Обещание - Люси Даймонд

обезумела при виде той женщины. На самом деле, с тех пор как умер Патрик, ее гнев был подобен дикой лошади, которую невозможно остановить в галопе. Возвращаясь домой из магазина Лидии с колотящимся, захлебывающимся адреналином сердцем, она чувствовала себя ошеломленной тем, что сделала, как будто это сотворил кто-то другой. Звук удара вазы о стену продолжал звенеть в ушах, как предупреждающий колокол. Она могла действительно ранить женщину, если бы прицелилась чуть-чуть получше.

«Ну и хорошо! — сказал все еще кипящий в ней гнев. — Это пошло бы ей на пользу».

«Да, но я отвечаю за Итана, Гейба и Би», — напомнила себе Зои. Вдруг она сильно ранила бы женщину, и в результате полиция обвинила бы Зои в нападении — или, что еще хуже, в убийстве. На нее все еще могут подать в суд за нанесение ущерба или драку; судимость может разрушить карьеру, репутацию, всю ее жизнь. О чем она только думала? Похоже, ее мальчики были не единственными, кто нуждался в консультациях по управлению гневом. Если она продолжит в том же духе, то уничтожит сама себя.

Добравшись до дома, она вошла внутрь, чувствуя себя мрачной и пристыженной, надеясь подвести черту под этой сценой, списать ее на плохой день. Желая перестать зацикливаться на том, как женщина — Лидия — окликнула ее, когда она уходила. Ее голос был ясен, как колокольчик: «Я не лгу. Все это правда. Все это ПРАВДА!»

Это не могло быть правдой, пыталась убедить себя Зои, но руки ее дрожали. Она начала собирать смятые стопки белья, о которых нужно было позаботиться, которыми нужно было заняться, сосредоточилась на разбросанных школьных рубашках и пижамах, как будто ей нужно было изучить их для очень важного теста. Из горла вырвалось рыдание. Пожалуйста. Пусть это будет неправда. Она поймала себя на том, что думает о том дне, когда была чуть старше Би, вернулась из школы и узнала, что ее отец бросил их, ушел к Аннабел Кларк из газетного киоска. Она вспоминала, как ее мама целых три недели плакала по ночам и как они все не переставали ждать, когда он снова вернется домой. Вспоминая и запихивая одежду Итана в корзину для белья с очередным сдавленным всхлипом, она поняла, что, возможно, именно тогда и зародился ее гнев.

Затем раздался звонок в дверь, и ее сердце бешено забилось.

Это приехала полиция, чтобы ее арестовать, догадалась она. А может быть, это Лидия. Выследила ее — с еще большей вазой в руке — и готова сразиться с ней в настоящей драке.

Распахнув дверь, готовая защищаться, она увидела совсем другого человека: Мари, из школы.

— О, — сказала она. Адреналин иссяк. Она устало вспомнила, как несколько недель назад Мари приглашала ее выпить кофе и как она вежливо отказалась. Возможно, она тогда объяснила свой отказ недостаточно ясно. — Привет, — добавила она без всякого энтузиазма.

Нос у Мари был розовым, как будто она простудилась, и было что-то нервное в том, как она то и дело бросала взгляды на Зои, а затем снова отводила глаза.

— Эмм-м … Ничего, если я войду? — спросила она. — Извини, что беспокою. Просто я кое о чем подумала. Мне нужно с тобой поговорить.

— Конечно, — сказала Зои, жалея, что открыла дверь. Она была совершенно не в настроении для того, чтобы проявлять какое-либо сочувствие типа «как-ты-там?». — Входи, — добавила она, уже чувствуя себя побежденной.

Они сели в гостиной. Мари отказалась от предложения выпить. Она определенно казалась дерганой, сидела на краешке стула, слегка ссутулившись, глаза бегали по сторонам.

— Ну и как дела? — спросила Зои, надеясь, что это не займет много времени.

Мари скрестила, а затем распрямила ноги. Ее руки были сложены на коленях, голова опущена, что выглядело, как… «Ну, на самом деле очень похоже на раскаяние», — нахмурившись, подумала Зои. Это было странно.

— Я не знаю, как это сказать, — начала Мари, поднимая глаза. Ее лицо было белым, как кость, бескровным. — Но я больше не могу держать это в себе. Я… — Она сцепила руки на коленях, как будто душила кого-то или сворачивала шею птице. — Помнишь, на прошлой неделе я увидела тебя и спросила, не могли бы мы поговорить? Это было потому, что… — Она действительно выглядела так, как будто ее сейчас стошнит. — Видишь ли, Зои, дело в том, что у меня был роман. С Патриком.

Зои медленно моргнула, не в силах переварить то, что только что услышала.

— Подожди минутку. Что? — Это было не то, чего она ожидала. — Я не думаю, что это было, — тихо сказала она. «Этого не может быть», — сказала она себе. Зои отказывалась в это верить. — Нет, этого не было.

— И в тот день, когда он умер… — Мари на мгновение закрыла глаза, накрашенные ресницы паутиной легли на бледные щеки, — я узнала, что беременна. От него.

— Нет, — ожесточенно произнесла Зои. Не в силах усидеть на месте, она возбужденно поднялась на ноги и прошлась по комнате. — Прекрати. Это Дэн тебя подговорил? Неужели Лидия?

— Когда ты видела меня в приемной у врача несколько недель назад, я была там, потому что… — Снова эти душащие пустоту руки. Зои захотелось дать ей пощечину. — Потому что я записывалась на аборт. — Слезы наполнили ее глаза и потекли по лицу. — Мне очень жаль, Зои. Я знаю, ты не хочешь этого слышать…

— Именно что не хочу. — Зои судорожно глотнула воздух. Казалось, в комнате не хватало воздуха. — Как ты смеешь приходить в мой дом и выдвигать такие гнусные обвинения?

— Потому что это случилось, ясно? И я тоже его любила.

Ее лицо было несчастным и заплаканным, и Зои внезапно вспомнила, как Мари плакала на похоронах Патрика, каким чрезмерным казалось тогда ее горе.

— Я тебе не верю, — сказала Зои, пытаясь укрепить оборону. Ее сердце бешено колотилось. — И если ты сейчас же не покинешь мой дом, я могу сделать то, о чем потом пожалею. Давай, убирайся отсюда!

— Я сделала аборт. Лучше бы я этого не делала, но я сделала. — Она всхлипнула. — Я расстроила Патрика в ту ночь, когда он пропал, — мы сильно поссорились по телефону, и с тех пор я виню себя. Мне так жаль. Я действительно,