Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Они встретились глазами, и Хельгу пробило ощущение: в этот миг Эскиль подумал о том же самом. В его глазах мелькнуло что-то вроде смущения из-за прошлой неудачи, быстро подавленное, и сменилось торжеством.

Он двинулся вперед и тихо подошел к ней. Его движения были мягкими и бесшумными, и Хельге стало слегка не по себе – будто к ней подкрадывается крупный зверь. Она встала. Эскиль остановился к ней почти вплотную – как недавно стоял Ульв Белый. Хельга вдруг ощутила, что между этими двумя много общего. И не только рост или светлые волосы – хотя у альва они были белыми как снег, а у варяга – золотистыми. Их роднит это чувство могучей, хищной силы, взгляд, привычный к поиску добычи. Вспомнился волчий кожух Эскиля, чей запах она ощущала в санях… «Мой милый звериною шкурой одет» – Эскиль и впрямь мог отнести это к себе. «Мой милый оставит в снегу волчий след» – той зимой он и правда повел себя как волк. Хельгу пробрала легкая дрожь, но не от страха, скорее от волнения… ожидания… Нечто похожее она ощущала, когда на нее в упор смотрели золотые волчьи глаза без белка.

– Точно я не знал, – тихо сказал Эскиль, глядя ей в глаза и заново переживая свое изумление и выросшее из него ликование. – Они просто говорили… – он запнулся, – Видимэр… Видимиль…

– Видимиря?

– Да. Я думал, это имя его жены. Бывает же, что у мужа и жены похожее имя. Но та другая женщина сказала, что у молодого хёвдинга жена – русинка. И я подумал о тебе. Но она назвала какое-то другое имя.

– Норовна?

– Точно. Я не был уверен, что это ты… Что он все-таки добился тебя, после того как пытался меня зарубить из-за угла и сбежал, поджав хвост. Когда я тебя увидел там на большом камне, то сразу узнал. Хотя ты стала… другая. Еще лучше прежнего.

– Ты тоже стал другим. Пока не могу сказать, что лучше прежнего… – с сожалением сказала Хельга, имея в виду его изможденный вид. – Вам пришлось нелегко. Так где Творена? Та другая женщина?

– Я отдал ее Хамалю. Это будет его часть добычи. Мне получше, – Эскиль усмехнулся, – ему что осталось.

Отворилась дверь, явились Естанай и Айгалча, нагруженные пожитками. За ними трое-четверо хирдманов несли лари и мешки. У служанок вид был сердитый, у хирдманов – отчасти смущенный.

– Пусть твои люди выйдут – здесь нужно навести порядок, – велела Хельга.

Пока служанки трудились, Хельга продолжила расспросы, выясняя судьбу жителей. Когда варяги ворвались в город, кое-кто из мужчин погиб – особенно те, кто сопротивлялся. Но пленных почти не брали: они только помешали бы войску. В эту пору, когда поля едва засеяны, варягам трудно было прокормить даже себя, а до ближайшего места продажи пленников пришлось бы везти несколько недель. Поэтому варяги удержали в городе молодых женщин, а остальных выгнали.

– Кому вы служите? Кто вас сюда прислал? Ингвар?

– Нет. Мы больше не служим Ингвару. – Эскиль с хозяйским видом развалился на скамье, сидя на мягкой подушке и привалившись к стене, пока служанки мели пол у его длинных ног в грязных башмаках. – Как говорил Хникар,

Лучше удаче

Своей доверяться,

Чем следовать слепо

За счастьем чужим.

Мы больше доверяемся удаче Ингвара. Ушли от него зимой – он слишком плохо кормил нас, а к тому же хочет запретить нам наниматься к грекам без его разрешения. Мы не можем позволить держать нас за рабов. Мы выступили против него, заставили дать нам припасов, одежды и лошадей, а потом ушли на север к Сюрнесу.

– Так вас прислал Сверкер?

– Нет. Мы провели у него остаток зимы и даже кое в чем ему помогли – жители его страны недовольны, он же захватил там власть незаконно… Ну, то есть он силой захватил власть своего тестя, он женат на дочери бывшего тамошнего конунга…

В глазах Эскиля, устремленных на Хельгу, отразилась какая-то новая мысль. А она вспомнила: «Однажды во время сонарблота Эскиль дал обет, что найдет себе жену королевского рода, чтобы подкрепить свой королевский род. Фрейр ждет исполнения обета»…

– И теперь ты, захватив меня, собираешься стать конунгом в Видимире? – насмешливо спросила она.

