плотный запах… как будто все жители Видимиря уже там…
Видимирь малолюдством не страдал, но население в нем поменялось. Когда Эскиль въехал в ворота, его встретила радостным гулом толпа варягов. Они были везде – в избах, в клетях, толпились между дворами. На пустыре в середине горели костры, над огнем висели огромные котлы, жарилось мясо, уже валялись обглоданные кости. К Хельге устремились сотни любопытных глаз, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не показать, как ее трясет. Видно было, что у этих людей позади долгий трудный путь: исхудалые
