Обещание - Люси Даймонд

Положив коробку в машину, он выехал, решив сделать пару остановок по пути. Сначала — в дом Хоссейнов, где полным ходом шла работа. За десять дней, прошедших с тех пор, как загорелась стиральная машина, команда по борьбе с вредителями уничтожила всех вредных насекомых, был уложен новый блестящий кухонный линолеум, заменен ковер на лестнице и высушены влажные стены. Дэн позвонил в звонок. Тамал был на работе, но когда он представился Яне, она пожала ему руку, поблагодарив за все, что было сделано, и провела его по дому, показывая улучшения. На кухне остывал фисташковый торт, и когда Дэн заметил, как хорошо он пахнет, она настояла на том, чтобы завернуть все это в пергамент и упаковать для него в жестянку.

— Пожалуйста, я хочу вас угостить, — сказала она, игнорируя его протесты и слова о том, что он не может этого принять, и сунула торт ему в руки.

— Если возникнут еще какие-нибудь проблемы, звоните по тому же номеру, но с этого момента обо всем будет заботиться моя невестка Зои, — сказал он, держа в руках теплую банку с тортом. Он немного смущенно постучал по крышке. — Еще раз спасибо. Очень любезно с вашей стороны.

— Спасибо, — снова сказала она, взъерошив волосы маленькой темноглазой девочке, которая сидела на полу, методично вытаскивая пластиковые кастрюли из шкафа. — Сейчас здесь уже гораздо лучше. Правда, Лила?

То, насколько довольным чувствовал себя Дэн, возвращаясь после этого в машину, было приятно и унизительно. Пусть он больше ничего не сделал правильно, но, по крайней мере, помог этой семье, сделав их дом более приятным местом для жизни. «Это что-нибудь, да значит», — сказал он себе.

Следующая остановка — Розмари, выглядящая более жизнерадостной, чем в последний раз, когда он ее видел, и возмущенная тем, что врач сказал, что ей будет нужна помощь, пока запястье в гипсе.

— Как будто я совершенно беспомощна, — пренебрежительно фыркнула она.

Поэтому Дэн испытал угрызения совести, когда ему пришлось испортить ей настроение, сказав, что отныне Зои будет заниматься управлением недвижимостью.

— О нет! Мне так нравится видеть вас и болтать с вами, — надулась она. Они сидели в гостиной, Десмонд месил ей колени своими огромными рыжими лапами, на толстой мохнатой морде с прищуренными глазами плавало выражение блаженства. — Разве вы не можете продолжать присматривать за моей квартирой — а она пусть занимается остальными?

— Наверное, нет, — сказал Дэн. — В любом случае я должен через месяц вернуться на работу в офис, а это было только временным делом.

При этой мысли он неожиданно почувствовал себя одиноким.

— Что ж, ладно, — сказала Розмари, роясь в огромной, расшитой бисером сумочке, — по крайней мере, позвольте мне дать вам кое-что. Вот. — Она вытащила три десятифунтовые банкноты и протянула ему. — Передайте этой прелестной девушке от меня. Это мой способ сказать вам спасибо за все, что вы сделали.

— Розмари, нет, я не могу, — запротестовал он. Было ли сегодня в его лице что-то особенное, что вдохновляло арендаторов навязывать ему подарки? Он задумался. — Пожалуйста, не надо денег.

— Нет, я настаиваю. Вы также можете дать ей мой номер телефона, если думаете, что она захочет поболтать о шитье. Интересно, почему она не пошла на эти курсы? Знаете, если Лондонский колледж моды предложил их ей, она, должно быть, очень хороша.

— Ее мама умерла летом, когда она сдавала экзамены, — сказал Дэн. — Не думаю, что эти экзамены были тогда для нее главным приоритетом.

— Очень жаль. Ну что ж! Никогда не поздно. Передайте ей, чтобы она пришла, и я дам ей несколько уроков. Вообще-то мне бы этого хотелось. Мне она показалась очень милой. — Дэн ответил не сразу, и она уставилась на него сверлящим взглядом. — Что? О, Дэниел. Только не говорите мне, что вы уже провалили эту маленькую любовную интрижку!

— Это не любовная интрижка, — возразил он. — Мы просто друзья, но… — Затем он вздохнул, потому что Розмари раздражающе мастерски владела приемом оставлять долгую предвкушающую паузу, которую почти невозможно было не заполнить. — Я вроде как все испортил, — пробормотал он. — С Лидией, с невесткой, со всеми. Надо было оставаться на своей тихой, скучной офисной работе, а не пытаться сделать что-то более сложное.

Розмари насмешливо фыркнула.

— Боже мой, вы себя жалеете, — сказала она. — Ну давайте. Вы могли бы поделиться этой историей, пока у вас есть я, и попросить совета. Рассказывайте.

Он с благодарностью опустился в кресло. Если бы кто-то сказал Дэну шесть месяцев назад, что он обратится к восьмидесятилетней женщине во время эмоционального кризиса уверенности, он бы подумал, что они принимают галлюциногены. Но вот он здесь, изливает душу в последней части мыльной оперы, в которую превратилась его жизнь, когда план добрых дел окончательно рухнул, и Зои пришла в бешенство.

Она потянулась и сжала его руку.

— Вы хороший парень, — сказала она. — Очень добрый человек. Но помилуйте, мне действительно жаль вашу невестку. Бедная женщина. Это просто ужасно, не так ли?

— Да, — согласился он. — Вообще-то я направляюсь туда, чтобы отдать документы и ключи. Однако не уверен, что она откроет дверь и заговорит со мной.

Розмари нахмурилась.

— Ей, должно быть, очень больно. Но в этом виноват он, а не вы. И в глубине души она об этом знает. Известие о том, что муж предал ее, должно быть, стало для нее самым ужасным потрясением, но сейчас она даже не может сказать ему об этом. На самом деле неудивительно, что вместо этого она вымещает злость на вас.

Дэн кивнул, обдумывая ее слова.

— Так что же мне делать?

— Относиться к ней как к сестре и продолжать быть рядом. Извиниться за… простите, Дэниел, за довольно грубый «план», который вы разработали. Будьте искренни, продолжайте предлагать помощь. Она поймет, что вы имеете в виду то, что говорите, и, в конце концов, придет в себя. — Розмари взглянула на часы на каминной полке и спихнула Десмонда с колен. — Боже, куда делось время? Это все вы с вашими рассказами, Дэниел. А теперь я опаздываю на урок рисования.

— Куда?..

— В художественном классе. У вас что-то не так с ушами? — Она изо всех