Обещание - Люси Даймонд

Она отбросила какого-то большого незваного гостя с листвы за спину, склонив голову над клумбой.

— Так и есть.

Вот это да. Это было небольшое ключевое изменение по сравнению с искренним обожанием Патрика, к которому он привык.

— Мы с твоим отцом обсуждали это вчера вечером: когда кто-то умирает, мы всегда говорим только хорошее. Какими замечательными людьми они были, такими любящими, добрыми и трудолюбивыми. В этом и есть искушение, не так ли, прославить их, превратить в святых? — Она повернулась к нему с печальной улыбкой на лице. — Но мы все знаем, что это чушь, не так ли? Потому что никто не совершенен. И меньше всего — твой брат.

Это было так неожиданно, что Дэн не знал, что сказать.

— Да, — согласился он через мгновение. — Я имею в виду, что мы все любили его, конечно, в этом нет никаких сомнений, но Патрик определенно не был святым. Грубо обращался со мной в детстве. К тому же он был такой ненадежный — ты помнишь, каким чудаком он был до того, как стал жить с Зои? Иногда проходили целые месяцы, а я ничего о нем не слышал.

Она закатила глаза.

— Никто не идеален, как я уже сказала. Мы все просто путаемся, пытаемся сделать все, что в наших силах. Иногда ошибаемся — но такова жизнь.

— Да, — согласился Дэн. А затем, почувствовав необходимость признаться, добавил: — В последнее время у меня кое-что не так.

Она отложила совок.

— В самом деле? Что, например?

Он уставился на траву.

— Я пытался помочь Зои и поэтому составил план, чтобы все организовать. — Сейчас, когда он произнес это вслух, это прозвучало так неубедительно. — Я хотел стать больше похожим на Патрика, — выпалил он. — Пытался делать то, что мог бы делать он, но потом Зои увидела план и очень разозлилась.

— Разозлилась? Когда ты пытался помочь?

Сейчас был неподходящий момент, чтобы вдаваться в подробности о Лидии.

— Наверное, я поступил немного неуклюже, — пробормотал он. «План Патрика?» — презрительно воскликнула Зои у него в голове, сверкая глазами. — Я думаю, что действительно расстроил ее.

Мама протянула руку и положила ладонь ему на плечо.

— Знаешь, Дэниел, когда ты пришел повидаться со мной и с отцом на прошлой неделе и сказал, что заменяешь Патрика… Ну, тебе не нужно этого делать, хорошо? Ни для меня, ни для Зои. Оставайся самим собой, потому что этого достаточно. Ты меня слышишь? Не нужно приходить и пытаться быть кем-то другим, или искать работу, которую ты можешь сделать, или что-то в этом роде. Просто будь собой. Это все, чего я хочу. Что касается Зои… Ну, не мое дело говорить, чего она хочет, но я уверена, что и ей этого будет достаточно.

После этой небольшой речи лицо ее приняло довольно строгое выражение, подбородок решительно заострился, как будто она не собиралась мириться ни с какими аргументами. К концу разговора у Дэна комок подступил к горлу.

— Спасибо, мам, — сказал он.

— А теперь, ты собираешься приготовить своей старой матери обед после всей этой работы, или мне придется все делать самой? — требовательно спросила она.

И они вернулись к нормальной жизни.

— Хорошая идея, — сказал он, поднимаясь на ноги. Ее слова любви были именно тем, что ему было нужно, понял он, направляясь на кухню и размышляя, хватит ли у него яиц для омлета. Он потратил столько времени, считая, что он — второй по значимости, менее любимый ребенок, он всегда так думал — и ради чего? Это было бессмысленное упражнение в жалости к самому себе.

«Просто будь собой», — сказала мама, и это было как самые теплые объятия, настоящий знак одобрения. Он поклялся, что в ответ приготовит ей лучший омлет в ее жизни, а потом подумает о том, как исправить все остальное.

Тем временем у Зои случилось что-то вроде нервного срыва. Это закипало в ней с тех пор, как Дэн осмелился сказать ей все эти ужасные вещи — вещи, в которые она не могла, не хотела верить. А сегодня, когда она, наконец, установила связь между Лидией из его обвинений и женщиной, которую она встретила в магазине, гнев вырвался из нее кипящим фонтаном ярости. Все слышали о подобных людях и их манере наживаться на проблемных душах и их страданиях, жирея на чужих сбережениях — о, она читала такие истории в газетах и в Интернете. Совершенно очевидно, что именно это и произошло. Очевидно. Коварная сука, о которой идет речь, должно быть, увидела плачущую Зои и радостно потерла руки. Немного покопавшись в Интернете, Лидия зацепилась за идиота, легковерного Дэна, который с легкостью поверил в худшее о своем брате.

Разобравшись во всем этом, Зои стала похожа на одержимую. Она поехала в Чизвик, незаконно припарковалась на двойной желтой линии («Можете подавать на меня в суд», — подумала она, запирая машину), а затем чистая сила ярости заставила ее кричать, сжав кулаки, в магазине, где она впервые столкнулась с этой женщиной. Этой лгуньей.

Заметьте, Зои не гордилась развернувшейся сценой. Она намеревалась войти, холодно и властно посмотреть этой женщине в глаза и выложить ей свои мысли: «Я знаю, что ты делаешь, и тебе меня не обмануть. Все кончено». Но что-то пошло не так, возможно, ее мысли слились с белым пламенем ее гнева, потому что она закончила тем, что завизжала, как баньши, и швырнула — на самом деле швырнула — массивную вазу в голову суки. Это потрясло ее саму. Она с трудом смогла дойти до машины, потому что вся дрожала, пораженная тем, что сделала.

«У Зои немного вспыльчивый характер», — написала ее учительница средней школы в одном из отчетов. «Зои слишком вспыльчива, и ей нужно подумать, прежде чем говорить!» — заметил другой преподаватель. Ее мама любила рассказывать истории о вспыльчивой натуре Зои в детстве… «Ты была совсем как девочка из детского стишка, — часто говорила она. — Когда она была хорошей, она была так хороша. Но вот когда была плохой, то просто УЖАС, как плоха!»[45]

Что ж, надо признать, сегодня она вела себя ужасно. Она прилюдно совершенно