– А почему бы и нет?

Эскиль снова подошел к ней с явным намерением обнять.

– Конунгом ты уже стал, раз уж ты бился с моим мужем на условии, что все его имущество переходит к тебе, – сказала Хельга, с усилием отгоняя горечь и ужас от мысли об этой смерти. – Но насчет меня… придержи руки.

Она бросила на него строгий взгляд. «Соблазни его», – сказал ей альв. Этого не требуется – Эскиль и так смотрит на нее с предвкушением и не спешит, потому что знает: ей некуда от него деваться. Но ей ведь нужно не завлечь его в объятия, а завладеть его душой и волей. Пока что Хельга терялась перед этой задачей и старалась лишь сохранять уверенный вид. Покажи она себя боязливой жертвой – эту битву она проиграет.

– В этот раз ты от меня не ускользнешь. – Эскиль положил руки ей на плечи, словно придавливая к земле. – Теперь ты вся моя.

– А что тебе нужно? – Хельга снизу вверх взглянула ему в глаза.

У него дрогнул левый угол рта – Хельга взглянула на розовое пятно на правой щеке. За два с половиной года оно побледнело, мелкие шрамы посветлели, но не исчезли.

– То, что ты можешь получить от любой рабыни? – продолжала она, не давая ему ответить. – Ты можешь обойтись со мной, как с рабыней. Ты можешь сделать меня рабыней. Даже продать. Но принесет ли тебе счастье и удачу марка серебра за меня – или даже две. Ну, пусти!

Она слегка толкнула его ладонями в грудь, как будто за этим должно было последовать что-то еще, и Эскиль выпустил ее.

– Сядь. – Хельга указала ему на лежанку, и он послушно сел.

Хельга подошла к нему вплотную и сама положила руки ему на плечи. Эскиль обхватил ее за талию, выжидательно глядя на нее снизу вверх. Ее поведение не походило на то, чего он мог ожидать. Бурное горе, непрерывный плач, проклятия и угрозы, или страх и крик при любой попытке приблизиться, или ледяное глухое молчание – все это его не удивило бы. Но девушка, которую он когда-то пытался обольстить и похитить, держалась так, будто это она похитила его; это удивляло, вызывало любопытство. После тяжелых зимы и весны Эскиль, как и все его люди, был так утомлен душой и телом, что в эту краткую передышку был не прочь плыть по течению и дать добыче поиграть с ним – уйти ей все равно некуда.

Из оконца проникало еще достаточно света долгого весеннего вечера. Хельга внимательно разглядывала лицо Эскиля – так пристально, как будто искала в нем некие знаки их будущего. Потом коснулась кончиками пальцев розового пятна на его щеке.

– Это от «влажного огня». Босфор, – немного хрипло сказал Эскиль. – Там шрамы, да?

Ее пристальный взгляд взволновал его: кто и когда рассматривал его так внимательно? Кому когда было до него столько дела? Он знал, что недурен собой, но сейчас обеспокоился: в более спокойные и сытые времена ему случалось выглядеть и получше, а сейчас…

– Да. – Хельга погладила розовое пятно, и словно что-то теплое и сладкое пролилось от ее пальцев прямо в душу. – Наверное, уже не сойдет.

Она запустила пальцы ему в волосы и провела по ним, будто расчесывая. Волосы были не слишком чистые, но уже не такие грязные, как во время перехода от Сюрнеса.

– Сейчас мы еще ничего, – сказал Эскиль, в первый раз за очень долгое время задумавшись, хорошо ли выглядит. – Вот когда шли от Киева до Сюрнеса… Вот тогда мы беды хлебнули. Зима, снег, холод, ночевать в лесу… Если встречались селения, то на пять хижин, только для хворых, чтобы погрелись немного. Как дошли до Сверкера, были похожи на толпу троллей хвостатых. И рогатых.

– Как он не испугался?

– Он испугался. Но у него там назрел мятеж. Он сперва думал, что мы пришли от Ингвара, чтобы его